19. Перевёрнутый мир. Глава 18: Решимость

"Почему я вообще здесь? Почему я согласился на всё, что сказал тот старик? Ведь у меня был выбор? Если бы я отказал, то куда мне было идти? Что делать? Вернее даже, что бы лабораны со мной сделали? Выходит, у меня действительно не было выхода, кроме как согласиться на этот поход. Хоть я и не хотел..."

Эстус прокручивал в голове одни и те же мысли раз за разом, как будто от этого что-то бы изменилось. Его спутница, закутанная в нелепый балахон Мария, за всё время не проронила ни слова и даже не осмеливалась взглянуть на Доминуса. Он не очень понимал причину, и потому начал переживать. Из-за всей странности той ситуации, в которой он оказался, Эстус совсем позабыл про противоположный пол. И хотя по телосложению он был совсем не похож на лаборанов и явно не принадлежал к их виду, лаборанки всё же казались ему симпатичными. Разумеется, едва поняв это, Доминус начал думать, что с ним что-то не так.

"Наверное, она боится меня! Ещё бы — лысый великан вместо легендарного героя! Они начинают понимать, что к чему. Что я вовсе не тот, на кого они надеялись! Рано или поздно мне придётся либо и вправду сражаться со злом, либо бежать отсюда!"

Но чтобы понять, что делать, нужно было прежде всего узнать подробнее о своём прошлом. И если кто и мог об этом рассказать, то это один из служителей Церкви Фейберуса.

— Эй... Ты... — выдавил он.

Мария не обернулась, только схватилась за балахон на груди и тихо сказала:

— Да, владыка Эстус?

— Можешь рассказать... О моём отце?

— О Фейберусе Светоносном? — лаборанка на секунду подняла взгляд, но почему-то покраснела и опустила глаза.

— Старик рассказал мне историю, но я всё равно не понял, кем именно он был и откуда я прибыл.

— Светоносный — величайший из Творцов, всеблагой и всеведущий, — с придыханием сказала Мария. — Он сотворил нас от крови своей, зажёг Солнце светом своей души. Тысячи лет он оберегал нас, а когда Владыка Тьмы, да будет проклято его имя, восстал против Света, Фейберус поверг его пламенным мечом!

— А потом он заснул, и мир перевернулся, — закончил Эстус. — А где он спит? Что если его найти и разбудить?

— В этом и состоит ваша миссия, — лаборанка вновь подняла глаза и улыбнулась. — Но Светоносный — это не человек подобно мне и тебе. Он... повсюду! В воздухе, которым мы дышим. В тверди над нашими головами. Наконец, в нас самих, в наших душах! Мир погрузился во мрак, но когда вы зажжёте Солнце, Фейберус пробудится, ибо он и есть мир!

— Так это что получается, мы внутри него?! — воскликнул Доминус.

— Нет, не буквально внутри! — Мария рассмеялась. — Экая нелепица! Скорее... Мы — это он, а он — это мы. Понимаешь?

— Не очень, — Эстус нахмурился, пытаясь скрыть растерянность. — А я, значит, его сын... — откуда берутся дети, он помнил, хотя даже не мог представить, от кого он это узнал и как выглядели люди, окружавшие его в прошлом. — Но как я могу быть его сыном, если он — не такой же человек, как и мы? Как я появился? Откуда прибыл?

— Пути Светоносного неисповедимы. В Священных Текстах сказано, что вы ниспосланы с небес, но теперь вместо неба — Бездна. Ты вознёсся из неё, нагой и безволосый, как новорождённый младенец. Это доказывает, что ты и есть дитя Фейберуса, чистое и благодетельное!

Насчёт чистоты Эстус был точно не уверен.

— А кто же тогда моя мать? — этот вопрос раньше не приходил ему в голову.

— В Текстах об этом ничего не сказано, — Мария пожала плечами и почему-то смутилась. — Одна из Творцов — Идзанами, владычица морей и растений, но она не была супругой Светоносного... Кстати, ты не знаешь, что такое море?

— Знаю, конечно! — воскликнул Доминус, и в мыслях мгновенно промелькнул образ: простирающаяся до горизонта водная гладь под голубым небом. — Хочешь сказать, ты — нет?

— Знаю, что это очень много воды, но я не очень представляю... — лаборанка вдруг резко подбежала к краю моста и высунулась за ограду. — Смотри! Это же... — где-то вдалеке медленно опускался в Бездну тусклый огонёк. — Это сигнал Фила! Они нашли Доминуса!

— Или врагов, — пробормотал Эстус, пытаясь вспомнить, кто такой Фил.

— О Фейберус, сохрани наши Души! Мы должны идти на помощь!

— На помощь?! — тонким голосом выкрикнул Доминус, но затем поспешил скрыть шок на лице. — То есть, конечно! Но... Может, подождём Мартина? Чем нас больше — тем лучше, ведь так?

Лаборанка удивлённо посмотрела на него. Она явно рассчитывала, что Эстус сломя голову помчится на вероятный бой с врагами. Не посмев возразить, она лишь кивнула:

— Как тебе будет угодно, владыка.

Доминус поднял свой меч над головой и усилил пламя, чтобы Мартин и его спутник, имени которого он не запомнил, нашли их быстрее. Поддерживать огонь столь долгое время оказалось довольно изнурительно, потому что на нём нужно было постоянно концентрироваться. От этого у Эстуса начала болеть голова, а боевой дух упал окончательно. По счастью, ждать долго им не пришлось: видимо, лабораны тоже увидели сигнал и уже спешили к нему.

Вскоре вдалеке замелькали тусклые огни ламп. Две группы встретились на развилке у ветряка. Запыхавшийся Мартин держал обнажённый меч.

— Мы увидели сигнал! А вы чего тут ждёте? — спросил он.

— Эээ... Ну, вообще, вас. Мы же должны помнить о Братстве, так? — Эстус сам поразился, что нашёл такое убедительное оправдание.

— Верно. Если там будут враги, победить их мы сможем только вместе! — кивнул Воевода и обратился к своему рыжеволосому спутнику и Марии. — Вы двое — держитесь позади! Если я прикажу, бегите! Так чего мы ждём?

Эстус нервно сглотнул и поспешил за храбрым лабораном, стараясь не думать о плохом. Он надеялся, что на первых порах они не столкнутся ни с чем серьёзным, а в идеале поход и вовсе мог обойтись безо всяких там опасностей и врагов. Оставалось надеяться, что группа, подавшая сигнал, всего лишь нашла одного из его братьев.

Между делом Эстус поглядывал на бегущего впереди Мартина. Ни секунды сомнений, ни тени страха в глазах. Воевода был готов встретить любого врага, сколь бы чудовищным он не оказался. Это было за пределами понимания Доминуса, который, честно говоря, дрожал всем телом даже при наличии огненной силы и защитного поля Сигила.

"Почему он готов не задумываясь рискнуть жизнью? Ради чего? И почему у меня, великого, чёрт возьми, героя, нет такой вещи?"

Очередной поворот вокруг ветряка — и впереди стали видны странные огни. Томас уже было предположил, что кристаллы вновь светятся, но вскоре стало ясно, что это нечто другое. Владельцы ярких фонарей двигались группами, рыская от ветряка к ветряку, как будто что-то искали. Их было никак не меньше, чем несколько десятков. Пока Эстус боролся с внутренним желанием развернуться и убежать, Мартин только крепче сжал меч.

— Значит так, — тяжело дыша, сказал он, — наше преимущество в том, что эти мостики слишком узкие. Враги будут толпиться на них, а мы используем это, чтобы ввести их в замешательство. Нельзя позволять, чтобы нас окружили...

— Может, владыка Эстус всё-таки потушит свой меч? — осторожно вставил Томас. — Его видно за километр.

Доминус поспешил последовать совету, проклиная собственную глупость. Но это оказалось сделать не так-то просто: он так привык его поддерживать, что пламя не спешило убираться с клинка. В панике Доминус начал трясти меч и размахивать им, отчего лаборанам пришлось с опаской отойти подальше. Когда же клинок наконец-то потух, Эстус обернулся и понял, что делать это было необязательно.

Ближайшая группа врагов, выкрикивая фразы на непонятном языке, бежала прямо к ним.

— Отступаем! — скомандовал Мартин. — Встретим их на мосту!

Забежав за ветряк, лабораны и Доминус начали медленно пятиться. Сердце Эстуса бешено колотилось. Голоса врагов становились всё громче, на платформе рядом с ветряком замелькали тени, а затем противники выбежали на мост. Их было пятеро. Высокие, с маленькими по меркам лаборанов головами и острыми ушами, они были одеты в строгую тёмно-красную форму. Тень от козырьков на странных шляпах скрывала их глаза. Они обогнули ветряк с двух сторон, надеясь окружить лаборанов. Увидев, что среди них Доминус, враги остановились в нерешительности. Один из них, отличающийся более увесистыми украшениями на плечах, не дрогнул и отчётливо прокричал:

— Тангадо а кадад!

Остроухие немедленно сняли с плеч железные трубки и направили их на Эстуса. Двое присели, остальные упёрли в плечи приклады своего странного оружия.

Доминус понял, что если ему когда и понадобится сила Аспидоса, то сейчас. Командир врагов смотрел на него в упор своими маленькими глазами, сдвинув прямые брови. Это означало одно: он не боялся и не считал Эстуса божеством во плоти, лишь противником, которого можно и нужно убить. Мартин сжал рукоять меча, Мария с рыжим спрятались за спиной Доминуса, и в тот же момент враг скомандовал:

— Летио и филинн!

Вспомнив, что нужно делать, Эстус вытянул вперёд руку. Сигил у него в груди засветился, и прозрачная защитная оболочка укрыла и его, и остальных, когда из вражеского оружия вылетели сияющие снаряды. Ударившись о барьер, они со вспышками разлетелись на искры. Остроухие ошеломлённо опустили трубки, а лабораны с удивлением и восхищением уставились на Доминуса. Вражеский командир, выпучив глаза, что-то приказал остальным. Они согнули оружие на середине и полезли в свои небольшие сумки на поясе.

— Они меняют снаряды! — догадался Мартин. — Быстрее! В атаку!

Эстус и сам сообразил, что делать. Поддерживая перед собой щит, он устремился вперёд. До этого он думал, что враги будут гигантскими летающими шарами, как у плавилен. Но эти воины со странным оружием точно не представляли для него угрозы: с Аспидосом и волшебной бронёй он был неуязвим. Для верности он выхватил из-за спины один из клинков и накалил его огнём. Остроухие, увидев бегущего к ним Доминуса, со страху побросали снаряды (небольшие прозрачные кристаллы в металлической оправе) и попятились, вытащив длинные ножи, не сильно уступающие в размерах лаборанским мечам.

Поле Аспидоса ударилось в ближайшего врага и сбило его с ног; при этом голову Эстуса пронзил приступ боли, и он потерял концентрацию. В это время вперёд с яростным криком вырвался Мартин. Воспользовавшись своим малым размером, он взрезал одному из противников ногу ниже колена, уклонился от удара второго и вонзил меч в живот командира. Схватившись за рану, тот повалился на руки одному из своих. Единственный оставшийся враг со злостью сделал резкий удар ножом снизу. Лаборан не успел уклониться и попробовал его отбить, но остроухий был настолько сильнее него, что просто выбил меч у Воеводы из руки.

Тут уж Эстус, который стоял столбом и потрясённо наблюдал за маленьким воителем, понял, что один лаборан не справится. Понятия не имея, как нужно сражаться на мечах, он просто размахнулся своим клинком и обрушил его на врага. Остроухий заметил его краем глаза и успел увернуться, так что удар лишь полоснул одежду на груди. Но одного касания оказалось достаточно: раскалённый добела меч Доминуса воспламенил на враге форму. Мгновенно огонь объял остроухого целиком, и он истошно завопил. Эстус в ужасе отстранился. Враг выронил нож и судорожно попытался стащить с себя одежду. Одно неверное движение — и он наткнулся на перекладину моста, слишком низкую для его роста, опрокинулся и полетел в Бездну.

Мартин не был столь безрассуден, чтобы продолжать бой без меча. Он отступил за спину Доминуса, который пытался осознать, что только что случилось. Но враги даже не собирались продолжать бой, поспешив ретироваться. Один воин тащил окровавленного командира, другой подставил плечо раненному в ногу товарищу, с головы которого слетела кепка. Один раз он обернулся, и Эстус был готов поклясться, что хоть лица остроухих и отличались от лаборанских, этот был совсем молодым мальчишкой. В его глазах был заметен животный страх, и он всё время продолжал кричать, показывая на Доминуса пальцем:

— Балрог! Хо наа балрог!

Когда остроухие скрылись за ветряком, лабораны начали приходить в себя. Мария, разумеется, молилась, а Томас подобрал брошенное одним из врагов оружие и с интересом его разглядывал. Мартин огляделся в поисках своего меча, но он, похоже, вылетел за пределы моста. Воевода попросил заместо него меч Санкты, с которым она охотно рассталась.

— Нельзя терять время! Они уже знают, что мы здесь, и в следующий раз их будет больше! — сказал он и подошёл к Эстусу, стоящему спиной к ним. — Здорово ты его поджарил! Если бы не ты, меня...

Внезапно Доминус издал крик ужаса, схватился за голову и согнулся пополам. Лабораны удивлённо на него уставились.

— Я вовсе не хотел... Я... Это неправильно! — истерически крикнул он, дрожа всем телом. — Я не хочу никого убивать!

Мартин переменился в лице. Такого от легендарного героя он уж точно не ожидал.

— Но они наши враги! — возмущённо воскликнул он. — Они напали на нас, убили сотни Ларатов, выгнали нас из нашего же города! Они не знают жалости, так с чего мы должны жалеть их?!

— И что?! Я думал, что мы сражаемся с демонами, а не с людьми! Я не убийца! Я не буду сжигать их заживо! — Доминус опустился на колени и опустил голову. — Я не соглашался на это... Отец... Я хочу домой...

Вновь в его памяти возникла огромная пылающая сфера, и на сей раз она вызвала приятные ассоциации: что-то родное, дом, куда всегда можно вернуться.

— Убийство — страшный грех, — смягчила обстановку Мария, пока Мартин стоял как вкопанный и не верил своим ушам. — Тот, кто предаёт врага мечу ради защиты своего народа, приносит в жертву собственную душу.

— Да-да, наши руки в крови, и поэтому Ларат никогда не сможет стать Санктом, — проворчал Воевода. — Но ведь...

— И мы не можем винить владыку Эстуса в том, что ему, как и всякому праведнику, противно насилие.

— Но он должен защищать нас! Так сказано в легенде! И он принял свой долг, согласившись помочь!

— Да, но защитить нас можно и не проливая крови, — жрица нахмурилась. — И если бы ты не выбежал вперёд, этого бы и не потребовалось.

В поисках хоть какой-то поддержки Мартин посмотрел на Томаса, но тот был слишком занят изучением вражеского оружия.

— Да вы все с ума посходили! — воскликнул он. — Враги жаждут нашей смерти, а вы думаете об их жизнях?!

— Сейчас мы должны найти Фила и Кассия! Давайте сосредоточимся на этом! — взволнованно сказала Мария.

— Согласен. Они не смогут себя защитить, — нехотя кивнул Мартин и посмотрел вдаль.

Отряды врагов уже не расхаживали туда-сюда, а быстро огибали их со всех сторон, надеясь отрезать путь к отступлению. Но пока они не подошли на близкое расстояние, численности остроухих было недостаточно, чтобы перекрыть каждый мостик в огромной шестиугольной сетке.

— Вот что мы сделаем, — заключил Воевода, оценив обстановку. — Владыка Эстус, ты можешь просто закрыть нас чудо-щитом? — тот не глядя кивнул. — Хорошо. Мы побежим вперёд и будем стараться их избегать. Попробуем найти всех остальных и сбежать отсюда. Поиски Доминусов придётся прервать.

Это понимали все, так что никто не возразил. Враги уже подошли на расстояние в несколько пролётов от них, так что медлить было нельзя. Мартин встряхнул Эстуса за плечо, и тот с мрачным видом встал. Томас бросил потухшую лампу и обеими руками сжал вражеское оружие.

— Вперёд! — скомандовал Воевода.

Они устремились к ближайшей развилке. С левой стороны вражеские отряды уже перекрыли все проходы, но с правой — только один у следующего ветряка. Едва лабораны и Доминус выбежали из укрытия, как остроухие на ближайших мостиках приготовились открыть огонь. Эстус поднял руку и активировал Аспидос, закрыв отряд непроницаемым куполом. Вражеские снаряды десятками ударялись о него и рассыпались искрами, пока лабораны и Доминус сломя голову неслись по мостикам, не зная толком, куда они бегут. Со всех сторон доносились крики остроухих, которые пытались их окружить.

Вскоре вдалеке стало видно большое плоское здание с шестиугольным основанием. Там врагов было особенно много, так что Мартин повёл отряд в сторону. Остроухие не смогли зажать их в кольцо и теперь просто бежали по пятам, отставая на пару пролётов. От постоянного поддержания щита у Эстуса заболела голова, и он чувствовал, что скоро потеряет концентрацию. Он вытянул руку назад, сосредоточив поле позади отряда и оставив перёд без защиты.

На очередном повороте они завернули за ветряк и столкнулись с кем-то, прятавшимся в тени. Эстус вскрикнул и остановился, Мартин немедленно замахнулся мечом, но тут же опустил его, увидев знакомые лица.

— Слава Фейберусу! — воскликнул Воевода Люфт. — Мы уж думали, что не найдём вас!

Он запыхался и выглядел взволнованно, чего нельзя было сказать о молчаливом Оливере.

— Где Фил и Админатор?! — немедленно спросила Мария.

— Не знаю. Мы их не встретили. Мы увидели сигнал, думали что они нашли Доминуса, а вместо этого...

Крики врагов за спиной становились всё громче. Они точно знали, где отряд, и прятаться было уже поздно.

— Что будем делать? — спросил Мартин. — Мы не можем уйти без них!

— Это не единственная проблема! — возразил Люфт. — Мы видели местных рабочих! Эти демоны поймали их и сгоняют к своему шару! Туприссий знает, что они хотят с ними сделать! Мы не можем их бросить! Владыка Эстус может дать этим ублюдкам бой и освободить Арбайтов!

Все с надеждой уставились на несчастного Доминуса. Произошло именно то, чего он боялся больше всего: его заставили выбирать между смертельным сражением и позором. Он не знал, как сражаться без применения своей разрушительной силы. Долго поддерживать защитный барьер он бы тоже не смог. Он не хотел ни убивать, ни тем более быть убитым сам. Но если он откажется сейчас и бросит в беде всех этих лаборанов, незаслуженная репутация героя окончательно исчезнет. Его назовут тем, кем он является на самом деле — ничтожным трусом, а не великим воином. И все надежды, которые на него возложили эти коротышки, будут развеяны...

— Эстус, — голос Мартина прозвучал неожиданно мягко по сравнению с прошлым разом. — Мы не вправе тебя принуждать.

Все остальные посмотрели на него с удивлением, но сам Воевода оставался серьёзным:

— Если подумать, то мы и так хотим от тебя слишком многого. Для нас ты был персонажем из легенды, лидером среди своих братьев, бесстрашным и яростным. Мы не думали о тебе как о человеке и никогда не представляли, что ты можешь оказаться вовсе не таким, как нам рассказывали.

Судя по голосам и топоту десятков ног, враги уже были на мосту за ветряком. Эстус закрыл глаза, из которых почему-то потекли слёзы. Кем он был? Неужели в той жизни, которую он забыл, он и вправду был таким, как говорится в их легендах? Первым, что он вспомнил о себе, когда очнулся посреди расплавленного железа, было "я — воин". Неужели это ничего не значило? Неужели он всегда был размазнёй, как сейчас? Не мог же его характер полностью измениться от потери памяти? Если хоть когда-то он был воином, значит, в нём есть подходящие качества?!

— Мы все сделали ошибку, возложив на него надежды! — воскликнул Мартин, оглядев остальных. — Он ничего нам не должен! Он увидел нас первый раз в жизни, а мы посмели что-то от него требовать!

"Это правда", — подумал Доминус. Он не был никому должен. Он был волен идти куда пожелает, и его совесть осталась бы чиста. Но зачем он всё-таки согласился на поход? Только чтобы оправдать ожидания?

— Ты можешь выбирать, Эстус, — Мартин вновь обратился к нему с дрожью в голосе. — Ты не обязан этого делать. Но без тебя нас всех ждёт смерть. И потому все мы умоляем тебя... Если ты сможешь, прошу, спаси нас!

Повисло молчание. Даже шум врагов за спиной как будто стих для Эстуса. Он слышал только собственное дыхание и чувствовал, как слёзы стекают по щекам. Это всё было неправильно. Он никогда не хотел сражаться, но они не оставили ему выбора. И первый раз за всё то время, что он себя помнил, Эстус почувствовал, как по телу разливается гнев.

— Да идите вы все нахрен... — прошептал он.

Доминус достал из-за спины оба своих клинка, и они запылали ярче, чем когда либо. А затем он активировал Аспидос, выскочил из-за ветряка и, остановившись прямо перед приготовившимся стрелять строем врагов, заорал:

— Остроухие ублюдки! Это из-за вас я оказался в такой заднице!

— Летио и... — крикнул один из вражеских командиров, но его голос потонул в рёве огня. Пламя вырвалось из мечей Доминуса и устремилось вперёд, пожирая всё на своём пути.