17. Рождение чудовища. Глава 17. Завтра будет новый день

Светло.

Когда успело рассвести? Освещенные солнцем улицы непривычно тихие и пустые. Ни голосов, ни шума, ни песен, ни толчеи. И ни жрецов, ни храмовых воинов не видно. Тут и там лежали по обочинам обессиленные люди – но их осталось немного. Большая часть, должно быть, успела разойтись по домам.

Огромная площадь была пуста. Разве что на плитах кое-где еще оставались не успевшие прийти в себя люди. В отдалении высился яйцеобразный купол храма богини-матери Умм. Не верилось, что накануне все вокруг заполоняли люди.

Накато оглядела себя. Она и сама лежала на ступеньках перед каким-то зданием. Широкая улица выходила на площадь, так что девушка отлично видела храм Умм. Неужели она заснула, сама того не заметив? Наверное. Потому что она не помнила, когда город успел опустеть и затихнуть. Не помнила она и того, как ее вынесло с площади и оттеснило на эту улицу.

Осторожно приподнялась, села. Повела плечами. Во всем теле – тяжесть и слабость. Она провела рукой по волосам. Растрепаны.

И от туники остались лохмотья, кое-как болтающиеся на поясе. Чудо, что пояс еще держит материю.

Нужно поскорее возвращаться в постоялый двор. Чудесная Нубит – она помнила. Только где его искать? Где-то недалеко от окраины. А это – центральная площадь. Дома высокие, богато украшенные. Ну да, и храм великой матери Умм – на другой стороне площади. Высокое крыльцо, широкие ступени, множество колонн. Ночью был виден только купол. Днем храм тоже сделался пустынным и тихим. Исчезли многочисленные горящие факелы и светильники.

Девушка поднялась на ноги, огляделась. С площади уводили прочь шесть улиц. Что за досада – и спросить дорогу не у кого!

Люди есть, но они явно не в силах ей помочь. Она застыла в задумчивости.

Вот началось какое-то движение в отдалении, возле храма. С той стороны появились люди в одеждах храмовников с какой-то ношей. Накато уставилась с любопытством на процессию, шагающую через площадь.

Молодые жрецы растеклись по площади. Несколько направлялись прямиком к ней. Быть может, у кого-то из них можно спросить?.. Пока Накато мялась в нерешительности, к ней подошел один из храмовников.

- Подкрепи свои силы, - он протянул ей поднос с какой-то снедью.

Девушка застыла. С одной стороны – есть и правда хотелось. И пить, кстати, тоже. С другой – она ночью уже отведала напитка из рук жреца.

- Не бойся, - он, кажется, понял причину ее замешательства. – Ночью разносили напитки, обращающие людей к великой Умм. Теперь же мы разносим еду, чтобы обессилевшие могли подкрепиться. – Ты ведь приехала в Мальтахёэ издалека?

- Издалека, - Накато кивнула, взяла с подноса липкий продолговатый ломоть со сладким запахом. – Мне нужно попасть в постоялый двор – Чудесная Нубит. А я не помню, в какой это стороне. Помню только, что близко к окраине…

Жрец рассмеялся, кивнул, чтобы она следовала за ним. Отвел к одной из улиц, ведущих с площади, рассказал, куда идти.

Накато зашагала в указанном направлении. От еды прибавилось бодрости. Да, идти придется далеко. Но она окажется на месте до того, как солнце взберется к зениту. Еда, которую ей вручил жрец, оказалась сладкой. Чем-то она напоминала сладкие лепешки, что они с Амади ели по пути через степь к горам, когда он только забрал ее из кочевья. Сходство, правда, было очень и очень отдаленным. Эти оказались пропитаны липким сиропом – подобного Накато никогда не видела. Интересно, что за ягода или плод дает такой сладкий сок?

Можно будет спросить у мастера Амади.

От мысли, что скоро увидит колдуна, и жизнь войдет в привычную колею, девушка повеселела. Она провела неплохую ночь. Пусть и под действием неведомого напитка, но она испытала и удовольствие, и восторг, и благоговение.

Это была странная ночь. Ночь, пронизанная чувством неведомого и запретного. Долгая – почти бесконечная, и так скоро окончившаяся.

Накато, шагая по улице, рассмеялась. Она не помнила, когда ощущала себя настолько умиротворенной и… счастливой.

Она идет по улице чудесного города, выросшего посреди равнины вдалеке от гор, окружающих ее родные степи. Среди поразительной красоты домов, мимо фонтанов и скульптур, украшающих перекрестки. Пусть не все, а лишь крупные – но многие ли степняки могут похвастать, что видели хотя бы единожды в жизни что-то подобное?

Девушка размашисто шагала, с широкой улыбкой вглядываясь в лица немногочисленных встречных. На улицах появлялись первые прохожие. Они отводили глаза при виде ее.

Ну да, они-то уже привели себя в порядок, и одежда на них не растрепана! А она похожа на осколок минувшей ночи. Идет, не обращая внимания на то, как развевается разорванная верхняя часть туники.

Помнится, Амади как-то сказал ей, что не следует стыдиться наготы. Мол, она не принадлежит более ни отцу, ни брату. И мужа у нее нет, и не будет. От этой мысли веселость лишь усилилась. Она свободна! И стыд ее больше не терзает – он исчез, а она и не заметила, когда и как.

*** ***

- Что скажешь об обычаях славного города Мальтахёэ? – поинтересовался Амади насмешливо.

- Что скажу я? – удивилась Накато.

- Ты, да, - он пожал плечами. – Что думаешь о прошедшей ночи? Как тебе манера обходиться с приезжими, которые случайно оказались в городе на их праздник?

- Что я думаю, - девушка окончательно растерялась. – Ну, наверное, впредь сюда меньше будут приезжать?

- Это вряд ли, - хмыкнул Амади. – Мальтахёэ – богатый город. Со здешними жителями хотят торговать многие. Хотят и будут. Новые обычаи навряд ли многих отпугнут. А кому-то, может, и придутся по вкусу.

- Мастер Амади, - она склонила голову набок. – Вы с мастером Кваку тогда говорили, что правителю Мальтахёэ кто-то яду налил в уши. И что правитель Кхорихаса не хочет иметь с Мальтахёэ дел… ты хочешь сделать со здешним правителем то же самое, что и св вождем Бапото? А об обычаях говоришь… ты собираешься рассказать, какое у меня будет задание?

- Ты гляди-ка, и думать научилась, - хмыкнул колдун. – В одном, правда, ошиблась: ты не сумеешь провернуть со здешним правителем тот же фокус, что и с Бапото. Да и с любым из его ближайших советников – тоже.

- Мастер Амади, а мы пойдем завтракать? Жрецы разносили поутру какую-то еду, но ее было мало. И хочется есть…

Он помолчал – кажется, опешил. Накато испугалась на мгновение – что она такого сказала? Посмела перебить его? Потом рассмеялся, качая головой.

- Идем, - кивнул, первым направился к двери комнаты. – Я уж едва не забыл о еде.

Девушка, недоумевая, пошла следом. Как это можно забыть о еде?!

*** ***

- Помнишь, ты на флейте играла, еще в степях? – ни с того ни с сего полюбопытствовал Амади, когда они оба покончили с похлебкой.

- Помню, - Накато слегка удивилась – что это ему снова в голову взбрело?

- Твоя музыка не была похожа на песни степняков, - задумчиво поведал он. – Ни на что, что я слышал прежде, вообще. Где ты слышала такую?

- Нигде, - растерялась окончательно девушка. – Я, - она запнулась. – Я слышала ее у себя в голове. В ветре, в шелесте травы… не в песнях.

- Вот как, - протянул он. – Не повторяла за другими, выходит. Придумала свою музыку. Услышала в шуме ветра и шелесте трав, - покачал головой. – Да у тебя дар. Не стала бы ты рабыней – была бы любимой наложницей и флейтисткой у кого-нибудь из сильнейших в роду. Твой брат неразумно распорядился тем, что ему досталось, - заключил он.

Накато в задумчивости отломила кусок от лепешки, положила в рот. К чему это ведет колдун? С чего заговорил о музыке, и причем здесь ее брат?

- У тебя все мысли на лице написаны, - он усмехнулся, покачал головой.

- Это плохо, мастер Амади?

- Недурно бы это поправить, - он покивал. – Лучшее выражение лица – полная невозмутимость. Тебе стоит потренироваться. Ты, видимо, забыла наши с Иму уроки.

- Хорошо, мастер Амади, - она кивнула.

Недоумение нарастало. Сперва – музыка, теперь – лицо. Впрочем, ее лицо постоянно становилось предметом обсуждений и исправлений. Колдун вроде бы признавал ее красоту, но считал, что требуется непременно что-то улучшить.

- О музыке я вспомнил, потому что это – твой дар, - пояснил он. – Дар, который тебе может сейчас пригодиться. А то, что ты играла музыку, родившуюся в твоем воображении, означает – мелодии никто не свяжет с песнями степняков. Даже мне они не показались похожими, а ведь я знал, кто ты!

Накато кивнула. Понятнее от объяснений не стало.

- Доедай мясо, - Амади слегка улыбнулся. – И я расскажу тебе, чем нам предстоит заниматься в ближайшее лето.

Вот и дошли до ее задачи. Аппетит пропал. Накато доедала свою еду через силу. Просто потому что – ну, не бросать же недоеденное. Привычка из рабской, полуголодной жизни, когда могли оставить в наказание без еды. И вроде бы Амади никогда не морил ее голодом. Но страх остался – а ну, как еда в какой-то момент закончится?

Колдун молчал – видимо, не хотел рассказывать о планах посреди похлебочной, где толокся народ. Да, кому до них какое дело – но мало ли, чьих ушей коснется разговор?

В молчании вышли наружу, прошлись по улицам. Амади купил у разносчика с лотком какую-то еду, похожую на ту, что поутру раздавали жрецы. Ломти, завернутые в промасленную бумагу, так же маслянисто блестели и так же пахли сладким. Любопытно, из чего все-таки делают такой сладкий сироп, слаще ягод?

Она ведь хотела спросить у колдуна!

Вот только он, кажется, занят сейчас какими-то другими мыслями. И ее вопрос может оказаться неуместным.

Что ж. Он сам сказал – их следующая задача находится в городе Мальтахёэ. Значит, какое-то время они здесь еще пробудут. А значит – она еще не раз попробует эту сладкую пищу. А значит – и узнать, что это такое, у нее будет еще возможность.

*** ***

- Кваку ведь рассказывал тебе, как появились города?

Наружная ширма из промасленной бумаги была сдвинута в сторону, и Накато видела солнце, склоняющееся к горизонту. Город заливали золотистые лучи, все сильнее окрашивающиеся оранжевым. Там, куда они не дотягивались, наливались синевой густые тени.

В их комнате на третьем этаже было так тихо, что слышалось чириканье птиц.

Город окутывала удивительная тишина, невзирая на светлое время. Должно быть, люди все еще отдыхали после празднества накануне.

- Рассказывал, - девушка кивнула. – Первым к югу от окружающих наши степи гор появился город Ошакати чуть больше полусотни лет назад, - она чинно сложила руки на коленях, точно отвечала урок. – Город вырос вокруг башни Ошакати – первой башни, в которой собрались колдуны самого первого колдовского ордена в нашем мире. Орден же башни Ошакати появился век назад. Его собрал магистр, получивший божественное откровение.

- Это тебе Кваку так сказал? – Амади фыркнул. – Про божественное откровение?

- Ну да, - Накато растерялась.

- Аж любопытно сделалось, - проворчал колдун. – Кваку действительно осведомлен только о так называемом откровении, или решил, что с тебя и такого объяснения будет довольно? Ну, да неважно, - он встряхнул головой. – Магистр ордена Ошакати действительно получил… некий амулет, который дал ему силу, недоступную простому колдуну.

- Он получил его от богов! Так сказал мастер Кваку.

- Ну, можно и так сказать. По правде, тот, кому под силу создать такое, и впрямь может считаться богом. Магистр сумел объединить вокруг себя многих чародеев с разных концов света. Он обучил их, многие из них отправились после восвояси. Нести свои знания дальше. В башне Ошакати по сей день обучают сильнейших колдунов. Я и сам там некогда учился, - он усмехнулся чему-то своему. – Мастера из башни дикие кусты шелка стали растить на плантациях. До того шелк не выращивали! Прежде кустарник рос по лесам, и гусеницы каждый год объедали его, так что к концу лета оставались колючие ветки, покрытые редкими засохшими дырявыми листьями. Шелкопрядов склевывали птицы и поедали муравьи. Мастера из башни сделали шелковый кустарник плодоносным. Они отогнали гусениц и муравьев, сделали так, что шелкопряды стали каждый год производить великое множество шелковой нити отличного качества. Они же выучились сами и обучили людей ткать из шелковых нитей ткани. Мастера из Ошакати сделали землю плодородной, так что люди смогли выращивать еду: повсюду появились сады и поля, огороды и рощи тростника и шелка. Города тоже возвели с помощью колдунов. Если бы не мастера из Ошакати – люди еще не одну сотню лет тесали бы камень и лепили сырой глиняный кирпич. А большинство так и жили бы в соломенных хижинах и землянках. Города выросли и держатся на чародеях.

Накато только кивала. Кваку рассказывал об этом, но скупо.

- Я говорю это, чтобы ты понимала: если у вас в степях главами родов становятся сильнейшие и умнейшие, то здесь правителями оказываются те, кто имеет магическую силу. Ну, или те, кто может объединить вокруг себя сильнейших чародеев, добившись согласия между ними. Ибо добрые ученики магистра и высших архимагов башни Ошакати, разбредаясь по городам, начинают рвать власть из рук друг у друга.

- Ты хочешь подобраться к правителю Мальтахёэ, - проговорила Накато. – Но он – чародей. Поэтому сделать с ним что-то будет сложнее, чем с вождем Бапото в горах.

- Да, ты научилась думать, - он с довольным видом кивнул. – Во дворец правителя ты не попадешь. Никто тебя не пропустит. И через зеркало не дозовешься до него – его хранят сильные духи-защитники! Я даже рисковать не стану – это заведомое самоубийство.

- Но ты наверняка придумал некий хитроумный план, мастер Амади, - девушка устало вздохнула.

- Это не стоит таких тяжелых вздохов, - он поморщился. – Ничего особенно хитроумного в моем плане нет. Тебе придется поступить на службу к одному мелкому чиновнику. В Мальтахёэ в домах прислуживают не только рабы, но и наемные слуги. Многие идут в город, и устроиться в хороший дом считается удачей. А состоятельные горожане считают удачей нанять задешево добросовестного работника, который не будет пытаться удрать или обворовать хозяина.

- Странные люди, - протянула Накато. – Нанимать работников, которым нужно платить, когда можно заставить работать рабов.

- Раб сбежать может. А наемный человек старается за плату. И боится, что его выгонят. А кормить приходится всех одинаково – и рабов, и свободных. Не будешь платить работнику – будешь платить надсмотрщику, что следит за рабом.

- Хорошо, - она кивнула. – И что я должна буду сделать?

- Твоя первая задача – втереться в доверие. – К тебе должны привыкнуть. Твоя честность и трудолюбие не должны вызывать сомнений. В этот раз ты представишься простой девушкой с гор, из семьи пастухов. Твоя история: тебя отправили сюда к дяде, потому что здесь нашли тебе мужа. Но дядя умер. Ты приехала сразу после погребения. С замужеством не сладилось, потому что приданого мужу обещали больше, а дали меньше. Сестры и жены дяди отобрали тогда все приданое, а тебя вышвырнули прочь и запретили являться. И тебе нужна работа.

- И меня примут?

- Я узнал – в доме одного писца сейчас нужны работники и работницы. Придешь и скажешь, что согласна на любую работу – у тебя ничего нет. И тебе нужно заработать хотя бы, чтобы вернуться домой. К родителям. Держись боязливо – ты одна на чужбине! И бойся прогадать или быть обманутой – тебе очень нужен заработок, ты боишься очутиться на улице, стать продажной и умереть от голода и болезней. Словом – ты боязлива и робка, но при этом достаточно нахальна и интересуешься своей платой. Ты не должна вызвать ни тени подозрения. А слишком тихая и покорная девица из горного поселения – это подозрительно. Какой бы она ни была забитой – но у нее есть цель. Вернуться к родителям. И, возможно, заработать. Чтобы ее не заклевали совсем. Понимаешь?

Накато медленно, с сомнением, кивнула. Она пыталась представить себе такое – ее отправили в чужое кочевье невестой, но приданое кануло в небытие. Сложно. Наверное, потому, что ее когда-то отправили, только не невестой и без приданого. Она с самого начала знала, что станет рабыней.

Девушка попыталась вспомнить, что чувствовала, когда узнала. Получалось неважно. Воспоминания стерлись. Детство казалось чем-то далеким и нереальным, затянутым туманом. А момент отъезда из родного кочевья, прощания с отцом – и вовсе смазался, растаял.

Она встряхнула головой. Неважно!

- Хорошо, - она снова кивнула. – Я вотрусь в доверие. А дальше?

- Дальше – узнаешь позже. Твоя цель находится не в доме этого писца. Ты будешь работать. Из имущества у тебя будет платок, плащ, вот эти бусы – Кваку очень удачно их тебе купил, маленькое зеркальце – ты его носишь вместо оберега. Отец в детстве подарил, у вас это – редкость. И самое главное – флейта. Через время ты начнешь по вечерам доставать флейту и тихонько играть на ней.

- Я должна буду играть на флейте? – недоверчиво переспросила девушка.

- Да, играть. Так, как ты играла в горах. Это – после того, как освоишься, когда будешь знать свою работу досконально. И хорошо ее выполнять!

- Хорошо, - повторила она в некоторой растерянности. – Мастер Амади! Следующее задание ты мне дашь потом, я поняла. А как ты со мною встретишься? Ты проберешься в дом? Или мне нужно будет выйти в город, встретиться с тобою?

- Определенно, Кваку понапрасну сетовал на твою несообразительность, - колдун с довольным видом рассмеялся. – Ты соображаешь весьма недурно! Держать сообщение мы будем во сне. Если увидишь меня ночью в сновидении – знай, это я пришел на встречу с тобой. Там будешь мне обо всем рассказывать, а я буду говорить тебе, что делать. Там же и договоримся о встрече, если в этом появится необходимость.

- Значит, - задумчиво проговорила Накато. – Если тебе что-нибудь будет нужно, ты мне приснишься?

- Приснюсь. А вот если вдруг что-то понадобится тебе – у тебя на этот случай будет зеркальце. В любом доме хранятся благовония и травы. Возьмешь совсем немного у хозяев, бросишь в светильник. Зеркальце поставишь напротив себя, а светильник – между ним и собою. Как пойдет дым – позовешь меня. Мысленно, так же, как звала Бапото – помнишь?

Она кивнула.

- Духов можешь не бояться. Они не тронут тебя – я буду ждать зова и сразу тебя услышу. Позовешь два-три раза – пока курятся благовония. И сразу опустишь зеркальце зеркальной стороной на стол. Огонь погасишь. После этого снова можешь зажигать светильник, только зеркальце перед тем уберешь. Этого никто не заметит – возмущения появляются, только когда зовут того, кто не желает слышать зова. А до меня твой голос дойдет сразу, никто не успеет ничего заметить.

- Мастер Амади. Ты сказал – моя задача находится не в доме человека, к которому ты меня отправляешь. Где же она тогда находится? И зачем мне играть на флейте?

- Все-то тебе нужно знать заранее, - он покачал головой. – Что ж. Ты будешь играть на флейте – твои хозяева заметят это. К тому времени они к тебе привыкнут. Они станут просить тебя сыграть для них, потом – для их гостей. В дом этого писца иногда приходят более высокопоставленные люди. Я позже скажу тебе, кто из них – твоя цель. Этот человек тебя заметит и попросит писца уступить ему работницу. Предложит плату. И хозяин тебя продаст. Ты попадешь в дом начальника писцов. От него – в дом следующего человека, который находится еще ближе к правителю. Точнее – к его советнику.

- Значит, я буду переходить из дома в дом, пока не попаду к самому советнику?!

- Именно так, - колдун кивнул. – Если ты попытаешься оказаться в доме советника – у тебя ничего не получится. Кто же возьмет в услужение самому советнику правителя безвестную девицу с улицы?! Да еще и бывшую жительницу горной деревни.

- Я поняла… мастер Амани, - она склонила голову. – А из дома одного из приближенных к советнику – возьмут, получается?

- Попросят уступить, - поправил колдун с усмешкой.

Накато опустила взгляд. Потом перевела его на улицу за окном. Советник самого правителя.

Вспомнилась ни с того ни с сего нынешняя ночь. Она-то думала, ей долго придется хранить воспоминание о том, как за одну ночь побыла не с одним десятком мужчин.

Не придется. Кажется, это воспоминание скоро окажется перекрыто другими.

- Мастер Амади, - окликнула она. – Меня попросят уступить, - она замялась, не зная, как сказать. – Не в качестве ведь обычной рабыни, чтобы в доме работать? И даже не для того, чтобы я на флейте им играла? Я буду наложницей?

- Возможно, - он кивнул, прищурился. – Тебя это пугает?

- Не особенно, - отозвалась девушка после некоторого раздумья. – Нет, после нынешней ночи – не особенно, - она решительно кивнула.

- Не особенно – или не пугает вовсе? – Амади хмыкнул.

- Меня брат уже отводил не единожды к старику Асите. Ты же сам знаешь. Чего мне бояться? А нынче, - она примолкла, не зная, как объяснить.

Улыбнулась слегка помимо воли. Колдун хмыкнул.

- Вот и славно, - он одобрительно кивнул. – Правду сказать, я, когда обдумывал действия, как-то не предусмотрел, что тебя может напугать возможность оказаться чьей-то наложницей, - примолк, задумался.

В комнате воцарилась тишина. За окном шумела улица, и сгущались тени внизу, под домами. Раскрытое окно выходило на север, а солнечные лучи сейчас пронизывали бумажные сегменты западной стенки, окрашивая их ярко-золотистым. Близился вечер. Завтра будет новый день. Завтра ей придется приступить к новой задаче.