15. Зверь выходит на охоту. Глава 14. Снова в чужой власти

Холодный каменный пол.

Снова – полная беспомощность и неспособность шевельнуть хотя бы пальцем. Слепота и немота.

Накато лежала на полу. Совсем рядом, возле самой головы, кто-то ходил. Она ощущала, как ступают по полу рядом с ее лицом чьи-то ноги. Беспамятство едва рассеялось, оставив вяло ворочающиеся воспоминания и бессилие. Глаза не открывались, и она изо всех сил напрягала слух.

- Делай теперь, что хочешь! – гневный голос громыхнул над нею. – Будто я нуждаюсь в соизволении! Я – магистр Энитан, и я издавна волен делать все, что посчитаю нужным, в своей башне!

- Мне кажется, он и сам хотел бы это сделать, магистр. Да есть вещи, через которые мы переступить порою не в силах. Даже если крайне хотим этого.

- Что именно – это? – гнев в голосе уступил место насмешке. – Мне он сказал – делай, что сам хочешь. Я хочу, а не он. Тем более, чего хочет он – он мне не говорил.

- Мне казалось – все очевидно. Он не в силах посягнуть на жизнь, коя теперь кровно…

- Успеется, - перебил названный магистром. – Прежде следует выяснить, что именно происходит. Я впервые сталкиваюсь с подобным – а ведь живу не первую сотню лет!

- К нам и прежде пробирались в башню воры.

- Воры – да. Матери, желавшие получить своих детей обратно – нет. К тому же послушник говорит, она хотела лишь увидеть младенца. А она вздумала поднять на него руку. Что это – разум потеряла? А уж то, что она перед тем сотворила – и вовсе неслыханно.

- Мы нашли место в саду, где она принесла жертвоприношение. Мастера и ученики уже готовят все к ритуалу очищения.

Мысли тяжело ворочались. Посягнуть на жизнь. На чью жизнь?! И кто хочет посягнуть? Непонимание рождало смутные догадки и бесплодный страх.

- Я не понимаю причин и целей, - в голосе магистра слышалась усталость. – У всякого действия должна быть цель! Девка Бабатанда тоже сказала – она явилась за сыном. Правда, по ее словам – чтобы забрать, а не просто увидеть напоследок. Выходит, кто-то из них двоих лгал. Скорее всего, обе.

Девка Бабатанда – это Адвар. Больше некому. Она ведь была собственностью советника Бабатанда!

Голос знаком. Тот самый колдун, которому Адвар выболтала все, что узнала о Накато. Тот самый, что сотворил что-то со следом от срезанной печати, и след зажил. Высший магистр башни, главный из всех колдунов.

А она снова обездвижена и лишена способности видеть. И снова находится в его власти.

Если следовать голосу разума – она должна была удирать из башни вместе с Адвар. Но теперь, после того, как увидела сына, после того, как услышала из его уст слова, невозможные для малыша, которому не исполнилось года – она не считала такое решение само собою разумеющимся. Скверно то, что она переоценила свои силы. Понадеялась, что ей хватит быстроты сгрести младенца в охапку и унести из башни.

- Почему эту девку до сих пор не нашли?! – голос магистра прервал ее размышления. – Может, она сбежала?

- Она по-прежнему в башне. Это точно! Ее ищут.

- Неслыханно. Но то, что эта безумная призвала духа своею кровью, дает нам преимущество. На кровь мы его и приманим!

Что за нелепость? Они до сих пор ее ищут? Вот же она, лежит под их ногами! Может, неумелое колдовство младенца помешало ей схватить его, но не позволило предать ее в руки других колдунов? Ее просто обездвижило и вышвырнуло куда-то. И она лежит где-то на полу, а ее не замечают, ходят совсем рядом. Нет, они ведь говорили только что о ней. Или не о ней?

Кто-то подхватил ее, переложил. Руки и ноги ей распрямили, привязали.

Да, глупая была мысль. Не видит ее никто, как же! Но ведь не об Адвар речь? Адвар собиралась убираться, и подальше. Не может она поныне оставаться в башне! Ей-то что здесь делать?

- Ты хочешь начать до ритуала очищения?

- Пусть подождут, - резко отозвался магистр. – Пусть пока подождут и с приготовлениями. Но пусть будут наготове! Дух может явиться и туда. Все вернулись в башню?

- Все, кто находился в Ошакати и окрестностях, вернулись – почти полсотни человек, магистр. Еще полторы сотни магов, что находятся на ближних подступах, прислали ответ – наше послание получено, и они спешат.

- Отлично. Нам нужны люди – сейчас в башне катастрофически мало обученных мастеров. Полсотни – это хорошо, можем начать. Что внутри?

- Все занятия окончены, дальнейшие уроки у юных учеников и послушников нынче отменены. Все они находятся в своих кельях, при них – воспитатели, старшие ученики и несколько молодых мастеров. Крыло с детьми отгорожено от остальной башни, его тоже охраняют.

- Что ж, - голос магистра звучал глухо. – Десяток остается со мной здесь. Остальные – по трое в коридоры, следить за происходящим в этом крыле.

- Быть может, дождемся возвращения тех, кто получил наше послание, но не успел добраться? Всего два-три дня. За это время мы успеем завершить ритуал очищения.

- С каких пор ты стал так осторожен, Бараса? Ты ведь – мой ближайший помощник последние полсотни лет.

Полсотни лет? И такой молодой голос…

Удивление вяло всколыхнулось и улеглось. Настоящим чувством, глодавшим Накато, оставалась тревога. Что с нею сделают? Вспомнились слова о крови, сказанные чуть раньше магистром. На ее кровь хотят приманить того, кого она вызвала.

Какого-то духа. Она ведь взывала к Нефер! Кто же пришел, в таком случае? Да помилуют ее боги и духи – как не сойти с ума от бессилия?

- Ты – мой учитель и друг, Энитан, - согласился молодой голос. – И я последние полсотни лет всегда и во всем следую за тобой. Но сейчас, я считаю, следует проявить осторожность. Мы не знаем, кого она призвала и зачем. Никто не слыхал о женщинах-ведьмах, говорящих с духами! Тем паче – повелевающих ими. Тем не менее, мы знаем, что женщины ведьмы способны порою на то, что нам, ученым магам, дико и неведомо. И сила их дика и непредсказуема.

- В ней нет дара, - отозвался магистр. – Я не ощущаю искры. Да и ты искал, и другие – не нашли. Но на кровавую жертву можно приманить духа, даже не имея дара.

- Даже и такого сильного? Эта сущность прошла по нашим сокровенным тайникам, миновав все ловушки.

- Чтобы пройти ловушки, сущности пришлось много похитить из наших сокровенных тайников, не забывай об этом, Бараса. Не так она и сильна, если ей понадобились наши запасы. Впрочем, дух этот куда сильнее большинства сущностей, обитающих за гранью. И сильнее, и коварнее – любой другой дух просто не сумел бы пройти. Нам необходимо понять – зачем девка воззвала к нему. Сделала она это сознательно или по дурости приманила кровью, сама не зная, кого.

- Считаешь, такое можно сотворить по дурости?

- По дурости можно сотворить все, что угодно. Она размазала семя земли по стене в крыле с детьми! Спустя день-два их придется переводить оттуда. И до того момента я бы хотел решить все вопросы, связанные с духом, что болтается сейчас по башне.

Накато слушала, не понимая. Дух. Она взывала о помощи к богине – но пришел некий дух. Пришел и залез в тайники колдунов. Похитил у них – что именно? Ах, не говорили об этом колдуны вслух!

Но они говорили, что хотят приманить его. Она поначалу не обратила внимания, теперь же вспомнила.

Они хотят приманить его на кровь. На ее кровь – той, что вызвала его. В груди разлился холод. Магистр назвал это – дурость. И он прав. Дурость, бесцельная дурость! Она не могла бы сказать, чего ожидала от своих действий в саду. Понимала, что что-то произошло – но чем ей это может помочь? По всему выходило, что ничем. Разве что – пока царила неразбериха, ей удалось добраться до крыла башни, где держали детей. И только.

Она не в силах повелевать духами. Не знает даже, кого именно призвала. Не знает, сколько понадобится ее крови, чтобы подманить неведомую сущность.

Накато лежала на ровной поверхности, приподнятой над полом. Во всяком случае, теперь возле головы не ходили ноги. По ощущениям, она лежала на уровне выше колена взрослого человека, но ниже пояса. Стол, лавка, алтарь? Спор магистра со вторым колдуном прекратился. Зазвучали короткие приказы, затопали и зашаркали шаги. Накато вслушивалась, силясь уловить как можно больше, но смысл приказаний не понимала.

Им нужна ее кровь. Что сотворит неведомое существо из-за грани, которое она призвала, сама того не желая? Оно пришло на кровь…

А может, оно займет ее тело – как неведомый дух занял тело ее сына. И она навсегда останется одержимой. Начала колотить мелкая дрожь.

«Слишком много мыслей, - прошелестел неосязаемый голос. – Верь».

Должно быть, она сошла с ума. Ее поступок – тому доказательством. Она давно уже лишилась рассудка – и становится хуже и хуже. Ей случалось видеть помешанных. Жили они недолго. Даже если такой несчастный не лишал себя жизни сам в припадке безумия, его мучения заканчивал удар копья или метко брошенный камень. Ведь безумец мог и навредить кому-нибудь.

Боги не говорят со смертными!

«Но они приходят, когда их искренне призывают».

Призывают! Прошиб ледяной пот.

Призывают. Колдуны тоже вели речь о призыве. Она ведь именно, что призвала. Точнее сказать – она просила о помощи. Но Нефер – не та богиня, которую обычно просят о помощи. Нефер повелевает удачей, ей чуждо милосердие.

Чуждо, но на ее зов богиня пришла. Потому что Накато заплатила кровью. А магистр и колдуны ничего не понимают… потому что доселе боги не появлялись среди людей?

Нет, не может быть! Она обманывает сама себя.

Если доселе боги не появлялись среди людей – с чего бы это изменилось теперь? Только из-за желания глупой степнячки? Зашелестел металл, и сердце пропустило удар. Накато сжалась внутренне от ужаса.

- Не медь! – громыхнул голос магистра. – Металл здесь недопустим.

- Камень? – предположил незнакомый голос.

О чем они? Мысли бились, надежно запертые в тесной клетке обездвиженного тела.

- Не камень, - протянул магистр. – Она ведь сделала это в саду. Расцарапала себе кожу колючками кустарника? Нужно деревянное лезвие или игла. Можно просто заточить лучину.

- Мастер, быть может, просто принести иголок с того самого куста?

Нет ответа. Накато спустя лишь несколько мгновений поняла – магистр мог выразить согласие кивком. С запозданием уловила она невесомые шаги, потянуло еле заметно сквозняком и прекратилось – точно открылась дверь на миг, и тут же захлопнулась. Так это они обсуждали, каким лезвием совершить жертвоприношение?!

И сошлись на иголках с куста…

Сколько ее крови им понадобится? Скоро она это узнает. Вот только навряд ли это знание ее обрадует.

Снова – сквозняк. Появился и исчез. Значит, колдун с иголками от куста вернулся. Накато сжалась невольно, сдерживая дыхание. Сердце наоборот, заколотилось, как безумное. Не может быть, чтобы жизнь оборвалась так нелепо, даже без борьбы! Она пальцем шевельнуть не в силах – и это угнетало сильнее всего. Смерть рано или поздно настигает всех, но она не может ни бежать, ни сражаться.

Резкий болезненный укол чуть пониже локтя заставил взвыть дурниной.

Подумать только – голос ей в этот раз оставили. А иголку-то воткнули едва не целиком – без выдумок. И оставили. Разламывающая боль засела в руке, пронзила локоть, поползла к плечу. Сразу следом воткнули следующую иглу, за ней – еще одну и еще. По руке поползли теплые капли. Накато замолкла – в первый раз она закричала, скорее, от неожиданной боли. После сжала зубы и лишь сдавленно шипела, изредка взвизгивая и подвывая. Разговоры над ее головой смолкли – видать, колдуны все между собою обсудили.

Иглы, должно, оставляли торчать прямо в плоти, чтобы проколы не затянулись. Теперь их расшатывали, не позволяя телу заживить раны. И кровь текла, текла…

По щекам потекли слезы. Она отвыкла от боли, любые раны на ней стремительно заживали. Но не в этот раз – сейчас им мешали зажить. Боль не была невыносимой, но она не прекращалась.

«И кому ты даешь эту кровь?»

Да никому она ее не дает! Ее кровь взяли без разрешения.

«Кровь – это жертва. Такая же, как и там, в саду. Кому эта жертва предназначена?»

Что за настырность! Ну, если такая же, как в саду, значит, и кровь предназначена ровно тому же, кто получил ее в первый раз. В душе всколыхнулась злость.

- Возьми эту жертву, - голос магистра разнесся гулко. – Приди и возьми! – кажется, даже стены дрогнули.

А потом по воздуху прошла знакомая волна. Где-то послышались невнятные возгласы, вскрики. В ушах у Накато зашумело, голова налилась тяжестью. В какой-то момент ей почудилось – она оглохла.

«Имя! – голос гулко раскатился внутри головы. – Назови мое имя!»

Накато тяжело втянула воздух. В ушах звенело, и чего от нее требуют, она не понимала.

«Назови имя! – голос рявкнул настойчивее. – Назови».

Да, надо назвать имя. Чтобы было ясно, кому предназначена жертва. А что, это еще неясно? Боги и духи, сил совсем не осталось.

- Зажми ей пасть! – надсадный крик донесся издалека, точно сквозь толстую стену.

«Назови, поздно станет!»

Почти одновременно – крик снаружи и окрик изнутри. Ну да, это ей приказывают зажать рот – чтобы не позвала. Чтобы не назвала имени богини. Кому тогда зачтется ее жертва? Кто знает.

- Нефер, - шепнула Накато беззвучно, собрав остатки сил. – Великая Нефер, призываю!.. – второй раз получилось чуть громче.

И тут же на лицо ей опустилась тяжелая ладонь, накрыв нижнюю его часть целиком, придавила. Накато дернулась, но больше ей не удалось издать ни звука. Ладонь и ноздри ей закрыла наполовину, так что воздух едва просачивался в грудь. Чувствуя, как задыхается, она потянула носом сильнее. Воздух засвистел. Ладонь чуть сдвинулась, закрывая ноздри окончательно. Накато затрепыхалась. Тщетно.

- Мастер! – возглас над головой прозвучал отчетливо. – Энитан!

В голосе зазвенело отчаяние. Ладонь надавила на лицо сильнее. Клятый колдун! Эдак он ей голову расплющит. Надо было зубами хватать за руку – не успела. Сбоку раздался невнятный хрип. Рука убралась с лица – вовремя, Накато уже задыхалась. Хотела открыть рот – не сумела. Колдовство запечатало ей уста надежнее рук и кляпов. Язык онемел. Зато дышать она могла теперь беспрепятственно.

В ушах гудело, и мысли мешались и рассыпались. Рука колдуна убралась с лица, но сверху давило что-то неосязаемое.

- Как же она осмелела, - голоса вновь отодвинулись.

- Мы стали слишком беспечны. Уверовали в то, что все находится под нашим надзором.

- Но как же она осмелела, магистр…

- Дурость человеческая – то, над чем ни у кого нет власти… оставь. Надо осмотреть, что осталось.

Далекий обмен бессмысленными фразами. Голос магистра слабый и надломленный – а может, это слух подводит ее. В голове по-прежнему звенело.

Она дернулась, когда руку пронзило болью – кто-то выдернул все загнанные в тело иглы разом. И сразу же ощущение, будто приложили раскаленный металл. Накато выгнулась – точнее, попыталась выгнуться дугой. Мышцы не слушались. Раны, должно быть, прижгли, чтобы остановить кровотечение. Видеть-то она не видела, только и оставалось, что догадываться.

Затопали шаги – куда они все умчались? Она вслушалась.

Тишина. Ни звука дыхания, ни разговоров. Это что это, одну ее оставили? Она дернулась, поерзала. Тщетно. Не освободишься. Мышцы не слушались – ослабли, точно после долгой болезни. Это, должно, целители колдунов так могут. Она знала – целитель может колдовством своим сил прибавить, а может и отнять. Смотря, чего ему нужно – поставить больного на ноги или врага ослабить и обездвижить.

Неужто ж все ушли, даже охраны при ней не оставили? Магистр сказал – осмотреть, что осталось.

Не от башни ли осталось? И что получается – она исхитрилась башню колдунов по камушку раскатать? Да нет, что за глупость. Было бы это так просто – так, небось, и до нее управились бы. Мало ли тех, кому надо!

Вслушалась. Тихо, слишком тихо! Тревога вновь принялась царапаться изнутри, точно мелкий грызун, притаившийся за пазухой.

А еще изнутри пробивалась мелкая дрожь. Холод, слабость, страх неизвестности? Должно быть, все вместе.

Тишина. Слишком тихо! Вязкое, муторное ожидание. Ведь когда-нибудь тишина закончится. Совсем скоро она закончится. И что придет на смену ей?

А ей нечем встретить то, что придет. Неосязаемые оковы не позволяют шевельнуть и пальцем. Как тихо, боги и духи!

Накато не поняла, когда все переменилось. Только что она лежала на твердом камне, не в силах двинуться, онемевшая и ослепшая, и вот уж сидит на краю каменного стола или алтаря, протирая глаза. Ждать, когда она придет в себя, никто не собирался: Адвар, невесть откуда взявшаяся, настырно трясла ее за плечи. Потом влепила затрещину. И тут же – еще одну.

- Кто?! – она встряхнула Накато особенно сильно. – Кого ты призвала, кто это?!

- Нефер, - выдохнула та, потрясенная.

Она не в силах была врать или отмалчиваться. А еще она была слишком ошарашена – потому что сбоку, в нескольких шагах от нее, стоял, глядя на нее пристально, хозяин. Ее давно сгинувший хозяин, колдун, оставивший ей на память о себе печать. Ту самую печать, которую срезали два года назад, оставив незаживающую рану.

Знакомый пристальный, пронизывающий взгляд. Амади – без всяких сомнений! Как есть, во плоти – это не обман зрения! Откуда он взялся?!