06. Дарий Донцов

Прошло три года...

— Дорогой мой Дормидонт, — изрядно поседевший, но всё ещё очень резвый Буздяк вскочил со стула и рысцой подбежал к вошедшему писателю. — Как же я рад вас видеть, дорогой мой! — слово "дорогой" напрочь вытеснило все остальные прилагательные из лексикона редактора. — Я уже потерял всякую надежду вас лицезреть, дорогая вы наша звезда! — неподдельное восхищение чувствовалось и в словах, и в глазах Казимира Акакиевича. — Присаживайтесь, дорогой, я вам кофе сейчас сварю, — он нажал на кнопку кофемашины и поставил чашку. — Вот, пока полюбуйтесь, — и редактор указал на шкаф.

Все полки были заставлены романами Дария Донцова, теми, которые он написал по заказу издательства. Но на верхней полке особняком стояла одна книга, в чёрном, усеянном серебряными звёздами, переплёте. "Дормидонт Глупцов" — значилось вверху имя автора, внизу название — "Любовь из будущего", а по центру портрет той самой чёрно-фиолетовой дивы с огромным полосатым котом на руках. Дормидонту стало неловко, и он отвёл взгляд от шкафа. Последнюю книгу он напечатал в другом издательстве, в этом как раз шла реконструкция, а ждать он не мог.

— Как вы поживаете, Казимир Акакиевич? — поинтересовался он, сделав ударение на слове "вы".

Слава Богу, хозяин кабинета никогда не слыл занудой и не стал жаловаться на нехватку средств в издательстве и личные проблемы со здоровьем. Поэтому он, показав оттопыренный большой палец, обратился к долгожданному гостю.

— Дормидонт Жоржевич, у меня всё отлично, а вас позвольте поздравить с высокой наградой. Горд, чрезвычайно горд, — приосанился Буздяк, подбирая животик и поправляя усы, — что лично знаком с обладателем престижнейшей литературной премии "Золотая авторучка". Надеюсь, что когда-то буду иметь честь поздравить вас с получением "Платиновой", — а потом почему-то шёпотом спросил. — Но как, мой дорогой, как вам удалось написать такой роман?

— Это всё она, моя муза, — скромно потупил глаза писатель, — без неё ничего бы не было: ни романа, ни меня — самого счастливого человека на земле.

— Я за вас очень, очень рад. Очень, — умилился Буздяк, сложив на животе руки. — А можно на неё взглянуть хоть одним глазком? На вашу музу? — умоляюще посмотрел редактор.

Дормидонт открыл дверь и позвал:

— Любимая, можешь зайти на минутку?

В кабинет стремительно вошла девушка в облегающих голубых джинсах и серой, в тон глаз шёлковой блузке навыпуск. Светло-русые волосы в толстой косе ниспадали до поясницы, неземной аромат наполнил кабинет. Она мило улыбнулась, обнажив белоснежные зубки, и протянула руку:

— Маша.

— Так просто? — удивился редактор. — Просто Маша? — и, вопросительно посмотрев на Дормидонта, подмигнул: — Просто Мария?

— Нет-нет, что вы, Казимир Акакиевич, никаких "простомарий", меня ждут мои персонажи, я им обещал, — замахал руками писатель. — К тому же теперь я буду писать о Маше, иначе она просто исчезнет, — высокий, подтянутый, уверенный в себе мужчина повернулся и с застенчивой улыбкой посмотрел на свою звезду: — Да, Машунь? — его облик светился и переливался всеми цветами радуги, во всяком случае, так показалось хозяину кабинета.

— Да, любимый, — согласилась звезда и тут же предложила: — Только обещай мне, что Котэ будет и в следующем романе.

— Обещаю, как же без него, — закивал счастливый писатель и, обняв девушку, направился к выходу, где за дверью их ожидал упомянутый герой, развалившийся в кресле и беседующий с одетым по-восточному человеком в белоснежной чалме. Сразу трудно было узнать в нём того, кто в гостиной писателя всё время лежал на гвоздях.

Котэ за это время ничуть не изменился, разве стал чуть толще — сказалось хорошее питание из рук любимой хозяйки, и чуть большим философом - благодаря общению с вернувшимся в мир людей йогом. Тот отрастил усы, бороду, стал настоящим гуру, и теперь они вместе выступали, читали лекции, вели канал на Youtube, делясь человеческой и нечеловеческой мудростью со всеми желающими.

Дверь за парой закрылась, а редактор стоял, боясь вспугнуть необыкновенное ощущение, будто бабочка счастья села ему на сердце и своими усиками пощекотала душу. Но тут дверь приоткрылась, появилась коротко остриженная голова, и он услышал:

— Спасибо за все, Казимир Акакиевич: что поверили в меня, научили работать. За бесценный опыт. Мы вам очень благодарны — и я, и Маша, и мои герои.

Редактор ничего не успел ответить, а дверь уже захлопнулась, и через пару минут под окнами послышались шаги и смех писателя, его музы и их пушистого любимца.

— Вот тебе и любовь-морковь, — Казимир Акакиевич потянулся было за сигарой, но потом передумал. — А ведь Дормидонт прав: нужно писать о том, к чему душа лежит, тогда и будет тебе счастье — в виде любимой девушки и премии, — философски изрёк повидавший немало на своём веку человек, смотря мечтательным взглядом поверх крыш домов.

Погружённый в свои мысли, он не услышал, как глядя на одинокую фигуру в окне, кот задумчиво произнёс:

— Буздяк... А неплохая фамилия для нового персонажа!