Кукловоды. 18

Ничего не произошло. Только птицы ненадолго притихли и наступила тишина, в которой слышался только шелест листьев на ветру. Тимофей пришел в себя. Даже через десятки метров земли и бетона до него дотянулся ЭМИ разряд. Что было в эпицентре, в котором сейчас находилась Сороковая, он мог только представлять и надеяться, что ее только перезагрузит, а не уничтожит.

Сколько он провалялся без сознания? Планшет накрылся с концами – время узнать он не мог. Судя по чуть поднявшемуся солнцу, все-таки, совсем недолго.

Он вскочил и побежал к куполам.

База была погружена во тьму, лишь кое-где тускло светились красным аварийные светильники. Вентиляция не работала. Пол устилала мертвая живность, мешающая идти. Он брел почти наощупь, подсвечивая путь тускло сияющей палочкой химического фонаря.

Темный зал, погруженный в абсолютную темноту. Он добрел по затвердевшему в камень бетону до статуи в центре. Замирая сердцем, обошел ее.

Её глаза были закрыты.

Тимофей упал на колени, закрыв лицо руками. Отчаянье, которому он впервые за год дал волю, затопило его, выдавливая воздух из легких, сводя судорогой мышцы, заставляя мучительно болеть глаза и сердце. Он все-таки ее убил. Сам. Рука потянулась к ножу. Закончить все здесь и сейчас.

Нет. Он должен ее похоронить. Нельзя ее оставлять в таком виде.

Дышать становилось все труднее. Тело он уже частично освободил, аккуратно обрезав куски бетона. Оставалось вырезать ноги и вытащить ее наружу, где уже спокойно заняться удалением каменной тюрьмы.

Солнцем алым пылающим колесом закатилось за горизонт, когда наружу, выбралась запыленная фигура, вытащив за собой обвязанную веревками статую.

- Тима, проснись! Тима!!!

Тимофей вскинулся, ошарашенно озираясь.

- Что происходит? Где мы? Что со мной? Почему я не могу пошевелиться?

Он метнулся к растерянно хлопающей глазами девушке и принялся ее целовать.

- Прекрати, ну что ты делаешь, что с тобой? Только что ж нацеловались в церкви. Я что подумала, ну и что, что я не могу родить сама. Мы можем усоновитьребенкдетсдомвз…

Речь ее стала бессвязной, ускорившись до неразборчивого стрекота. Зрачки лихорадочно дергались, губы кривились в сменяющихся жутких гримасах. Лицо корежило и мяло. Внезапно, все закончилось, глаза снова закрылись. И только движение под веками выдавало, что продолжается какой-то процесс.

Он просидел рядом всю ночь, понемногу освобождая ее из камня. Небо посветлело, когда ее глаза вновь распахнулись и осмысленно уставились на ожидающе смотрящего в них парня.

Они так сидели несколько минут, рассматривая друг друга. Потом она капризным тоном произнесла:

- И это всё, что ты мне хотел сказать за год, пока мы не виделись?

Он заплакал и кинулся ее обнимать, больно ударившись о камень.

- Нетерпеливый какой.

Она повела плечами и оставшийся бетон пошел трещина и частично осыпался. Остатки она лихорадочно, будто что-то противное, отодрала руками.

- Ужасное чувство, - доверительно произнесла она, стряхивая остатки пыли и осматривая грязную мятую броню.

- Алена!

Рука схватила его за горло и подняла в воздух. Последовал несильный удар.

- За что?

- Ты мне броню загубил!!!

Она отпустила его, обалдевшего и радостного, чтобы тут же крепко обнять.

- Задушишь, - просипел он.

- И правильно сделаю. Ты почему так долго решался! Эльдары бы и так тебе ничего не сделали – ты у них навсегда прошит, как командир.

- Я откуда знал!!!

- А на лекциях это говорили!!!

- А ты откуда все знаешь?

- Логи проанализировала. Наворотили дел мы с тобой. Да…

- Мы, ага, - нахохлился Тимофей.

Она снова кинулась его обнимать и целовать.

- Ну прости меня, прости, ну не ожидала я, что она сможет.

- Кто она?

- Валькирия.

- Но, это же ты и есть?

- Ну, все немного сложнее, - она улыбнулась, - я всего лишь четвертое поколение псевдолюдей Земной Федерации – кодовое имя Нильфгард.

- А Эльдары?

- А Эльдары – это второе.

- То есть, таких как ты – много?

- Конечно. Есть и пятое поколение. А вам сбывают устаревшие технологии. На Земле давно отказались от людей в непосредственном управлении соединениями поля боя – это неэффективно. Начиная уже с третьего поколения появились версии уровня лейтенант-сержант. С четвертой – уровня капитана. Естественно, командирские версии должны обладать намного более гибким интеллектом. Но разумный командир слишком сильно терял в личных боевых возможностях. Поэтому, в нас добавили второй разум от обычного солдата, который активируется, когда командиру приходится лично вступать в бой. При этом сохраняется возможность управления всем подразделением и собой, но уже в качестве еще одной боевой единицы. Такие модификации получили кодовое имя Валькирия.

Как ей удалось изолировать меня от управления, я все еще не понимаю. Это было даже теоретически невозможно. Видимо, она слишком долго наблюдала за нами, обучалась, копировала поведение, развивалась.

Мы слишком мирно жили, я слишком давно ее не активировала. А тут эти дроны… Я была слишком глубоко в мыслях, когда автоматически подключила ее к управлению. Она, воспользовавшись этим, отстранила меня от командования полностью, не оставив мне шанса даже наблюдать. Темнота и пустота.

Она передернулась от воспоминаний.

- Почему она меня не убила?

- Я думаю, ей захотелось получить эмоции, которые испытывала я. Но, видимо наблюдать было интереснее, чем самой участвовать. В итоге, ты был внесен в базу как подчиненный ей солдат местного ополчения. Протокол партизанских действий это предусматривает.

- Которого ей критично было вернуть каждый раз?

- Я не знаю, что творилось в ее разуме, и спросить не смогу.

- Почему?

- Удалила. На всякий случай.

- Но ты ж без нее?

- Да, без нее я просто веселая красивая девушка Алена, которая все еще может придушить лезущих к ней под одежду своими холодными руками. Ай!

Они резвились и дурачились, катаясь по траве. Потом просто лежали обнявшись и смотря в звездное небо.

- А «Союза Восьми» больше нет.

- Угу, в курсе. Мы никому ничего больше не должны.

- И что будем делать?

- Жить, любить, заниматься сексом, работать, болеть, ходить на праздники Урожая и на танцы, чем вы, люди, еще обычно развлекаетесь?

- А ты, как они не…? – спросил он внезапно, затаив дыхание.

- Нет, - она поцеловала его в нос, - я слишком дорогая игрушка для таких варварских способов.

- Угу. Пенобетон наше все.

- Дурак!