Невозвращенка 05. Побег

Вот дура! Надо же так запутаться в собственных показаниях! Она практически прямо дала ему понять, что понимает его игру. И практически прямо спросила, чего ему нужно. Так он ей и сказал, как же!

Смирительный балахон с нее, правда, действительно сняли. Мутный тип этот Весенский. Играет в «обычного врача», как ни в чем не бывало. Вроде как он искренне считает ее умалишенной, и всего-навсего занимается ее лечением. Хотя предлог выдумал – глупее некуда. Какой дурак поверит, что якобы наступят когда-нибудь времена, когда убить того, кто угрожает тебе, будет считаться сумасшествием.

А может, он разыгрывает спектакль для кого-то, более осведомленного, чем она? Кого-то, кто понял бы, в чем соль? А она просто чего-то не знает или не понимает?

*** ***

В любом случае он что-то намудрил или переиграл. Короче, перехитрил сам себя. Руки у нее теперь были свободны.

Конечно, уколы продолжались, к ним добавились таблетки, от которых тоже самочувствие не улучшалось. Но Дина здраво рассудила, что лучше принимать отраву, имея руки свободными, чем принимать ту же отраву, но будучи связанной. Опять же, насмерть ее пока не отравят – «доктору» еще нужны сведения, которые она, по его мнению, может сообщить.

Неделю она старательно изображала из себя смирную тихоню. Разговоры с «доктором» продолжались в том же ключе. Он внимательно расспрашивал ее о жизни, она подробно отвечала на вопросы. Старательно избегая тех деталей, которые были жизненно важными для обитателей убежища. Весенский прямых вопросов пока не задавал, выжидая, то ли когда у нее сдадут нервы, то ли когда она, увлекшись, на чем-нибудь проколется.

Раз в день содержавшихся в лаборатории выпускали погулять в огороженный дворик. Увидев в первый раз стену, Дина не поверила глазам. Всего пару метров высотой, ну, может, чуточку выше. Поверху, конечно, намотана колючая проволока, наверняка по ней и ток пущен, как положено. Но это же не преграда, это детская игрушка. Даже на тренировочных площадках для детишек – и то препятствия посерьезнее ставят.

Наверное, просто слишком хорошо замаскированы остальные средства безопасности. Иначе отсюда только ленивые бы не удирали. А народу здесь, к слову, оказалось немало. Все какие-то отрешенные, странные. Меланхолично толкутся, еле ноги переставляют. Некоторые бормочут невразумительное. Впрочем, чего еще ждать от подопытных. Особенно, если опыты над ними ставит этот Весенский. Интересно, что за эксперименты он проводит.

Однако у «доктора» своеобразный подход к подопытным. Гулять им разрешает. И руки развязаны не у нее одной. Да, стена, небось, для отвода глаз выглядит так, словно ее даже хромой младенец перешагнет. На деле же Дина даже предположить боялась, что может прятаться под этой нарочитой беспечностью.

Неделю она бродила по двору, делая вид, что так же, как и остальные подопытные, еле таскает ноги. На самом же деле внимательно всматривалась, пытаясь понять, где могут прятаться пушки и лазеры, датчики для обнаружения беглецов. Вычислить видеокамеры не составило труда. Все остальное было слишком хорошо замаскировано. На допросах Дина демонстративно зевала и клевала носом. К ее удивлению, хитрость удалась – количество затормаживающих средств, которые ей давали, сократилось.

К концу недели Дина решила, что хватит. Ждать здесь ей нечего. Ничего не изменится – во всяком случае, к лучшему. Если она хочет оказаться на свободе – необходимо рискнуть. Выбора у нее попросту нет. Лучше смерть в бою, чем нудное, бессмысленное ожидание.

Во время одной из прогулок девушка, подобравшись к стене, одним движением отодрала подол балахона, в который ее вырядили, как и остальных подопытных бедолаг. Перемахнула стену и рванула через заросли, каждую секунду ожидая, когда появятся перехватчики. То, что ей просто так уйти не дадут – это факт.

Вопреки ожиданиям, те показываться не спешили. Сигнализация визжала, но где-то далеко за спиной. Лабораторные шлепанцы пришлось бросить еще по ту сторону стены. Они только мешали. Дина мчалась босиком по колючкам, изумляясь, как до сих пор не напоролась на растяжку. Поразительное дело – лаборатория, отдельно от других построек, ограду малолетний неумеха перешагнет, ни пушек – огнестрельных ли, лазерных, ни минных полей.

Наверное, сюрпризы ждут впереди. Даже любопытно, что это окажется. Интересно, она успеет перед смертью понять, что ее уничтожило?

*** ***

Небо над головой на редкость синее, чистое и безбрежное – не иначе, погодка решила лично ее порадовать напоследок. В воздухе одуряюще пахнет травами. А вокруг разливается странный стрекот, которого ей ни разу прежде слышать не доводилось. Вот, наверное, это оно самое и есть. Сюрприз, который должен уложить ее наповал.

Дина прибавляет скорости, не обращая внимания на камни и колючки, ранящие босые ноги. Бежать со всех ног, не оглядываясь и не опасаясь угодить в ловушку – одно из тех занятий, что она любит больше всего. И сейчас – это единственная доступная ей радость. Пока еще доступная.

Когда бы она еще позволила себе так побегать среди деревьев? Вломиться в гущу кустарника и пронестись сквозь? Не обращать внимания на липнущую к лицу паутину?

Это все смертельно опасно – и потому строго запрещено. А ей уже безразлично. Она может себе позволить поплясать посреди минного поля. Дух захватывает от вседозволенности. Сердце того и гляди грозит выскочить из груди. В висках стучит. Да, подрастеряла она былую форму. Когда это обычная пробежка вызывала у нее одышку и такую бешеную аритмию. Ноги нестерпимо саднит. Живого места, наверно, не осталось.

Когда ж оно? То самое, неведомое и смертоносное? Уже и ждать надоело. Скоро вернется обратно страх смерти. Может, на это и рассчитано? Жертва побегает, выдохнется, растеряет кураж и… безропотно вернется, лишь бы сохранили жизнь еще хоть ненадолго? Умно. Вот она уже начинает терять силы, а с ними – и безбашенную отвагу.

Из последних сил Дина выруливает прямо сквозь густые заросли на ровную асфальтовую дорогу и переходит на шаг. В какую сторону идти – совершенно безразлично. Так или иначе – к чему она придет, известно заранее. В каком-то смысле, это даже успокаивает.

*** ***

Пройдя с полкилометра, девушка уселась в придорожную пыль. Идти дальше – сил никаких нет. Выдохлась. Посидела с полминуты, а потом растянулась поперек дороги во весь рост.

А небо в просвете между деревьями синее-синее. Когда она в последний раз видела такое? Давно, наверное, раз вспомнить не может. То все дожди, дожди. Или просто серая хмарь. А тут синь невообразимая. К глазам аж липнет. Не оторваться.

Преследователей так и не видно. Зато гул так и стоит кругом. В смысле, стрекот. Где она могла слышать такой звук? Главное, характерные очень, а вспомнить, откуда он ей знаком – не может. И почему он действует странно-умиротворяюще? Давно у нее на душе не было так спокойно.

Вот ведь парадокс – чтобы ощутить весь вкус жизни – надо оказаться на краю гибели, лежа поперек дороги в тонком матерчатом балахоне, сквозь который каждый камушек чувствуется, с изрезанными, жутко саднящими ногами? А может, это звук этот непрекращающийся так действует? Может, это такое психическое оружие? Дина слышала, что с помощью звуков можно воздействовать на психику, программировать и перестраивать ее, управлять человеком и даже безмозглыми монстрами. Наверно, здесь звук тоже используется, чтобы лишить жертву воли к сопротивлению.

Вон, послышался рев мотора – не иначе, как за ней приехали. А она лежит и не шевелится – как будто так и надо. Наверно, потому и охрана такая квелая – знают, что далеко ни один беглец не убежит. Рано или поздно подействует на него звуковая атака, и будет он лежать посреди дороги, глазеть в небо, словно по нему кино показывают, и радоваться жизни. Бери тепленьким. У них, небось, и рассчитано все – на каком расстоянии подбирать беглых подопытных.

Рев мотора сменил визг тормозов. В паре шагов от нее затормозил автомобиль, сверкающий черным лаком. Во, на какой пижонской машинке охрана ездит – точно, не боятся сопротивления. И сделать бы им разгон, гадам, чтоб страх не теряли, да сил не осталось. Хлопнула дверь.

- Ты чо, курица, совсем охренела?! – заорал мужик в странной форме с гладко выбритым черепом. – Тебе жить совсем надоело? Ты чо поперек дороги разлеглась?!

Дина лениво разглядывала его. Странный тип. Первый день, что ли, в охране? Ерунду молотит.

- Да ты чего, из дурки сбежала? – подозрительно сощурился тип. – Ты меня хоть слышишь?

- Слышу, - лениво отозвалась Дина. – Не надо так орать. Не нарушай мне душевную идиллию.

- Ну ты, телка, обалдела, - тот покачал головой. – Душевную идиллию? Ты мне чуть здоровье не нарушила! Да меня чуть кондратий не хватил, когда я тебя увидел! Еле затормозить успел! А если бы переехал тебя, дурища?!

Дина пожала плечами. Ну, переехал и переехал. Подумаешь, велика важность. Что, случайностей в работе не бывает, что ли? Чего так нервничать-то? Или кровь с машины лень смывать?

- Вези уж, - вздохнула она, подымаясь с асфальта.

Сама открыла дверцу и уселась на заднее сиденье. Странно. Охранник, один ездит. И правила техники безопасности это допускают? Они здесь совсем обленились. Нет, жаль все-таки что сил устроить этому беспечному обормоту разгон нет категорически.

Он постоял, как-то ошалело таращась на нее, и полез за руль.

- Слышь, пересядь-ка сюда, - он похлопал по сиденью рядом с собой. – Не хватало, чтоб ты меня по дороге по башке чем тюкнула.

Ишь, осторожный какой. А обленившийся! Дина пожала плечами, но пересела сама.