Блог портала New Author

16. Рождение чудовища. Глава 16. Праздник плодородия в Мальтахёэ

Аватар пользователя Черепаха дипломат
Рейтинг:
1

- Шумно, - проговорила задумчиво Накато. – В Кхорихасе было не так…

Они с Амади устроились в небольшом гостевом доме недалеко от северо-восточных ворот города. Сейчас оба сидели в небольшой комнате на втором этаже.

- Праздник, - скупо отозвался Амади. – Здесь ночами обычно тихо. Но сегодня – праздник плодородия. День, когда чтят великую богиню-мать Умм. Всю ночь будут идти празднества, шествия и ритуалы. Слышишь, барабаны?..

Накато кивнула. Да, где-то вдали гудели большие барабаны. И, кажется, гул доносился из разных частей города.

Кроме него, снаружи просачивался многоголосый шум. Люди переговаривались, пели, кричали, галдели. Город снаружи гудел, точно днем. Даже еще сильнее. Стены-перегородки по весеннему времени оставались раздвинутыми, и Накато видела доносящийся снизу колышущийся свет множества факелов.

Куда идут все эти люди?

Должно быть, к центру города, в храм. Она ведь видела храмы в Кхорихасе! Наверняка есть храмы и в Мальтахёэ.

Все-таки удивительные места здесь, на равнинах, отделенных горными грядами от степи. Люди для богов возводят храмы! Сказать кому-нибудь в степи, что для бога нужно поставить отдельный шатер. Да не какой-нибудь, а каменный! Накато попыталась представить лицо брата или старика Аситы, случись им услыхать такое. Не получилось. В степях ни у кого не могло бы возникнуть мысли о храме – слишком уж дико.

А людей внизу все больше. Ощущение, будто все жители окрестностей потянулись к центру. Может, так на деле и есть?

И шум делался все сильнее, поднимался вверх. Чего они так галдят? Вскрики, вопли, топот и грохот. Амади нахмурился, высунулся наружу, крутя головой по сторонам. Снизу донесся грохот – ощущение, будто кто-то стучал в двери гостевого дома. Что за прок ломиться, если двери гостевых домов всегда открыты для гостей?

- Не нравится мне это, - пробормотал колдун. – Что-то чересчур шумно они празднуют…

Смолк, не договорив. Шум и гвалт разнеслись внутри строения. Кто-то грохотал тяжелыми подошвами по выстеленным досками полам. Звон, тяжелые шаги, испуганные возгласы и вскинувшийся где-то неподалеку визг.

Это что, в одной из соседних комнат?! В этот момент шаги догрохотали до перегородки, закрывавшей их комнату, и остановились.

Тонкая ширма с грохотом отъехала в сторону. Накато вздрогнула и в испуге уставилась на вход. Ах, не было здесь добротных дверей с запорами, как в домах Кхорихаса!

- Именем правителя Мвеная и верховной жрицы Саалиндж, - громыхнул стоящий впереди стражник в странном одеянии. За его спинами маячили еще двое – в привычных шлемах и нагрудниках, с копьями в руках.

- Стражники, - шепнула Накато. – Что мы сделали?

- Ничего, - отрубил Амади, поднимаясь с подстилки. – Они ошиблись, должно быть. Что угодно многоуважаемым жрецам от скромных путешественников? – осведомился он.

- Выходите! – зычно потребовал тот, что стоял впереди. – Выходите немедленно на улицу. Сегодня мы чтим великую богиню Умм – ту, что дарует плодородие. Каждый должен нынешней ночью славить великую Умм на улицах города! Никто не смеет оставаться под крышей и спать.

- Мы – не горожане, - мягко возразил Амади. – Мы пришли в город нынче.

- Там, где ты родился, чужеземец, должно быть, принято гостям пренебрегать обычаями хозяев, - хмуро отозвался неизвестный. – Но у нас в Мальтахёэ принято другое. У нас принято, чтобы гость уважал обычаи и богов дома, в котором его приняли! И горе тому, кто выкажет неуважение. Выходите! – он ударил древком копья в пол, подтверждая тем свою речь.

Повисло тяжелое молчание. Амади сверлил взглядом стражников, стоявший впереди хмурился. Наконец колдун встряхнулся.

- Идем, - он коротко кивнул испуганной Накато, и вышел первым.

- Мудрое решение, чужеземец, - тот кивнул. – Ибо кто не славит богиню в ночном славословии – тот славит ее, проливая кровь на ее алтарь, - он вышел вслед за колдуном и девушкой, прикрыл тихонько перегородку.

Накато на негнущихся ногах спускалась вслед за Амади. Душу терзал безотчетный страх – она и сама не могла бы сказать, чего боится.

Колдун шагал с прямой спиной. Девушка была уверена – лицо его сохранило полную невозмутимость. Но она ощущала его растерянность.

Вместе с ними направлялись к выходу такие же растерянные люди. Такие же чужеземцы, впервые очутившиеся в Мальтахёэ. Они оглядывались, но их неумолимо подталкивали к выходу.

На улице царило столпотворение. Насколько многолюдно было днем – но сейчас все было забито народом. Да, Накато видела людской поток сверху – но сейчас оробела, увидев его вплотную. Люди куда-то рвались, спешили, текли сплошной рекой. Кажется, из домов высыпало все население Мальтахёэ. Амади обернулся, крепко прихватил Накато за локоть.

- Держись рядом! – приказал он.

- Она не сможет все время держаться рядом, чужеземец, - заявил стражник. – Не думай, что сумеешь увильнуть от обязанности чтить богиню!

- Мы почтим великую богиню как следует, - Амади кивнул. – Не сомневайся в этом! Я чту обычаи тех мест, куда прихожу, - и лишь крепче ухватил локоть Накато.

Она испуганно оглянулась. Возле дверей стали двое в длинных одеждах, с зазубренными лезвиями в руках. Судя по украшениям – не простые люди или стражники.

- Это храмовая стража, - тихо сообщил Амади. – Будут всю ночь следить, чтобы никто не вернулся к себе в дом, увильнув от обязанности почтить великий праздник плодородия. В эту ночь на землю выходит сама богиня плодородия – великая мать Умм. Встречают ее свальной оргией, чтобы умилостивить. В эту ночь не глядят в лица встречных и не считают их.

Накато онемела. Она верно поняла слова колдуна?

Но вот по улице мимо постоялого двора течет людской поток. От него отделились трое – совсем юная девушка и двое мужчин, опустились втроем прямо на ступени, ведущие к двери.

- Мы друг друга потеряем, - шепнул Амади торопливо, увлекая Накато вниз по ступеням, огибая расположившуюся троицу. – Название гостевого дома – Чудесная Нубит. Вон вывеска, ты видела! Сюда поутру вернешься. Не пытайся уйти с улицы и спрятаться!

Он оттянул ее к стене, людская река двигалась куда-то в сторону центра. Куда их всех несет?! Кругом – гомон, песни, смех. Город звенел множеством голосов. Накато в растерянности оглядывалась. Вот промчалась мимо, пританцовывая, растрепанная женщина. Одеяние сбилось и висело на поясе, едва держась и свисая краем до земли. Нужно провести на улице целую ночь?! Амади раскрыл рот, чтобы еще что-то сказать, но не успел.

Кто-то зацепил Накато, потянул в сторону. Она недоуменно обернулась – но тот, кто ее толкнул, уже ушел дальше. Он ее даже не заметил.

Девушка хотела вернуться к стене – но ее повлек к середине улицы людской поток. Против воли ее понесло туда же, куда двигались остальные. Кинув беспомощный взгляд через плечо, она увидела, что Амади тоже оттерли с места, и его увлекло толпой. Он крутил головой по сторонам – похоже, потерял ее. Его понесло куда-то в сторону. Накато еще какое-то время видела, как отдаляется его белая накидка. Да помилуют ее боги – куда же все-таки идут все эти люди?!

Чудесная Нубит – так называется место, где они остановились. Это Амади ей сказал, чтобы она поутру смогла вернуться.

Накидка от движения среди множества людей сдвинулась. На боку Накато ощутила чьи-то пальцы, горячую ладонь. Да помилуют ее боги и духи, ведь до утра еще невозможно много времени!

Вспомнилось – у старика Аситы ладони были всегда холодными. Девушка обернулась и наткнулась взглядом на массивную фигуру.

Совсем молодой крепкий мужчина оттеснял ее к краю улицы. Чем-то он напоминал молодого воина из кочевья, на которого Накато засматривалась когда-то. Тот на чумазую рабыню не глядел, да и брат настрого запретил тогда даже думать о подобном – чтобы никто, кроме старика Аситы, и не притрагивался к ней.

Теперь же… не только можно, но и обязательно?

От неожиданной мысли защекотало в груди, ноги сделались тяжелыми. Не то страх, не то предвкушение.

Нынче ночью никто не смотрит в лицо встречному, - вспомнились слова Амади.

Никто не смотрит – а вот она посмотрела. Словно думала, что у нее есть выбор. Что она может выбирать. Впрочем – сейчас возможностей для выбора куда больше, чем тогда, когда брат отводил ее в шатер Аситы.

Если не прямо сейчас, то сразу после вот этого, который уже оттер ее к стене какого-то дома.

Понятно теперь, отчего на нижних этажах в Мальтахёэ окна такие крохотные и закрываются ставнями. Хотя начиная со второго этажа, стен, как таковых, у домов не было. Вместо них возвышались широкие прямоугольные подпорки, а пространство между ними занимали раздвижные стены.

Если бы такие стены были у стен первых этажей – сейчас не осталось бы дома с целыми стенами. Их попросту проломили бы.


*** ***


Толпа текла с окраин к центру.

По мере приближения пение и бой барабанов делались громче, заполняя все вокруг.

Накато шагала вместе с толпой. Даже если бы и захотелось ей повернуть обратно – она не сумела бы. Слишком плотный людской поток. Было дело – она думала протиснуться бочком к краю улицы и по стене какого-нибудь дома вскарабкаться повыше. Но от этой мысли пришлось отказаться.

Да, никому не было до нее дела. Но слишком много вокруг горело факелов. Возле каждого дома стояли жрецы. И они-то зорко наблюдали за людьми.

Они не мешали тем, кто время от времени задерживался на крыльце или ступенях того или другого дома. Но фигуру, взобравшуюся на крышу, они увидят. А достать ее оттуда стрелой или брошенным копьем не составит труда. Наверху не скрыться. Город освещался так, что было светло почти как днем.

Она прошла несколько кварталов, но ощущала себя вымотанной, как будто целый день бежала не останавливаясь. Сердце колотилось, ноги подкашивались.

Несколько раз она и сама оказывалась на ступеньках с кем-то из тех, кто тянулся к центру Мальтахёэ рядом с ней.

В лица встречных давно перестала глядеть. Да, на окраинах жили крепкие ремесленники и бывшие пастухи или наемники. Но большей частью в Мальтахёэ жили заплывшие жирком торговцы и хозяева шелковых прядилен. И их вокруг становилось все больше. Наверное, только на равнине, в городах, могли жить обрюзгшие рыхлые толстяки – в степи даже тот, кто отъедался, не мог остаться рыхлым: там постоянно приходилось то ходить, то ездить верхом, то отбиваться от нападений.

Вид жирных дряблых складок на боках и животах у мужчин приводил Накато в оторопь. А щеки, свисающие, как страусиные курдюки, придавали людям нечеловеческий облик. И она закрывала глаза, чтобы не видеть.

Слишком уж ярко горят факелы, слишком близко чужие лица и тела. Лучше не глядеть, оставить осязание и слух. Этого более чем достаточно.

Человеческие руки – они у всех одинаковы. Шершавые пальцы и ладони. На остальное – не обращать внимания.

На каком-то широком перекрестке жрецы разносили напитки, предлагали всем, кто пожелает. Не такой и долгий путь вроде бы пришлось проделать – но Накато мучила жажда. Да и мудрено ли? Она залпом осушила протянутую ей плошку. Не вода – сладковатое питье. Чем-то напоминало отвар из ягод. На удивление, сил и бодрости прибавилось. Девушка протянула плошку, чтобы ее еще раз наполнили.

Кажется, молодого жреца это удивило. Он широко ухмыльнулся и плеснул из резного деревянного кувшина еще.

Сладко! Накато мгновенно почувствовала себя заметно посвежевшей. Жрец выжидающе глядел на нее. Пихнул локтем товарища, указал взглядом на девушку. Тот одобрительно кивнул, потом мотнул головой. Это вроде как – больше ей пить не давать? Вот так щедроты жреческие! Плошку у нее забрали, чтобы налить следующему.

Ну, да ладно. Пить больше не хотелось. Ноги перестали дрожать и подкашиваться, и Накато казалось – она в силах не только дождаться утра, но и провести на праздничных улицах еще пару-тройку дней.

Лицо очередного незнакомца с толстыми мясистыми щеками не показалось особенно отталкивающим. Мясо – это даже привлекательно. На ощупь совсем не то, что сухие костлявые щеки. И широкие мягкие бока так приятно колышутся под руками.

Она сама ухватила шагавшего мимо толстяка, не обращавшего на нее внимания. И с хохотом увлекла его на ближайшее крыльцо.


*** ***


Есть ли предел человеческому удивлению?

Есть ли предел чудесам мира? Пройдешь немного – и оказываешься в месте, разительно отличающемся от всего, виденного раньше.

Храм богини Умм не был похож ни на дворец владыки в Кхорихасе, ни на храм могучего Икнатона. Он походил не на гору и не на наконечник копья, а на чудовищно громадное яйцо страуса. Такое же гладкое и округлое, только украшенное зачем-то множеством узоров, выложенных из разноцветных камней.

Площадь перед храмом оказалась огромна – даже больше, чем центральная площадь в Кхорихасе. И вся она была запружена народом.

Люди прибывали и прибывали со всех сторон. Они рвались, пытаясь пробиться поближе к храму, выкрикивали имя богини Умм и хвалы ей.

Накато при виде храма ощутила небывалый восторг. Охватило чувство, будто великая богиня плодородия, незримо присутствующая, глядит прямо ей в душу. Протягивает к ней руки. И нужно подойти ближе туда, к храму. Чтобы приобщиться к божественной благодати, что щедро изливает на своих детей великая плодородная Умм.

Остановило девушку безотчетное чувство. Невесомая мысль – слишком много людей, слишком сильная давка.

Поразительно – как эта мысль сумела пробиться в опьяненное сознание.

И понимание – ее ум и чувства ей не принадлежат. Она лишь нынче услышала о великой богине равнин Умм. Так откуда же это преклонение перед нею?

И откуда восторг перед прикосновениями незнакомых людей, лица которых слились в один невыразительный ком? Восторг и ненасытность.

Народ на площади замер – и это дало время Накато остановиться и поразмыслить. Ее утомила дорога через несколько кварталов. И она, мучимая жаждой, взяла напиток у жрецов. После этого прибавилось сил. После этого появились и восторг, и благоговение, и наслаждение происходящим.

Да! Если поначалу в душе смешивались страх, недоумение, любопытство и возбуждение, скоро сменившиеся легкой гадливостью – то после напитка жрецов творящееся на улицах действо начало приносить ей удовольствие.

Со стороны храма доносилось пение. Громкость росла, жрецы, а затем – и люди на дальних краях площади подхватывали его.

Скоро Накато перестала понимать – откуда оно доносится. Песнопения лились со всех сторон одновременно, обрушивались с неба на голову водопадом. Девушка оглядела исподтишка стоящих вблизи нее людей. Лица одухотворены, взгляды обращены к сверкающему вдалеке храму.

Она вздрогнула, заметив совсем рядом, в нескольких шагах от себя, троих жрецов. Те зорко оглядывали толпу.

Накато обратила взгляд к храму и позволила молитвенному восторгу захлестнуть себя. Она вслушалась в слова песнопения, славящего великую плодородную Умм – мать народов равнины, покровительницу города Мальтахёэ. Мысли и чувства исчезли, уступив место одному – всеобъемлющему благоговению перед богиней-матерью Умм. До чего радостно – не нужно ничего делать и ни о чем тревожиться. Нужно лишь служить богине и славить ее. Больше – ничего.

Голоса переплетались, сливались. И ее, Накато, голос вплетался в общий восторженный хор, растворяясь в нем.

Кажется, она и сама растворялась. Тело оставалось на площади, сознание же таяло, точно снег под горячими лучами весеннего солнца. Любые мысли и заботы становились неважными. Любые желания исчезали, оставляя лишь одно – служить богине Умм, раствориться полностью и навсегда в течении народа по улицам, в воздухе над храмовой площадью, в звуках пения.

Пения, становящегося все громче и громче. Оно усиливалось, заполоняя собою все – и вдруг оборвалось на подъеме.

Накато вздрогнула, как от удара. Оглянулась вокруг – где она, что происходит? Не сразу удалось вспомнить, кто она, и где находится.

Сияние вокруг купола храма Умм усилилось. Повеяло прохладным ветерком. У Накато по коже побежали мурашки. Она и внимания не обратила, что туника порвалась и свисает теперь, едва держась на поясе.

От храма вновь поплыло над площадью пение – в этот раз тихое, низкое. По толпе прокатился вздох.

Накато заметила, что жрецы снова обходят собравшихся и предлагают напиток. Нет, не нужно! Не об этом ли пытался предостеречь ее Амади, и не успел? Она нырнула в толпу, заметив, что группа жрецов направляется к ней. Задела за локоть кого-то – мужчина оказался на пару голов выше ее.

Молодой, с длинной бородой. Видно, что еще днем она была уложена локонами – сейчас же растрепалась. Должно быть, он шагал сюда, на площадь, с самой окраины. Накато лукаво улыбнулась ему.

Взгляды их встретились – а ведь в праздник великой Умм не принято глядеть в глаза встречным.

По толпе прокатился еще один вздох, и все собравшиеся, точно повинуясь невидимому знаку, опустились на плиты площади. Снова шершавые ладони на боках, плечах, спине. А плиты теплые, не остывшие. Пористый шероховатый материал, долго остающийся нагретым после заката. Может, стоило взять у жрецов еще немного их напитка?

Нет, тех двух плошек, что ей налили на памятном перекрестке, вполне достаточно.

Рейтинг:
1
СИРена в вс, 12/09/2021 - 18:02
Аватар пользователя СИРена

Содом и Гоморра! Шок

__________________________________

События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".

Черепаха дипломат в вс, 12/09/2021 - 19:08
Аватар пользователя Черепаха дипломат

Содом и Гоморра!

В храме Аштарты, который послужил прототипом, были бы приятно восхищены таким определением. До христианской морали далеко! Если она вообще придет в этот мир.

СИРена в вс, 12/09/2021 - 21:14
Аватар пользователя СИРена

Не приведи господи туда христианства с его лицемерием. Большая улыбка

__________________________________

События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".

Черепаха дипломат в Пнд, 13/09/2021 - 17:55
Аватар пользователя Черепаха дипломат

Не приведи господи туда христианства с его лицемерием.

Там до него в любом случае, далеко.