02. На краю. Боль

Сколько боли может вынести человек? Говорят во время войны люди теряли конечности, куски плоти, у некоторых было обожжено всё тело и ничего, выживали. Каким-то странным образом наши тела могут приспособиться и продолжать жить с этой мукой. Но есть боль, что способна уничтожить любого изнутри. Она является порождением нашего разума или, быть может, потаенных уголков души. Когда мы теряем то, что беззаветно любили, когда мир раз за разом разрушает наши надежды и мечты, сталкивая с ужасающей реальностью. Для многих это чувство разрушительнее увечья ибо разъедает изнутри. Поглощает крупинки радости и света, оставляя за собой пустоту. Мы пытаемся сбежать от боли, находя утешение на дне бутылки, работе, других людях. Однако это сравнимо с барахтаньем в болоте, чем больше пытаешься выбраться тем более эта жижа утаскивает тебя на глубину.

Но.

В конце, когда останется последний вздох, появится выбор. В самый темный час прислушайтесь. Где-то внутри возникнет голос, что не говорит.

Очень давно у меня была семья. Любящая, добрая и нежная мама и строгий, немного угрюмый, но справедливый отец. Мы жили в небольшой деревне. Целый день проводили в работах по хозяйству, а вечером собирались за одним столом, ужинали, смеялись. Помимо меня, было еще трое братьев, но они ушли на войну и не вернулись. Времена тогда тяжелые были.

До нашей деревни докатилась странная иноземная хворь, что косила каждого независимо от возраста. Первой слегла матушка. Она долго страдала, снедаемая болезнью, а затем и отец. Было мне тогда всего лет 13 и зараза уже подбиралась к моему нутру. Трудно было дышать и передвигаться. Руки и ноги местами покрыла черная миазма, а во рту ясно ощущался металлический привкус. Я просто ждал и размышлял о том, что будет дальше. Может быть, на той стороне будут родные и друзья или не будет ничего, только холодный покой и пустота.

Постепенно тело стало отказывать, к конечностям словно привязали пудовый груз, глаза закрылись сами собой и пламя жизни медленно стало угасать.

Почти под самый конец, когда вся моя суть готова была раствориться в безбрежной, темной пучине, в сознании возникла мысль, хотя, скорее забытое воспоминание. Это был образ давно почившей бабушки. Её теплый и добрые черты. Она рассказывала истории о богах, о духах, что населяли эти земли. Но кое-что, словно глоток прохладного эля в жаркий день, разбудило мой разум:"Когда настанет темный день, когда станет невыносимо тяжело и более некому будет прийти тебе на помощь. Возьми кинжал, что поострее. Животину, какую сможешь утащить и ступай ночью в лес. В самую глубокую чащу иди. Где люди не ходют. Место найди в котором спокойно очень и тихо хоть и живность рядом разная. Круг символами священными начерти. Встань в центр и, волю в слова свои вложив, помощи у богов испроси. Да жертву принеси. А дальше, если правильно всё сделал ты поймешь".

Каким-то образом плоть моя, повинуясь неясному порыву, встала на ноги и сделала шаг, второй, третий. Кашляя кровью, я взял отцовский нож, козу из хлева на веревку и, передвигаясь от дерева к дереву, пошел в лес. Почти не помню своего пути, только боль и смертельную усталость. Едва ли мне хватало сил любоваться окрестностями.

В конечном счете мы оказались на небольшой поляне где-то среди высоких сосен. Единственное, что явственно отпечаталось в памяти в тот момент это небо: большое, чистое, звездное....

Кое-как, ползая на коленях, мне удалось начертить на земле круг из святых символов. Притянул козу за веревку в центр. Погладил, чтоб успокоить и, заплетаясь, произнес:

- О боги, я взываю к вам. Услышьте меня прошу. Я был лишен всего и даже жизнь покидает меня. Помогите....

И дрожащими руками полоснул лезвием по горлу животного. Однако этого не хватило, чтоб разрезать толстую шкуру. Коза стала брыкаться и блеять. Из последних сил я повалил её на землю где-то на границе круга и всадил нож острием в горло примерно на три пальца, прыснула тонкая струйка крови, второй раз лезвие ушло наполовину, а в третий по самую рукоять. Тушка её, слегка подрагивая, медленно испускала дух, заливая кровью землю.

Сил больше не было никаких, словно эта борьба отняла у меня последние остатки и в то же время появилась странная легкость и покой. Я просто лег и отдался земле...