Место искупления. Часть 1. Смертельные вены Плутона (продолжение 04).

Группа бывших узников рудников была уже в двадцати шагах от умолкнувшей аппаратуры «электрического пса», когда нелепо вывернутые стволы излучателей ударили немыслимой мощности разрядом.

Гью и Сем непроизвольно отшатнулись от желто-белой вспышки взрыва, заполонившей экран, который в ту же секунду выдал беспорядочное мельтешение помех. Бронестекло, сработанное на звуконепроницаемость, вздрогнуло, принимая на себя ударную волну.

Завеса серо-желтого дыма на пару секунд заслонила вход в штольню № 6. Яркие сполохи коротких замыканий золотистыми росчерками искр вспороли ее.

Рев аварийных сирен разорвал задымленную атмосферу штрека, заглушая шипение и треск развороченной аппаратуры.

Хватая ртом воздух, оба охранника не верили глазам своим. Словно завершая начатое неизвестно кем безумное представление, с разницей в несколько секунд, рванули еще с десяток штолен, добавив и в без того ядовитую атмосферу штрека белесоватой мути сгоревшей изоляции. Грохот разрывов резанул по слуху даже через микрофоны внешней системы.

Пустую платформу, замершую в момент взрыва у самой линии лазерных цензоров четвертой выработки, швырнуло обратно, словно картонную игрушку, на поворотный распределительный круг. Не выдержав удара двухтонной махины, он сломался пополам, вздыбив вверх лохматые края рваного металла. Из разорванных шлангов гидропривода ударили струи жидкости, заливая ярко-желтые снопы быстро перегоравших предохранительных реле.

«Электрический пес» сожрал сам себя.

Пульт управления охранным периметром расцвел злыми красными огоньками полного отказа системы.

«Комп», еще не давно несший свою машинную ахинею, решил, видимо, реабилитироваться, и провел экспресс-анализ повреждений, выдав на главный монитор строки сообщения: «Система восстановлению не подлежит, контроль над охраняемым периметром потерян на 84 %»

Светлов опрокинул кресло в неосознанном рывке назад - нужно было что-то делать, действовать. Вся абсурдность свершившейся круговерти событий толкала в никуда - или замкнуться в себе, превратившись в мычащего, пускающего слюни идиота, или…

Второго «или» не было.

Вернее, его никто не знал.

Гью нервно облизнул пересохшие губы - язык был почти сухим и, казалось, шуршал как бумага.

Субъективные ощущения были подстать окружающей реальности - самыми идиотскими.

На какой-то миг, сквозь шипение и треск сгоравших проводов, доносимых акустической системой, прорвалось характерное басовитое гудение. Сквозь болтавшуюся вокруг гарь и пыль, укрывавшую в десяти шагах все плотной пеленой желтоватого смога, невозможно было ничего разглядеть, но оба охранника с содроганием поняли, что скрывалось за этим звуком.

Где-то уцелел и сработал «электрический пес».

«Наверное, мы сошли с ума», - подумал Светлов. - «Все это просто бред нашего воспаленного сознания».

Из повисшей мутной мглы донеслись шорохи, звуки осыпавшегося щебня, невнятное бормотание. Звуки росли, набирали силу и глубину, и, наконец, охранники увидели их.

Те, о которых гласил местный фольклор, вышли из ядовитого тумана тесной группой. Смог сгладил очертания, превратив контуры фигур в размытые продолговатые пятна. Минуту эта команда «свободных» стояла на месте, словно не торопясь прикидывая, что предпринять дальше.

Микрофоны донесли голоса, вернее, их обрывки. Кто-то спрашивал, другие осторожно возмущались; обрывки слов не позволяли уловить общий смысл разговора. Однако обращены они были к одному... человеку, скрытому дымной мглой, которую понемногу стала разгонять система воздухоочистки.

- Я обещал зайти к ним в гости…

Эту фразу охранники уловили на грани слышимости. Слова, невинные по своей простоте, резанули слух будто бритвой.

Будущий гость вышел из объятий тумана и встал на куче щебня, словно давая охранникам себя рассмотреть. Он был, как и все здесь, в серой арестантской робе, и вовсе не являлся тем самым пресловутым монстром, которым его рисовали местные сказки об ужасах урановых рудников.

Незнакомец смотрел точно в объектив автоматической камеры и, казалось, он прекрасно видел замерших по эту сторону двух оцепеневших людей. И не просто видел, а даже знал, о чем они думают. Разрешение видеокамеры не позволяло в подробностях рассмотреть его лицо, но оба охранника заметили как, прищурившись, будто клочья бледной дымки мешали ему, незнакомец кивнул головой, толи приветствуя их, толи просто подтверждая, что все это самая настоящая реальность, а не горячечный бред.

- Дождались, - Сем перехватил поудобней автомат. - Ты собираешься впустить его?

Гью промолчал. Больше сего ему сейчас хотелось закрыть лицо руками, спрятаться в скорлупу и ничего не видеть и не слышать целую вечность.

Его автомат по-прежнему лежал на полке. И он почему-то совсем не хотел его брать.

Крапов же был настроен куда более воинственно.

Сознание расправилось со всепоглощающим ужасом, страхом и растерянностью, растопив их в море адреналина, который, наверное, уже заменил кровь. Эта гремучая смесь гнала и подстегивала, спалив в сознании последние оставшиеся предохранители, превратив человека в полубезумца, смысл жизни которого лишь в одном - в действии.

Сем развернулся к шлюзовой камере.

Бронированная двадцатисантиметровая дверь казалась тяжеленным монолитом, внушая определенную долю уверенности в собственной безо-пасности.

Видимо, этот факт несколько обескуражил его и охладил воинственный пыл. Но раздавшиеся из динамиков звуки шагов по металлической лестнице вновь вернули его в состояние спасительной агрессивной эйфории.

- Гью, ну не стой же столбом! - рявкнул Крапов. Он отошел от двери на шаг, словно она для него уже являлась опасностью, и щелкнул предохранителем. - Черт тебя раздери, ты что, собираешься вот так просто запустить сюда этого урода?!

Светлов медленно потянул за ремень с полки свой «глобул». Часть энергии разрушения передалась и ему, и теперь пока еще еле заметный огонек ярости разрастался по мере того, как начинала шуметь и стучать в висках кровь.

Теперь они ждали.

Под самым потолком вспыхнул красный плафон, загудел зуммер вызова - гость, не смотря ни на что, не растерял светских манер и соизволил нажать кнопку.

Охранники не шелохнулись.

Плафон вспыхивал снова и снова, зуммер без устали отзывался глухим звуком.

Сем криво усмехнулся.

Словно в ответ не его злую иронию, из динамиков донесся голос:

- А я думал, вы, ребята, будете разумнее. Но, боюсь, у вас нет выбора.

Сем, едва не дрожавший от какого-то нездорового, почти радостного, возбуждения, наклонился к черной сетчатой коробке динамика и, скорее, чтобы еще больше завести себя, проорал :

- Неужели?! Раз такой умный, так зайди сюда и возьми нас!

Гью показалось, что эти, по сути дела, почти ничего не значащие слова, обескуражили неведомого гостя. По крайней мере, динамики больше не доносили характерных звуков, будто стоявший под металлической дверью бывший заключенный растворился в стылом, задымленном воздухе штрека.

Крапов посмотрел на Светлова и ядовито усмехнулся.
Лицо Гью осталось непроницаемым. Чувство страха боролось в нем с недоумением и удивлением; где-то в глубине души мерцал огонек тревоги, но…

Но он не хотел ни в кого стрелять, не хотел никого убивать, пусть это даже сейчас оправдывалось всеми законами, инструкциями и еще черт знает чем.

Лицо Сема, пропитанное злостью и с блестевшими безумием глазами, вызвало у Гью острое ощущение отвращения.

Светлов опустил автомат, и вдруг подумал, что вот сейчас он просто легонько стукнет своего друга прикладом по затылку и на пару-тройку часов этот агрессор успокоится на полу и поостынет.

Гью похолодел.

Это была чужая мысль.

Кто-то думал за него, но в его голове.

Вот теперь Гью испугался по настоящему; ужас холодком пробежал по спине, покрыв х-лодной липкой испариной лицо.

Как можно передать прикосновение изнутри? Будто кто-то властный, но осторожный не спеша проникает в мозг, в долю секунды впитывает все твои воспоминания и даже сокровенные мечты и охватывает его вплоть до самых дальних уголков сознания.

- Гью! Гью, старик, ты в порядке?! - Голос Сема казался глухим, словно он говорил в противогазе.

Но Светлов даже не уловил смысла простого вопроса.

Бесплотный голос, цепко державший сознание в невидимых тисках, делал внешний мир тусклым и нереальным.

«Георг, твой друг слишком возбужден и для него это будет самая подходящая мера. Кстати, как я теперь понял, и не слишком он тебе друг. Если хочешь, то можешь взять это в оправдание».

Последующие события Гью уже не мог воспринимать адекватно. Он считал себя не плохим бойцом, имел хорошую реакцию, но сейчас будто бы он сглотнул хорошую дозу ЛСД, которая превратила окружающий мир в какое-то аморфное, заторможенное состояние, а его- в кусочек мечущегося в этом мире огня.

Светлов увидел, как, сдавленно охнув, отлетел к противоположной стене Крапов и замер на полу бесформенной грудой - пластиковый приклад автомата приложился ему точно в челюсть.

Все внутреннее естество Гью восстало против этого, но, скованное чужой, властной волей, сознание больше не распоряжалось собственным телом. Собственных мыслей уже не было, он превратился в пустую оболочку, бесстрастно реагировавшую на внешние и внутренние раздражители. Лишь когда шлюзовая дверь, загудев электромотором, начала открываться, невидимые руки оставили его.

Гью стоял возле панели управления, держа палец на кнопке. Его трясло, пот ручьями стекал по лицу и капал на ворот форменной куртки. Ладонь, сжимавшая рифленую рукоять автомата, стала совсем мокрой. Во рту разлилась горечь, липкая ниточка слюны сбегала из уголка сведенных в какую-то нелепую гримасу губ.

Такое опустошение он не испытывал еще никогда. Уже в который раз ему захотелось закрыть глаза, забыться и заснуть. Но на этот раз - просто невыносимо, смертельно.

Реальность вызывала отвращение до тошноты. Где-то на краю опустошенного сознания мелькнула одинокая мысль, что лучше бы это он получил прикладом в челюсть и лежал бы сейчас, распластавшись у стены, ничего не видя и не слыша.

Светлов, прислонившись к стене, закрыл глаза - желание было неодолимым.

- Ощущения ужасные, особенно в первый раз. - Чей-то твердый, спокойный голос заставил вздрогнуть готовый замкнуться на самом себе разум.

Он стоял в трех шагах и смотрел на охранника сочувствующим взглядом, слегка склонив голову к левому плечу.

Гью нервно сглотнул - удивляться уже просто не было сил. Незнакомец оказался невысоким, коренастым человеком неопределенного возраста. Пронзительный взгляд и кипельно-белые волосы - может, от рождения, а, скорее всего, результат своеобразной мутации - делали его похожим на старого мудреца. Почему-то именно это сравнение пришло в еще не совсем хорошо соображающую голову Гью.

Одет в обыкновенный рабочий комбинезон, старый и потертый, но добротно зашитый и подогнанный по фигуре. Сейчас бывший арестант стоял, засунув руки в карманы, и теперь уже с легкой усмешкой глядел на сбитого с толку охранника. Затем, покачав головой, негромко произнес:

- Все правильно, Гью, слухи о «свободных» обитателях рудников значительно преувеличены.
- Кто ты такой? – выдавил из себя Светлов.

Незнакомец усмехнулся- будто вспомнил что-то ностальгически - приятное.

- Когда-то у меня было имя, но имеет ли оно сейчас значение? Я тот, кто решил встряхнуть эти копи Соломона.

- Вот как? А не широко замахнулся?

Чувства, смятые чужой волей, оттаивали, будто с них сползала корка льда. И первое, что ощутил Гью, это было раздражение и злость - первое от поразительного спокойствия и уверенности незнакомца, а второе- от того, что его использовали как понравившуюся вещь.

«Свободный» покачал головой.

- В самый раз. И ты мне поможешь. Вместе со своим другом.

Светлов шумно втянул в себя воздух… и вскинул автомат.

Мысль пристрелить навязчивого гостя он держал в подсознании, не давая ей толком оформиться, но незваному гостю понадобилось всегя долю секнды, чтобы свести на нет все потуги охранника.

- Ты начинаешь меня доставать своим идиотским упрямством, Светлов, - по- прежнему спокойно, лишь более напряженно, сказал незнакомец.

Гью в это время корчился на полу от боли. Жуткая боль разорвала мозг- словно невидимый скальпель не спеша ворочался в черепе.

Бывший арестант опустился рядом на корточки. Его лицо с характерным прищуром глаз ничем не выдавало ту невидимую связь, которая намертво сковала лежащего рядом человека.

Несколько секунд он смотрел на почти впавшего в болевой шок охранника, а потом произнес:
- Не уподобляйся своему другу. Ведь ты все прекрасно понимаешь, а твои принципы- лишь пустое место.

Незнакомец сделал паузу.

Гью, которого колотила нервная дрожь, судорожно вздохнул - боль отпустила, превратившись из всепоглощающего чувства в поселившийся где-то в голове пульсирующий огонек.

- Я знаю, - продолжил «свободный»,- ты считаешь меня монстром и уже не человеком в привычном смысле этого слова. Я не стану тебя разубеждать. Я мог бы просто убить тебя. Вернее, ты мог бы сам убить себя. Не веришь? Смотри…

Казалось, Гью уже не мог ни чему удивиться- сознание выдохлось и потускнело, но вновь это непередаваемое прикосновение изнутри повергло его в изумление. Через мгновение чужая воля взяла мозг в невидимые тиски.

Расширившимися от ужаса глазами Гью увидел, как рука - его рука! - сжимавшая автомат, медленно поползла вверх. Стиснув до боли зубы и собрав, как ему показалось, все силы, он попробовал остановить это смертельное движение. Наверное, с таким же успехом можно было попытаться сдвинуть с места скалу. Светлов ощутил себя заключенным в чужую оболочку, в чье-то, не свое, тело, из которого смотрел на происходящее как сторонний наблюдатель.

Дульный компенсатор ствола автомата уперся ему в шею.

Незнакомец многозначительно приподнял брови.
- Вот и все…