13. Рождение чудовища. Глава 13. У края Шелкового подгорья

Амади ушел в палатку предводителя каравана, оставив девушку на краю широкой вытоптанной площадки, заполненной разноголосицей. Туда-сюда сновали люди, носильщики таскали грузы. Топтались десятки невиданных ею прежде существ.

Здесь не было привычных взгляду животных. Винторогие туры остались на севере. Не было степных мамонтов, носорогов или даже редких зубров. Да и нечего им было делать здесь, в далеких южных горах. Их место – среди степей. По площади топтались странные пернатые твари, совершенно не похожие на птиц.

Накато во все глаза глядела на поразительных животных.

На первый взгляд – самые обыкновенные страусы. Но это лишь, если не приглядываться. Ни один страус не ходил на четырех ногах. Страус – птица, это все знают. У нее и крылья есть – пусть и недоразвитые, не позволяют летать. Ноги страусу – чтобы бегать, крыльями он порой хлопает – хотя и без толку.

Твари, что заполонили площадку, были крупнее страусов. И двигались не на двух, а на четырех конечностях. Крылья – сильно зауженные и вытянутые – доставали до земли.

Собственно, это были уже не крылья, а ноги: тоньше задних лап, но достаточно крепкие на вид. Накато казалось, что животные опираются на них без всякого труда. На конце крыльев находилось по толстому широкому когтю. Единственный коготь каждого крыла образовывал настоящее копыто, подобное копыту тура или зубра.

А перья у этих удивительных созданий росли куда гуще, чем даже у тех же страусов. Оно и неудивительно: в горах бывало куда как холоднее, чем в степях даже в самые суровые зимы.

Перья свисали с грудин, спин и хвостов животных пышными каскадами. Сверху – плотные широкие длинные жесткие пластины, под ними – пышные и мягкие пуховые многочисленные перышки. Из густого торчащего во все стороны перьевого пуха на мордах выдвигались толстые неуклюжие клювы. На спинах вздымались горбы, и щетинящиеся на них во все стороны перья напоминали встопорщенные крылья, неестественно вывернутые.

Люди, одетые в накидки из грубой ткани, водили пернатых тварей туда и сюда, каких-то собирали в определенном порядке, накидывая спешно на спины попоны.

Накато отметила, что соломенных накидок здесь не носили. Даже рабы, которых подгоняли плетьми. Все были одеты в тканую материю – пусть даже и грубую. А в степи даже такие ткани были редкостью. Здесь, в южных горах, все было иначе. Не так, как она привыкла.

Идти им предстояло еще дальше на юг – так сказал Амади. В груди разливалось предвкушение – что-то доведется увидеть там, дальше?

Да, дальше ждут трудности. Но это нескоро. Сначала будет долгий переход через горы – туда, где они заканчиваются и начинаются вновь равнины. Могла ли она когда-нибудь подумать, что окажется по другую сторону гор?! Она и гор-то увидеть не надеялась в этой жизни. Да и вообще – увидеть что-нибудь хорошее. А хорошего довелось увидеть уже немало. И хорошее обращение, и вкусную сытную еду. И спокойствие – когда не трясешься от страха, ожидая: кто и за что отвесит очередную оплеуху или тумака.

- Ну, чего приуныла? – хлопок по плечу заставил встряхнуться.

Накато обернулась, уставилась во все глаза на весело улыбающегося Амади. Он выглядел настолько явно довольным, что она не выдержала, улыбнулась в ответ.

- Устала? – осведомился колдун.

- Нет, - девушка мотнула головой. – Отчего уставать – я ведь кочевая. А мы только шли, и ничего больше не делали. Просто идти вперед – радость, а не усталость.

- Вот и славно. Значит, радоваться тебе нынче до самой темноты и еще чуть дольше, - он усмехнулся. – Выходим прямо сейчас – караванщик согласился взять нас. И даже даст двух верблюдов – не придется тащиться пешком.

- Вот эти, в перьях, верблюды? – залюбопытствовала Накато.

- Они, - колдун кивнул.

- На страусов похожи чем-то. Только на четырех лапах и с копытами.

- Похожи. Кто-то считает, что страусы с верблюдами были раньше родственниками. Только страусы остались птицами. А у этих крылья превратились в передние лапы, достали до земли. А копыто прежде было когтем. Это я слышал от старших учителей. Правда, странно это, - прибавил он задумчиво. – Но кто его знает – в мире много странных явлений. Чем дольше живу, тем больше удивительного вижу.

- А ты давно живешь на свете, мастер Амади? – Накато нравилось его благодушное настроение. В последнее время оно случалось редко.

- Порядком. Однако идем – караван собирается, - он кивнул ей, и она поднялась с камня.

С одного краю площадки вскипела суета. Там спешно сгоняли верблюдов, седлали и грузили. Животные трясли перьями и недовольно фыркали и клекотали, клацали клювами. Все-таки много было в них птичьих повадок.

Дисциплина поразила девушку. Только что толклась бестолковая куча людей и животных – и вот уже груженые оседланные верблюды выстроены длинной вереницей.

Несколько зычных команд – и вереница тронулась с места. Амади и Накато подвели двоих оседланных животных. Колдун помог девушке взгромоздиться верхом. Казалось бы – спина верблюда была шире и крупнее страусиной. Однако из-за горба сидеть верхом было неловко. Ей все время казалось, что она вот-вот сверзится вниз. Однако седло на удивление держалось крепко.

Теперь они ехали с караваном. Совсем как в прошлом году, когда осенью шли на север со страусиным кочевьем.

Вместо яиц здесь на привалах кормили знакомой пищей – не похожей ни на мясо, ни на яичницу, ни на коренья. Желтоватая, солоноватая, жирная, пахнущая остро и незнакомо. Памятный с прошлого года сыр. Само слово казалось таким же жирным, плотным и неуловимо будоражащим, как и вкус. Впрочем, за время пути Накато привыкла и к этому. Здесь сыр не считался редкостью.

Иногда она задумывалась, что за этот год – даже чуть меньше – увидела больше, чем за всю предшествовавшую этому жизнь. Нет, не зря она променяла жизнь в родной степи на неизвестность!

*** ***

Начало лета. Солнце пригревало горячо – куда горячее, чем в степи в это время года. Уж во всяком случае, в северных краях, где обычно кочевало их племя.

Горы сделались ниже, более округлыми и пологими. По словам колдуна, путешествие подходило к концу. Сейчас они вдвоем стояли на небольшой площадке, с которой открывался широкий обзор на много дней пути вперед. Равнина, лежащая, кажется, совсем недалеко впереди, разбегалась во все стороны, насколько хватало глаз.

- Взгляни! – Амади указал вперед.

Вниз убегал горный склон, ложился волнами, образуя глубокие лощины и длинные горные языки, спускавшиеся к бескрайним равнинам. Необъятные просторы – далеко-далеко вдаль и вширь.

Пасущиеся стада и сверкающие ручьи и речки. Небольшие озерца вдали на равнинах и совсем, кажется, близко – между вытянутыми языками горных склонов, полускрытые лесными зарослями. Пятна леса и участки возделанной земли. Некоторые склоны были сплошь испещрены обработанными, засаженными участками – издали они разительно отличались от заросших разнотравьем диких склонов.

А откуда-то из-под темнеющего покрова леса выбегала широкая сверкающая в солнечных лучах лента, выбитая множеством ног и копыт. По ней двигались люди, вереницы всадников и целые караваны. Невообразимо широкая тропа.

Земля внизу вся сплошь оказалась поделена на возделанные участки – Накато никогда не видала подобного. Насколько хватало глаз, до горизонта – ни единого дикого клочка земли.

И самое изумительное – вдалеке, среди зелени, рек и озер, раскинулось широкое чужеродное пятно. Девушка помнила постройки возле рудника. Помнила дома горских пастухов, их деревушки, прилепленные к горным склонам. Но это было совсем другое. Множество домов – больших и высоких, потому что их видно было издалека! – стояли вплотную друг к другу. Их было множество – даже не десятки, а, наверное, сотни. А может – тысячи. Они растекались широким пятном среди возделанных пахарями лоскутов.

- Это что, дома? – спросила она все же. – Это дома из камня! Это такая большая деревня?

Да помилуют ее боги! В эту чудовищно громадную деревню можно запихнуть все деревни, встреченные ими на пути через горы, и еще место останется.

- Это – город, - голос Амади прозвучал чуть торжественно. – Ты видела деревни, в которых живут пастухи. А это – город. Называется Кхорихас.

- Кхорихас, - повторила девушка.

Название звучало странно, от него на языке оставалось ощущение глинистой пыли. А может быть, дело было в том, что эту пыль доносил ветер?

- Дорога, что ты видишь внизу, тянется от крупной деревни у подножия. Деревня называется – Ови. Там – начало Подгорного тракта, который опоясывает немалую часть восточного Шелкового подгорья. Тракт ведет через несколько городов – таких же, как и Кхорихас.

- Мастер Амади, - окликнула девушка. – У деревни и города есть имена? Такие же, как у людей?

- Ах да, - он усмехнулся. – Ты ведь родилась в степи. А у этих горских деревушек если и есть названия – так никто, кроме жителей, этих названий и не знает. Всякая деревня и, в особенности, город, имеет свое название. Иначе как же отличить одну деревню или город от всякого другого? Не будь названий – как бы я мог сказать, направляюсь я в Кхорихас или в Рунду, а может, Аус?

- Ну… да, наверное, - пробормотала Накато. – Выходит, городов так много?

- Не так уж и много, - задумчиво отозвался колдун. – Думаю, через пару-тройку десятков лет их станет больше. Но уже сейчас их куда больше, чем было век назад.

- А сколько их было век назад?

- Ни одного! – расхохотался Амади. – Ни одного, девочка. И все эти поля, что ты сейчас видишь – всё это были дикие земли. Но нам пора, - спохватился он, обернувшись. – Стоянка окончена, караван двигается дальше.

Накато послушно пошла вслед за ним. Лишь обернулась напоследок на пару мгновений, кинуть еще один взгляд на удивительную картину.

Уже нынче вечером они, если верить караванщикам, окажутся внизу. В той самой деревне Ови, из которой выходит Подгорный тракт, что петляет яркой лентой среди зелени полей и тянется к далекому городу. Она увидит возделанные поля вблизи. Сверху они казались крошечными клочками – но Накато знала: вид издали обманчив. Вблизи они окажутся большими – каждое поле с площадку, на которой можно разбить стоянку. Может, какие-то будут чуть меньше.

*** ***

Деревня Ови оказалась намного больше, чем горские деревни, которые видела Накато в дороге. Больше, чем поселок рудокопов на севере.

А на окраине этой деревни кипела толчея – даже более шумная и многолюдная, чем на давешней стоянке, с которой отправлялся караван. Кроме их каравана, с соседнего перевала к деревне спустился еще один, и на окраине они перемешались. А поутру появился еще один, и новый спускался с гор – судя по расстоянию, должен был оказаться внизу перед закатом. Слышался разноголосый говор. Часть слов была знакома Накато, часть – звучала непонятно.

Мелькали одеяния из грубой некрашеной материи и тонких, мягких тканей. Из кожи и яркие наряды из разноцветной струящейся материи.

Большей частью здесь собрались мужчины. Но были и женщины – в большинстве закутанные с макушки до пят в плотные покрывала, с закрытыми лицами. На Накато поглядывали с любопытством.

Громкий возглас за спиной заставил девушку подобраться. Она сама не знала, отчего решила – окрик касается их с Амади.

Накато развернулась стремительно, готовая к нападению. Радостно щерившийся незнакомец отпрянул, взглянув в ее лицо. Плотный и краснощекий, с мясистым носом, он ничем не отличался от собравшихся здесь купцов. Выражение лица добродушное. Вот только подошел он слишком близко. Девушка шагнула к нему, и он отступил еще на шаг. Широкая улыбка сползла с вытянувшегося лица. Он раскрыл рот, желая что-то сказать, но только развел в растерянности руками.

- Ба! Да это же Кваку! – воскликнул Амади за ее плечом. – Накато, это мой друг Кваку, - он коснулся ее локтя. – Не нужно так пугать его.

- Такой же друг, как и Иму? – девушка сама не знала, что дернуло ее брякнуть эдакое.

Слова сорвались с языка прежде, чем она успела подумать. За всю дорогу ни она, ни Амади ни словом не перекинулись о том, что произошло в последнюю ночь возле северного поселка рудокопов. Не вспоминали Иму. Амади, молчавший мрачно первые пару дней, стал после этого вести себя как прежде. Ни разу не упрекнул ее, не выказывал недовольства.

И вот она сама сболтнула несусветное. За такое не то, что выпороть – можно и шею свернуть. Интересно, а сломанная шея у нее срастется?

Вон, как Амади ловит ртом воздух! Ошарашен, потрясен – а сейчас придет в себя и впадет в гнев. Она еще ни разу не видела его в гневе. Лицо так и побелело.

- Благодарю тебя за твою заботу, Накато, - выговорил наконец колдун. – Но все-таки у тебя сейчас нет причин для настороженности. Кваку – мой друг, - он мотнул головой, и она, повинуясь жесту, отступила в сторону.

Да помилуют ее боги и духи гор – что на нее нашло?! Летнее солнышко голову напекло, не иначе.

- Амади, - это подал голос порядком ошарашенный Кваку. – Вот так телохранительницу ты себе завел!

- Кваку, друг мой, - тот протянул руки навстречу. – До чего я рад тебя видеть! Уж кто бы мог подумать, что мы встретимся именно здесь!

- Да уж, неожиданно, - тот снова усмехнулся, и тоже шагнул навстречу.

Накато глядела, как они искренне обнимаются. Кажется, Амади не рассердился на нее? Или решил не давать волю гневу при друге, не захотел портить встречу – такую радостную и неожиданную для обоих? Если верить словам, конечно.

- Что это за история с Иму? – осведомился Кваку, когда обмен приветствиями закончился.

- Лучше не спрашивай, - Амади поморщился. – Знаешь, я привык, что судьба – глумливая дрянь, и выворачивает все порою самым нелепым образом. Но чтобы до такой степени, - он покачал головой. – Не спрашивай, я до сих пор с трудом верю, что произошло то, что произошло.

- Умеешь ты напустить туману и разбудить любопытство, - хохотнул Кваку. Во взгляде его появилась тень тревоги.

- Поверь, не в том заключалась сейчас моя цель, - Амади вздохнул.

- Да что мы болтаем посреди площади, - спохватился Кваку. – В этой деревушке есть отличный трактир, и здесь подают неплохую брагу!

- Помилуй нас Икнатон, сколько дней я не вспоминал о браге, - усмехнулся Амади. – Кваку, мы здесь со вчерашнего вечера. И я предлагаю отведать брагу в Кхорихасе нынче вечером. Если поторопимся – окажемся там еще до заката. Помнится, там один торговец продавал весьма недурную, шелковую с грушами. Он один! Надеюсь, он не уехал из города, пока нас тут не было!

- Эх, еще день хлебать теплую воду и глотать дорожную пыль! – досадливо махнул рукой Кваку. – Ну, да уж ладно. Чего с тобою поделаешь! Идем, я знаю человека, который может выдать нам пару-тройку верблюдов с провожатым, чтобы не сбивать ноги.

*** ***

Тощий парнишка весело бежал то впереди, то позади верблюдов, то заходил с боков. И между делом успевал стегать троих животных. Те споро перебирали пернатыми копытами, поднимая клубы пыли и спотыкаясь время от времени на неровной дороге.

Накато крутила головой по сторонам, пытаясь разглядеть все вокруг. Поля вызывали ее любопытство – дорога тянулась прямо среди них.

Правда, ближе к городу они расступились дальше от тракта. А сам тракт сделался ровнее, и его вымостили крупные камни.

Последнее, впрочем, не слишком порадовало Накато – толчки при движении сделались резче. По горам верблюды шагали, а не мчались. А погонщик пустил их едва не в галоп. Она так боялась слететь с верблюжьей спины, что совершенно не обращала внимания на приближающуюся громаду города. Девушка крепко цеплялась руками за повод и коленями за горбатую спину. Жесткие перья топорщились даже сквозь толстое стеганое седло.

Девушка вздохнула с облегчением, когда они миновали городскую заставу и ступили на улицы города. Здесь они распрощались с провожатым, и Амади решительно заявил: дальше они пойдут пешком. Кваку, кажется, намеревался возразить – но благоразумно решил промолчать.