03. Рождение чудовища. Глава 3. Преображение

Ручей стекал среди скал. Горный – он не был похож на ручейки, струившиеся неспешно среди полей. Этот был бурным, игривым, стремительным и прозрачным, с холодной водой. От него пахло свежестью. Там, куда привел Накато колдун, ручей срывался со скалы, образовывая небольшой водопад. Под падающими струями образовалась неглубокая чаша, воды было где-то по колено.

Пока она отмывала с рук и лица кровь, он сидел в стороне, щурясь на солнце. Потом она скинула накидку, зашла под струи. Ткань осталась валяться на камнях.

Ее девушка постирала после того, как вымылась. Колдун не торопил – и вроде бы даже не глядел на нее. Терпеливо дождался, когда она закончит. Выходя из воды, Накато взглянула на палец – тот затянулся тонкой кожицей, будто его отрубили не только что, а много дней назад. Когда стирала, она и не вспоминала о нем – ткань терлась о рану, а боли не было. Колдовство?

- Идем! – окликнул колдун, поднимаясь. – Раскинешь свою накидку перед пещерой, быстро высохнет. Нынче солнечно. И не сжимайся ты! – прибавил он с раздражением. – Прикрыться она пытается с полными руками мокрого тряпья, - заворчал досадливо. – Не нужно стыдиться наготы! Ты больше не рабыня. Ты не принадлежишь ни отцу, ни брату.

- Поняла… мастер Амади, - выдавила Накато.

Не принадлежит ни отцу, ни брату! Зато принадлежит жестокому колдуну, с которым ушла по доброй воле, сама. Колдуну, от которого не знает, чего ждать.

*** ***

Сидеть рядом с костром голой было непривычно. Колдун заварил чай – крепкий отвар трав, и ароматный пар поднимался к потолку пещеры.

- Не бойся, - он усмехнулся, когда Накато отпрянула от протянутой чашки. – Я его тоже буду пить, - он демонстративно отхлебнул. Девушка трясущимися руками приняла чашку, поставила рядом с собой. – Ты спрашивала вчера – за что, - начал он, отпив еще глоток. – Ты пей, пока горячий. Он, пока горячий, вкуснее всего, - и еще хлебнул, зажмурился от удовольствия. – Так вот – я не мучил тебя просто так, чтобы посмеяться над твоими муками или за что-то наказать. Этот напиток, что тебе пришлось пить… да погляди на свой палец! – перебил он сам себя. – Сколько дней нужно было бы, чтобы рана так затянулась?

- Не знаю, - растерялась Накато, поняв, что он ждет ответа. – Много.

- А тут – зажил в одночасье. Теперь на тебе все раны станут заживать так же быстро. И даже смертельная рана не станет для тебя препятствием. Ты теперь куда слабее ощущаешь боль. Кровотечения останавливаются за считанные мгновения.

- Руки и ноги отрастают, - не удержалась Накато. И в испуге прикусила язык.

- Для того, чтобы отросли отрубленные руки и ноги – понадобится какое-то время, - согласился колдун. – Палец будет на месте завтра.

- Он… отрастет?! – не поверила девушка.

- Вот завтра и посмотришь, - ехидно отозвался колдун. – Теперь тебя не так-то просто убить. Для этого придется отрубить голову, разрубить на куски и растащить их далеко друг от друга. Разумеется, получив стрелу и, тем более, копье в сердце – ты тоже навряд ли после поднимешься.

- Не так-то это и сложно, - заметила Накато.

- Но не каждый станет утруждаться. Не каждая стрела, вонзившаяся в грудь, непременно попадет в сердце. Отчего умирают охотники? Выпущенные кишки, разорванные сосуды. Пробитые головы, сломанные или расплющенные конечности. У тебя есть немалое преимущество. Сломанные кости тоже будут срастаться быстро. И правильно – если не поленишься вправить их, как положено. А то, что ты перенесла, пока твое тело менялось… у всего есть своя цена.

- Это было нужно, чтобы дальше учиться? И… быть помощницей в твоих делах?

- Верно понимаешь. Но это лишь начало. Быть неуязвимой мало. Тебе нужно стать быстрой – быстрее самых умелых воинов, быстрее самых стремительных страусов, быстрее льва на охоте. А после – сильной.

- И у всего этого… тоже есть цена? – голос дрогнул.

- Разумеется. Будет еще хуже, чем в первый раз. Будет страшнее.

- Мне снова придется что-то пить?

- И не только. Но дальше мне нужно твое согласие. Ты должна знать, что с тобой делают, и зачем. И помогать мне. Сейчас ты получила неуязвимость. Завтра убедишься окончательно, что она на самом деле у тебя есть. И ответишь мне – готова или нет.

*** ***

Палец.

Отрубленный накануне палец. Отрос.

А ведь она помнила, как колдун отрубил его! И боль, и кровь. Правда, помнила смутно – будто это было давно и не с ней. Не верилось, что все случилось вчера.

А боль и страх, слабость и тошнота в течение нескольких дней подряд вовсе казались чем-то нереальным и безмерно далеким.

Вот он, палец. Целый и крепкий. Разве что ноготь слишком ровный – не обломанный, не обгрызенный, блестящий – выдает, что палец вырос вот только нынешней ночью. Ни шрама, ни рубца, ни боли. Ничего!

О такой особенности – отрастающие заново пальцы, или мгновенно останавливающаяся кровь после ранений – мечтали бы многие. Любой из пастухов или воинов без сомнений согласился бы выпить ядовитый отвар мастера Амади, лишь бы стать неуязвимым.

И выпить не один раз! Потому что приобретенная способность стоила мучений.

А ей, как сказал мастер Амади, предстоит еще стать быстрой. И сильной – так, что она, может, даже сумеет справиться со львом или гиеной, если встретится с ними среди полей. И сумеет убежать от всадника на страусе, если понадобится!

Только придется опять выпить отраву. Накато вспомнила, как валялась, беспомощная, на камнях. Как задыхалась и выла от боли, как сводило судорогами все мышцы.

Боль – не такая и высокая плата. Она терпеливая, она выдержит. Вспомнились ночи в шатре старика Аситы. Девушку передернуло. Вот уж что противно! Она не получила никакой платы за те ночи. Как и за затрещины Мунаш, и за порку плетьми из толстой кожи мамонта.

*** ***

- Значит, готова?

Накато кивнула.

- Да, мастер Амади! – спохватившись, подтвердила она.

- И не боишься? Будет тяжело, ты можешь умереть, - он что, отговорить ее пытается?!

- Я не умру, - она решительно нахмурилась.

- Ну, что ж, - колдун хмыкнул – вроде как одобрительно. На какое-то мгновение Накато сделалось не по себе. – Пойдем, я тебе кое-что покажу, - он поднялся, вышел наружу, и девушка последовала за ним. Всколыхнулось любопытство.

Колдун привел ее к небольшой поляне, заросшей совсем короткой и мягкой травой, среди скал. Края заросли колючим кустарником.

Накато получила несколько небольших плетеных корзинок и приказание – собирать ягоды с кустов. Между делом он обронил, что есть ягоды не запрещается.

И ушел. Накато, едва ли не ошалев от восторга, оглядела полянку. Закрытая со всех сторон высокими, поросшими короткой травой скалами, прогретая солнцем, ползущим к зениту. Трава – мягкая-премягкая. На полях, где девушка провела всю жизнь, такой не было. И поручение – скорее даже не поручение, а награда. Правда, кусты невозможно колючие, но ради сладких ягод можно и потерпеть. Тем более, что теперь на ней любые царапины заживают куда быстрее, чем прежде!

Накато и не заметила, как прошел день, наступил вечер. Только когда повеяло легкой прохладой, спохватилась. Солнце ушло с поблекшего неба.

Обратно в пещеру ее увел колдун. Там уже горели костры – не один, на котором грелась еда. А несколько – вокруг прежнего кострища. Появился плоский камень, на котором разложились костяные инструменты, плошки с пеплом, сушеные травы…

В животе сжался комок холода. Прошедший день разом отодвинулся, стал далеким и будто несуществующим.

Ну да, а она как хотела?! Счастливые дни вроде нынешнего будут выпадать редко среди обычных, наполненных или болью и страхом, или суетой. Впрочем, в этой, новой, жизни они все-таки были – счастливые беззаботные дни. Нынешний и вовсе был, как в далеком, забытом детстве. Да и до прихода в горы дни нельзя было назвать особенно скверными – она просто шла за своим новым хозяином.

Шла, ей не приходилось ни следить за страусами, сгоняя обратно разбежавшихся. Ни вычесывать в конце дня длинную шерсть мамонтов. Ни мыть посуду, ни собирать сухие стебли травы для костра, ни вытряхивать пологи шатров, ни… она просто шла и ела. Спала, ела и снова шла.

- Вот, - голос колдуна вывел из размышлений. – Хотя – сначала сними накидку. Брось в угол, - он кивнул. – И пей.

Отвар оказался ароматный, сладковатый. Но она-то знала, что последует дальше. Выпив, пришлось улечься между разожженными огнями. Голова слегка кружилась. Огонь согревал участки кожи, а голый камень леденил спину. Незаметно накатила чернота, утянула в глубину беспамятства.

*** ***

Накато щурилась на солнечные лучи, лежа у входа в пещеру.

Ощутимо похолодало. Близилась осень. Разумеется, еще будут теплые дни – но они станут все реже, а прохлада будет все сильнее.

Она всегда остро чувствовала в последнем летнем зное приближение прохлады. Но о ней пока что можно не думать – пока еще тепло. А когда солнце поднимется выше, и тень каменного козырька укроет вход, еще потеплеет. Камни нагреются. Возможно, удастся выйти наружу, погреться под солнечными лучами.

Сколько она не выходила? Дней не считала – и не замечала смен дня и ночи.

Но если сейчас глядит на солнце – значит, все закончилась. Мысли прояснились. А колдуна не видать – ушел куда-то?

Хотелось есть. Девушка повернула голову, оглядела внутренность пещеры.

Темно! После солнечного света она не могла различить, что делается в тени. Подняться бы – да сил нет. Ни еды найти, ни выйти наружу.

- Проснулась?! – колдун появился неожиданно, заставив ее вздрогнуть. – И чего лежишь? Вставай! Нам пора идти.

- Куда идти? – растерялась Накато. Голос не слушался, хрипел.

- Эко! Голосок прорезался, - едко проговорил он. – Болтать ты стала горазда, кажется, пора бить. Вставай и выметайся наружу!

- Я не могу, - девушка окончательно растерялась – она отвыкла от такого обращения.

Попыталась пошевелиться – но ничего не вышло. Вот только колдуна это не интересовало. Он пребольно ткнул девушку ногой в бок. Она охнула, на глазах выступили слезы от боли и беспомощности. Она и забыла, когда ее били! Да что там – колдун за всю дорогу ни разу голоса на нее не повысил – не то, что руку поднять. И вдруг – ногами. А тот, будто решил наверстать упущенное, принялся пинками ее выпихивать наружу.

Волей-неволей, через силу, пришлось подниматься. Колдун не церемонился – бил больно. Накато, сжав зубы, пыталась встать на ноги.

Получалось скверно. Тело не слушалось, сердце колотилось, как бешеное. Дыхание срывалось. Накато пыталась заставить ноги и руки повиноваться.

Хотя бы подняться на ноги! Вроде бы ей удалось встать на колени – но колдун в очередной раз пнул ее, и она завалилась набок. В другое время она давно заскулила бы, надеясь заслужить жалость. Сейчас это отчего-то казалось ей унизительным.

Сжав зубы, Накато пыталась отползти, увернуться от болезненных безжалостных пинков. После того, как она выбралась из-под скального навеса, ей пришлось карабкаться по неровным скалам вверх. Колдун подгонял, не давая передышки.

Он следовал по пятам, осыпая девушку ударами, тычками и руганью – не хуже какого-нибудь пастуха. И она лезла и лезла выше, сама удивляясь этому. Пальцы скользили по неровным камням, на руках и коленях оставались ссадины и глубокие порезы. Поразительно, как она не свалилась вниз. Поразительно, как трясущиеся пальцы удерживались за крохотные трещины и уступы, не разжимались. Не единожды ей казалось – вот-вот, и она сорвется.

Когда они добрались до самого верха, солнце касалось горизонта. Накато свалилась без сил на каменистую площадку.

Несколько мгновений отдыха – ровно до того момента, как колдун тоже вскарабкался и очутился рядом с ней.

- Встать! – заорал он.

- Я не могу, - выдавила девушка. Получился слабый шепот.

Она выбилась из сил окончательно. Пусть хоть забьет ее ногами – она больше не двинется с места. В последнем она снова ошиблась: поднялась уже после третьего удара и снова потащилась вперед, не разбирая дороги.

Вниз со скальной площадки уводила узкая, кривая крутая тропка, осыпающаяся под ногами. Пришлось спускаться в сгущающихся сумерках.

Не остановила колдуна даже наступившая вскоре темнота. Он тычками и руганью подгонял Накато, и ей приходилось волей-неволей то ползти, то брести дальше и дальше. Ночь временами вскрикивала, выла и хохотала незнакомыми голосами. Непроглядная темнота мерцала и плясала вокруг.

Боли от ссадин и ушибов девушка не ощущала. Временами она впадала в забытье, и лишь очередной болезненный тычок напоминал: нужно передвигать ноги.

*** ***

Родник прятался на дне ущелья с высокими-высокими отвесными стенами. Наверху наступил день. Но здесь, возле источника, едва-едва забрезжил рассвет – солнце не дотягивалось сюда лучами. И посиневшее небо скупо роняло рассеянный свет, который не отражался в небольшой чаше воды.

Вытекавший из этой чаши ручеек журчал тихо-тихо, точно боясь разогнать остатки ночной темноты. Трава казалась бесцветной.

Накато пила холодную воду большими глотками, не в силах оторваться. Она все время боялась, что вот сейчас колдун закричит на нее снова, и снова погонит вперед, без цели и смысла. Но тот молчал. Может, тоже выдохся. А может, считал, что довольно ее измучил. Сколько они прошли за эту безумную, муторную ночь?

Хотя не так-то это, на самом деле, и интересно.

Накато оторвалась от родника, лишь когда поняла, что вода больше не помещается внутри. Она с трудом подняла голову, отползла на пару шагов и свалилась на землю. Сон утащил ее в беспросветную черноту без сновидений мгновенно.

*** ***

- Это – целебный источник, - проговорил колдун.

- У воды необычный привкус, - заметила Накато. – Похож на вкус воды в источниках на севере. Пару лет назад брат водил кочевье туда, - она задумалась. – Правда, больше мы туда не ходили зимовать: тогда больше половины страусов в стаде подохло.

- На севере много минеральных источников, - согласился он. – Но они все не годятся. Только этот. Он находится далеко от края ваших равнин. А оказаться рядом с ним тебе следовало вскоре после преобразования. Потому тебе пришлось пройти далекий путь, чтобы очутиться рядом с ним.

- И теперь, - она запнулась. – Теперь преобразования завершены?

- Завершены, - колдун кивнул. – Ты стала быстрее, сильнее и выносливее. И пока что этого достаточно. Ты отдохнешь три дня. Я за эти дни соберу нужные травы. А потом мы вернемся, чтобы ты опробовала свои новые способности.

Накато кивнула. С одной стороны – слова колдуна немного успокоили. Мучения закончились, она выдержала! С другой – он сказал: пока что достаточно.

То есть – наступит момент, когда станет недостаточно. Вот только когда он наступит? Спустя дни или годы? Вновь неизвестность.

А еще ее мучила целый день непривычная слабость.

- Здесь вверх по склонам должны быть ягоды, - сообщил колдун. – Кусты плодоносят здесь дольше, чем в других местах – это действие источника. Хищников нет – они опасаются спускаться к воде. Да и вообще, обходят стороной эту лощину. Так что можешь прогуляться по окрестностям. Далеко не уходи – хотя ты пока и не сможешь: слабость не пустит. Я вернусь через несколько дней, - он поднялся. – Для костра найдешь сухие ветки среди зарослей кустарника, - указал на один из склонов.

Там, совсем невысоко, начинались заросли низких-низких корявых кустов. Колдун натянул наплечную часть накидки на голову и принялся карабкаться вверх.

Накато провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду. Ей он оставил небольшой костерок и мешочек с едой. Пить – источник совсем рядом. И на склонах, он сказал, можно поискать сладкие ягоды. Да помилуют ее боги, когда она ела столько ягод?! Они были драгоценной редкостью, в степях ягод не росло.

Рядом с костром – небольшая груда веток. Девушка взяла одну. Кусты она уже видела в предгорьях и среди скал. Их стебли ветвились и звались ветками. Они были куда толще и тверже стеблей, да и мало чем напоминали траву, к которой привыкла Накато. Толще и плотнее – хотя и намного ниже, чем трава.

Она подсунула в костер пару веточек. Запас пока еще есть, можно лечь и отдохнуть немного. Главное – не заснуть, чтобы костер не погас.

*** ***

Колдун отсутствовал четыре дня.

Накато усмехалась сама себе – прежде ей бы в голову не пришло считать дни. Считать пальцы, ягоды, ветки для костра – это понятно. Считать можно и страусов, хоть это и глупо – их ведь запоминаешь по виду, а не по счету.

Оказывается, и дни можно пересчитать. И даже применение найти столь странному занятию. Когда Накато сказала об этом вернувшемуся колдуну, тот рассмеялся.

- Боги всемогущие и духи! Я представить не мог, как можно жить, не считая дни. Я рад, что ты сама додумалась, что им следует вести счет. Мне это всегда казалось само собой разумеющимся, - прибавил он задумчиво.

Вернулся он поздним вечером, и сейчас оба сидели возле костра за поздним ужином. За прошедшее время Накато окрепла – даром, что в первые два дня постоянно хотела спать.

- Я никогда не слышала, чтобы кто-то считал дни.

- Погоди. Это ты, рабыня, дней не считала. На что – у тебя каждый день был такой же, как и предыдущий. Но глава кочевья, его ближайшие подручные, шаманы – они не могли бы обойтись без этого. Как узнать, что пора сниматься с места?

- По небу, - удивилась Накато недогадливости колдуна. – Небо меняется, облака меняются. Чтобы увидеть это, не нужно считать дни.

- Что ж. Я тебе расскажу и о том, как правильно их считать, и как положено делить время, - колдун кивнул. – А сейчас давай спать. Утром выходим. Пора поглядеть, на что ты теперь способна.

Накато кивнула. Молча подбросила веток в костер и улеглась на подстилку из подсохшей травы, что нарвала, пока ждала возвращения колдуна. Уходить – значит, уходить. Хоть и немного жаль.