Проклятие фараонов

Падре Эйкум услышал, как хлопнула дверь кабинки для исповеди, и со вздохом отложил газету. Подвинулся поближе к тонкой деревянной перегородке, которая делила исповедальню на две части: маленькую – для того, кто исповедуется, и чуть побольше – для того, кто исповедует. Из-за перегородки доносилось прерывистое дыхание – человек явно волновался.
- Падре?
- Слушаю тебя, сын мой. Облегчи душу свою.
- Грешен я, падре.
- Бог милостив. Открой душу свою согревающему нас божественному свету, и это поможет тебе. В чём грех твой?
- Я совершил убийство.
В животе у падре Эйкума предательски заурчало. Меньше всего ему хотелось касаться тех дел, которые находятся в ведении полиции. Падре быстренько прикинул линию поведения – посоветовать пришедшему обратиться к хорошему адвокату. Он даже готов помочь советом: к кому обратиться - в зависимости от толщины кошелька грешника. Адвокат поможет оформить явку с повинной, что облегчит душу и откроет путь раскаяния.
- Кого ты убил, сын мой?
- Парня из Голландии. Я не знаю его имени, только кличку. Окружающие звали его Стропила. Наверное, был длинным.
Голландия – это плохо. Убийство гражданина другой страны расследуют совсем иначе, и тогда о снисхождении просить сложнее. Но что значит фраза – «Наверное, был длинным»? Он что, его не видел? Как же тогда убил? Нужно будет аккуратно спросить, но не сразу – чтобы это не вызвало подозрений.
- За что ты убил его?
- Он хотел разрушить пирамиды. Египетские.
В мозгу падре невидимый и неосязаемый переключатель соскочил с отметки «Полиция», покрутился и остановился на отметке «Клиника».
- Как способом он хотел разрушить пирамиды? – нараспев спросил падре Эйкум - чтобы не волновать лишний раз человека по ту сторону перегородки.
- Понимаете Падре, он… то есть они – группа людей организовавших протестное движение «Нет рабству» - объявили, что египетские пирамиды – это памятник рабству, потому что их делали рабы. И что ездить любоваться пирамидами – это то же, что петь гимн рабству. И ещё они говорят, что пирамиды нужно снести и на их месте построить мемориал памяти жертв рабства. Они перекрывали доступ туристов к пирамидам, из-за этого у них были многочисленные стычки с полицией. Потом они стали запугивать местных жителей – что бы те не занимались обслуживанием туристов. И даже создали фонд материальной поддержки тех, кто отказывается от работы с туристами. Ещё они атакуют туристические агентства и фирмы, которые отправляют людей к пирамидам.
Падре слышал об этом. Кто-то из его знакомых жаловался, что в наши дни к пирамидам лучше не ехать. Не безопасно. Убить не убьют, но вместо отдыха получишь мучения и нервотрёпку.
- Одновременно они выкуривают оттуда учёных. Обозывают их гробокопателями и запугивают местное население злыми демонами, которые могут вырваться из пирамид, к которым прикасаются учёные. И даже нападали на учёных. Тогда мы стали на защиту…
- Ты хочешь сказать, сын мой, что полиция осталась безучастна к таким действиям протестующих?
- Нет падре. Если бы полиция не вмешивалась бы, пирамид уже не было бы. Но полиция боится действовать решительно. Иначе их обвинят в недемократичности и в наказание снизят кредитный рейтинг Египта. А там и так экономика буксует.
- Сын мой, ты преувеличиваешь опасность. Им никто не даст взрывать пирамиды.
- Они не собираются взрывать пирамиды. Частично засыпать песком, частично разбирать по камням. Планируют поставить лёгкие ажурные конструкции из алюминия и стали, чтобы те полностью закрыли пирамиды. Между элементами конструкции натянут прочную ткань, на которой нарисуют сцены из жизни рабов. Будут использовать специальные светящиеся краски. По вечерам будут включать лазерную подсветку, чтобы те, кто будут ездить на машинах и автобусах по кольцевой дороге вокруг Долины Пирамид могли бы любоваться феерическим зрелищем. Ещё сделают парк развлечений и высотную гостиницу – она должна быть минимум в два раза выше самой высокой пирамиды. Сто этажей. Или сто двадцать. Это должно символизировать мощь и возвышенность свободного труда по отношению к рабскому. Ещё у них в планах центр современного искусства, садовый комплекс…
- Сын мой,- прервал его падре. Об их планах мы поговорим в другой раз. Ты хотел покаяться в грехе.
- Простите, падре. Но началось всё именно с этих планов, к которым я относился поначалу, как к нелепым фантазиям группы недоучившихся бездельников. Но затем я столкнулся с ними, и обнаружил, что они располагают фондом в сто миллионов. На тех, кто отказывается участвовать в финансировании этого проекта они вешают ярлык «поклонников работорговли», а тем, кто выделяют деньги они дают акции будущего «Парка свободы» - как они его называют. Поэтому у них уже сто миллионов. И с ними готовы работать сотни проектировщиков, архитекторов, дизайнеров.
У падре стало складываться впечатление, что строительство «Парка свободы» волнует пришедшего больше, чем содеянный грех. Он попытался ещё раз вернуть беседу в духовное русло.
- Сын мой, я вижу твоё страстное желание поделиться наболевшим, но важно лишь то, что происходит в душе, а не детали всевозможных проектов. Итак…
- Да, падре. Мы – то есть я и ещё несколько человек – учёных-историков решили помешать этим проектам. Мы стали распространять среди местного населения слухи, что демоны, живущие в пирамидах, категорически возражают против какого-либо строительства в заповедной зоне. И что если эти ревнители «Парка свободы» не остановятся, то демоны нашлют на них проклятие фараонов.
Наступило молчание.
- Ну и?
- У этих ревнителей бы съезд. И я – не спрашивайте каким способом - распространил по их лагерю споры нильской лихорадки.
- Где вы их взяли?
- Среди моих знакомых есть учёные-биологи. Они дали споры и объяснили, как...
Голос исповедующегося сник.
- И?
- Триста человек заболели. Один умер. Я не думал, что такое случится. Мне говорили, что это лихорадка - как легкая простуда - несколько дней человек температурит, чувствует слабость, затем всё проходит. Но болезнь у многих протекала тяжелее, чем мы полагали. Один даже умер. Я ощущаю, что его смерть на моей совести.
- Чувствуешь ли ты раскаяние, сын мой?
- В чём? – голос исповедовавшегося резко изменился, словно он был не просто удивлён, а поражён таким вопросом.
Падре словно споткнулся.
- Без раскаяния нет спасения.
Человек за перегородкой зашуршал чем-то.
- Раскаяться – значит признать, что мы поступили не правильно. Но разве сделанное нами было не правильным? У нас благородная цель – спасти заповедный район от вторжения варваров. Вы представляете, что такое стоэтажная башня в долине фараонов? Это – простите падре – всё равно, что бордель в стенах собора! У этих людей нет ни ума, ни сердца. Знаете, сколько среди них предаются пьянству и наркомании, называя это свободой выражения личности? Знаете, как они презирают науку и образование, не замечая того, что пользуются плодами того и другого? Вы не представляете, с какой лёгкостью эти дурни поверили, что вспышка нильской лихорадки – это и есть «Проклятие фараонов»!
Он поднял голос настолько, что это могло обратить внимание окружающих.
- Тише, сын мой! Прости этих грешников, ибо не ведают, что творят. За содеянное им перед Отцом Небесным держать ответ!
Падре вспомнил, что слышал о вспышке эпидемии нильской лихорадки в Египте. Да, тогда писали о «проклятии фараонов», но он относил это на счёт «желтизны» прессы.
- Нет времени ждать, падре. Пока Отец Небесный доберётся до них, эти недоучки чёрт знает что натворить успеют!
- Не упоминай имя дьявола в храме! – строго сказал падре. – Без раскаяния нет спасения. Как ты можешь просить о прощении, если не готов покаяться?
- Поэтому и пришёл, святой отец. Научите, как искупить грех мой, совершённый не по злобе, а по отчаянию, ибо не нашли мы пути иного к спасению исторических памятников.
Падре вдруг вспомнил, что и Колизей строили рабы.
- Через познание и просвещение путь к спасению лежит. Капля точит камень не силой, но частотой.
Падре удивился сам себе. Что за времена настали – забота о просвещение народа становится насущной проблемой церкви! Иначе, прав исповедующийся, эти варвары – прости господи – и да храмов доберутся.
- Какого возраста был усопший?
Проситель не сразу понял, о ком идёт речь.
- Тот, что умер? Не знаю. Я его не запомнил, а по фотографии разве поймёшь! Тем более, что на той единственной фотографии, что я видел, он был обкуренный.
- Усопший курил марихуану?
- Да, святой отец.
- Так может, он от неё и усоп?
Из-за перегородки раздались странные звуки. Кажется, проситель не ожидал, что дело можно повернуть таким образом.
- Но ведь умер-то он не от передозировки…
- Сын мой, почему ты не допускаешь, что это была кара божия? Ты к праведной цели шёл неправедным путём, у него же неправедными были и цель и путь.
- Так я могу заслужить прощение?
Падре замолчал, обдумывая услышанное. Сидевший за перегородкой был честен и искренен. Целью руководствовался благородной.
- Можешь, сын мой. Накладываю на тебя епитимью: семь раз в течение семи недель отслужи Литанию всем святым. Каждый раз – в другом соборе.
Подумал и добавил:
- Семь статей напиши о необходимости праведного сбережения памятников старины и в семи журналах опубликуй их. И простит тебе Бог грех твой.