Судьба

Папа появился посреди ужина. Мокрую от дождя и снега куртку повесил сушиться в ванной. Тем временем мама достала тарелку и наполнила её рисовой кашей с сыром.
Я сразу поняла, что он не в настроении. Ел молча и ни на кого не смотрел.
- Что-то случилось? – испуганно спросила мама.
- Погода мерзкая, - вместо ответа сказал отец. Голос какой-то глухой, словно чужой. Сомнения исчезли – случилось что-то такое, о чём он не хочет говорить. У меня даже аппетит пропал.
Отец неожиданно встал и пошёл в большую комнату. Вернулся оттуда с бутылкой коньяка. Достал из шкафчика стаканчик и, стараясь не смотреть на нас, наполнил его. Сделал несколько глотков и вернулся к каше.
От хорошей жизни коньяк молочной кашей не заедают.
Мы молча смотрели на него.
- Что за странная тишина в нашем доме? – отец поднял голову. – Хоть бы телевизор включили.
Я ожидала, что мама ещё раз спросит его сказать, что случилось, но она послушно включила висевший на стене телевизор.
Рекламный ролик. Человек в белом халате и в очках – косит под профессора – объясняет, какие преимущества даёт имплантация медицинского чипа. Никто не защищён от поражения вирусами, от травм и прочих негативных воздействий на организм. Врач прикасается сканнером к руке – и перед ним точное описание всего, что было с человеком за последний год. Точность диагноза повышается в два, а в отдельных случаях – в три раза. Чип – это карточка здоровья, которая всегда с тобой. Для входа в контролируемое помещение достаточно приложить руку к сканеру. Не стоит опасаться, что возможна утечка данных - микрочип не хранит конфиденциальной информации.
- Заставят, - сказал отец. В голосе его промелькнула какая-то безысходность.
- Как это? – фыркнула я. – Кто может заставить меня чипироваться? Насильно?
- Уговорят. Напомнят про жертвы последней пандемии. Расскажут, сколько миллионов остались бы в живых, если бы тогда ввели чипирование. Потом больничная касса повысит цены для нечипированных. Потом тебя не пустят в колледж. Что нового было сегодня?
- Демонстрация протеста, - осторожно сказала я. Может быть за этими разговорами настроение отца улучшиться.
- Что на это раз?
- Стали требовать полной посещаемости.
- Что, раньше можно было не ходить?
- Раньше были лекции, которые можно было слушать через интернет. Теперь требуют, чтобы мы сидели в аудитории. Это же глупость! Прежде можно было лекцию записать, прослушать ещё раз – в аудитории разве такое возможно? Из-за какого-то их принципа пострадает учёба.
- Принципа? – вмешалась мам. – Помню, как ты днём занималась бог знает чем, а за лекции садилась в первом часу ночи.
- Слушаю, когда мне удобно!
Могли бы смириться с тем, что я сова.
Отец медленно ковырял ложкой в тарелке. Мы с мамой переглянулись.
- Серхио, - мягко сказала мама. – Мы же видим, что ты сам не свой. Что случилось?
Папа отложил ложку и вдруг резко поднял голову.
- Меня увольняют.
Мама ахнула. А я замерла, пытаясь сообразить, что теперь будет?
- Поступили новые электровозы с автоматическим управлением. Машинисты более не нужны. В течение двух месяцев всех отправят домой.
- Может, в других депо нужны машинисты? – отважно предположила я.
- Тепловозы изымают из использования по всему миру, - вздохнул отец. – Они же работают на ископаемом топливе, и, стало быть, загрязняют атмосферу и усиливают парниковый эффект.
- Они с ума посходили, - возмутилась мама. – Отродясь такого не было, чтобы в октябре снег шёл, а они всё про потепление твердят!
Хоть мама и учительница, но в таких вещах рассуждает, как какая-нибудь домохозяйка.
- Мама, - сказала я строгим голосом. – Похолодание временное, из-за того, что после землетрясения в южной Атлантике всплыли большие массы холодной воды. Через три, максимум пять лет, всё вернётся в прежнее русло.
Я так сказала, чтобы успокоить их. На лекции, которую я недавно слушала, рассказали, что случившееся является разновидностью климатической осцилляции Дансгора. В прошлом были случаи, что такие осцилляции длились десятилетиями. Но это в прошлом, - поспешно успокоил нас лектор. Эта осцилляция не будет столь продолжительной. По его мнению.
- Если политики говорят, что через пять, значит через десять, - неожиданно воодушевился отец. – Главное – дотянуть до конца временного похолодания. А то вымрем, как мамонты.
- Говорят, будет повышение цен на электроэнергию, - поделилась слухами мама.
- Конечно! Раньше они повышали тарифы в связи с потеплением, теперь – в связи с похолоданием. Из магазинов вымели все электрообогревательные приборы. Теперь их будут по талонам продавать. Как и другие электроприборы с большим расходом электроэнергии.
- Что ваш профсоюз говорит?
- Что они могут? В стране пятнадцатипроцентная безработица. Обещают какие-то льготы, продовольственные пайки для нуждающихся, и работу по сортировке отходов на свалках.
До сих пор на свалку отправляли алкоголиков и мигрантов. Я представила папу среди них, и у меня на душе заскребли кошки.
- Может, мы продержимся до конца учебного года? А летом я пойду работать. Медсёстры всегда нужны.
- Спокойно, - сказала мама. – Я продолжаю работать. С голоду мы не умираем. Крыша над головой есть. Нечего впадать в панику.
- Ты же мечтала уйти из школы, - напомнил ей папа.
- Мало ли, что я мечтала! Из школы уйти не так просто, учителей не хватает.
- Мы вступили в чудесную эпоху! Огромная безработица, но работать некому! Глобальное потепление, но холодает! Фиаско глобализации способствует сотрудничеству! Рост цен приведёт к уменьшению пропасти между бедными и богатыми!
Папины слова меня нисколечко не удивили. У нас в колледже об этом много говорят. Пандемия развивалась вопреки всем сценариям, и это изменило отношение к глобальным проектам. Глобализация ускорила распространение болезни, но не ускорила разработку вакцин. Пришлось «притормозить». Свободы, казавшиеся бесценным достижением демократии, пришлось урезать, чтобы борьба с болезнью была более эффективной. А далее заработал «принцип домино». Чтобы погасить недовольство, людей стали отвлекать страшилками на всевозможные темы – климатические, экологические и прочие, но это лишь подорвало веру людей в то, что власть в состоянии предпринять что-то разумное. Доверие к властям упало во всём мире. Количество людей, доверяющих средствам массовой информации, резко сократилось.
- Дорогой, давай не будем умирать раньше времени, - мама, как могла, старалась успокоить папу. – Ты ещё какое-то время будешь работать. Потом посидишь на пособии по безработице. За это время что-нибудь, да прояснится.
- У нас ещё не выплачена ипотека, - напомнил отец.
- Продадим талоны на право поездки за границу.
Мы уже лет пять не были за границей. Ежегодные талоны на право пользования воздушным транспортом для полётов в другие страны родители потихонечку продают, а вырученные средства пускают на погашение ипотеки. По-моему излишне, суммы небольшие, но моё мнение их не интересует.
- Что у тебя завтра? - поинтересовался отец.
- С утра – акция протеста. Собираются принять закон, в соответствии с которым люди, имеющие медицинский профиль ниже жёлтого, теряют право участвовать в акциях протеста. Забота об их здоровье.
- Браво! – на папином лице появилось подобие улыбки. – Протест ради протеста. Что, теперь полицейские будут проверять идущих на акции?
- Будут. Думаешь, зря агитируют за чипирование? Тотальный контроль, и – заметь – в наших же интересах.
- В твои годы нельзя быть пессимисткой, - пробурчал отец.
Он что, с луны свалился?
- Папа, ты знаешь какая сейчас самая обсуждаемая тема? Ожидаемая нехватка продовольствия. Писали, что урожай зерновых в этом году будет на двадцать процентов меньше прошлогоднего, а в будущем году будет меньше, чем в этом.
- Это не у нас, это в Африке, - вмешалась мама.
- Там что, не люди?
- Нам бы со своими проблемами разобраться. Начинаем экономить.
Можно подумать, что они раньше не экономили. Боюсь, как бы они не взялись в первую очередь за меня. Папа всегда бурчит, что я покупаю слишком много нарядов. А я покупаю самое дешёвое, чаще всего с распродаж.
Я ушла в свою комнату, но дверь прикрывать не стала – чтобы слышать, о чём говорят родители.
Они уселись на диван и стали проверять по интернету – какие специальности пользуются спросом. Папа возмущался, тем, что работодатели непременно требуют опыт работы и наличие сертификатов и удостоверений. Потом отыскали то, что их обрадовало: папа имеет право на бесплатные курсы переквалификации. Мама рассказывала ему о курсах, а папа отвечал междометиями. Затем их голоса стали настолько тихими, что я перестала слышать.
Некоторое время я терпела. Всё время говорят, что в семье не может быть секретов, а сами перешли на шёпот. Встала и решительно направилась в большую комнату. Хочу посмотреть новости.
С гордым видом прошла мимо родителей и скомандовала телевизору «Новости!».
На весь экран - фотография Премьер-министра. К чему это? Именно фотография. С ним что-то случилось? Прислушалась. Родители – успела заметить краем глаза – также встрепенулись.
Диктор рассказывала о каком-то голосовании. Через минуту стало ясно – правительству вынесен вотум недоверия.
- Поделом им! – у отца даже настроение улучшилось.
- Думаешь, другое правительство будет лучше? Выражение «хуже некуда» в нашем мире потеряло актуальность. Предыдущее правительство продержалось восемь месяцев, а это – всего шесть.
- Я смотрю на это иначе. Раз вынесли вотум недоверия, значит, будут новые выборы. Партии начнут набирать людей для работы в избирательных штабах.
- Ну и что? - не поняла мама.
- Как «Ну и что»? Пойду работать в избирательный штаб. Там платят.
Я представила отца, распространяющего на улице листовки и флаеры. Стало смешно.
- Обычно этим занимаются старшеклассники, - попыталась я вернуть отца с небес на землю. – Ты круто будешь смотреться среди подростков!
- То, что надо! На меня будут обращать внимание. А от этих старшеклассников люди просто шарахаются.
Я готова была рассмеяться, но заметила, что мама смотрит на отца оценивающим взглядом. Принимает его слова серьёзно.
- За какую партию ты собираешься агитировать? – поинтересовалась она.
- Какая разница! За ту, которая будет больше платить.
- Папа! – возмутилась я. – Где твоё гражданское самосознание?
Но отец уже смеялся. И тут же начал фантазировать – как он начнёт политическую карьеру. Сначала – избирательный штаб, потом в общественной приёмной партии, ну а затем – в центральном совете. Постепенно – если повезёт - до помощника депутата дорастёт!
- Иди агитировать за «Радугу», - посоветовала я сквозь смех. – На этот раз – по всем прогнозам – они пройдут электоральный барьер.
Это не моё предположение. У нас в колледже об этом многие говорят. Движение переросло антиглобалисткие рамки. Их лозунг – «Мы хотим жить в мире, насыщенном красками. Когда вам предлагают во всём объединиться, быть «как все» – вам предлагают заменить все краски мира на один цвет. Не тешьте себя иллюзиями – это будет серый цвет».
У отца зазвонил мобильник.
- Да! – услышали мы. – Кто, кто?
Отец озадаченно посмотрел на нас. Затем начал, запинаясь, изрекать междометия, в основном соглашаясь с тем, что говорили ему. Наконец, с чем-то окончательно согласился и закончил разговор.
- Кто это? – спросила мама.
Отец посмотрел на неё почти изумлённо.
- Это из профсоюза. Наш профсоюз собирается собрать актив, чтобы выработать общую платформу к выборам. Мне предлагают принять участие.
- Папа! – ахнула я. – Ты прорицатель! Десять минут назад…
- Судьба, наверное...