Дрожащие в пустоте

Посвящается Алине

1.1.
Мальчик прижал обе ладони к стеклу огромной стеклянной стены Смотровой, так дети называли Зал Обзора сверхавтономного безэкипажного крейсера разведки дальних рубежей этого молодого Пузыря. Нет конечно, они не смогли бы сказать при родителях такое сленговое взрослое название этой Вселенной, которая всего пару десятков людских лет назад, как стала для них вторым домом. Не могли, не получив укоризненного взгляда в ответ, а это означало наказание, если не сейчас, то уж потом точно. Справедливость считалась настольной книгой их бесконечной библиотеки разношерстных по времени и место-обстоятельствам догм и сводов законов, рукописных и неписаных правил...
Мальчик прижал свои голографические ладони к реальносуществующему толстому многослойному стеклу и... програма остановила их точно в одном микроне от поверхности... остановила и ладони сначала ощутили её как обычно, но почему-то вдруг завибрировали приятной мелкой дрожью. Голограмма ребенка 8 лет на мгновение мигнула помехой догрузки данных и налилась цветами, поступившей по невидимому каналу светопроекции свежей порции кода ауры.
Крейсер был действительно БЕЗэкипажным. Как и многие другие автоматические судна, суденышки и огромные межзвёздные заводы и лаборатории, рассыпанные по Пузырю согласно Карте Освоения, на которых не было ни одной души, скованной оболочкой реального тела. Тело давно стало роскошью и в данных обстоятельствах, непозволительной. Оно стало раритетом для людей, стоило дорого и только авантюристы или реально богатые и потому свихнувшиеся от вседозволенности люди, носили свою Ауру-Код в таком ненужном ограничителе.
Уже несколько миллионов лет мир был бестелесным. Как только ученые открыли код Души, мир изменился невозвратимо. Телесная, часто болезненная, оболочка разума, бывшая основной проблемой выхода в Межзвёздное Пространство, осталось лишь в музеях и памяти самых старых первопроходцев от ученого мира и тех самых идиотов с большими кошельками. И уже после, когда бестелесные резвые исследователи прорвались в новый "пузырь" новой Вселенной, все пришли к пониманию, что тело было лишь коконом разума, самой первой его ступенью в развитии. Люди, страдающие раннее от нехватки еды, мира и надежды на будущее, перевели дух. Человечество успело спасти само себя. Так говорили на уроках истории и потому мальчик не задавал лишних вопросов на эту тему. Они верили родителям и эта вера как им, так и в них, была самой невозмутимой вещью на свете. Но сейчас невозмутимость внезапно пала ниц перед одним непонятым пока фактором. Внешнее стекло корабля под ладонями маленького сына капитана первого ранга, командира самого мощного в экспедиции транспорта ДРОЖАЛО. И дело не в том, что звезда за ним вызывала микровибрации своим излучением, это скорее естественно, чем удивительно, нет, все дело в том, что он чувствовал эту вибрацию, хотя не должен. Канал ауры был облегченным, скорее односторонним и потому он не знал как сказать самому себе простую истину.
Он сейчас ощущал кончиками пальцев дрожание юного, только набирающего силу сознания перед бесконечной и вечной Пустотой, пусть и энергетически насыщенной волнами обычной красной Звезды.
Маленький человечек вдруг задрожал всей своей програмной независимой аурой, кодом своей такой маленькой души, вместе с горевшей перед ним за прозрачным стеклом такой же маленькой красной Звездой!
Дрожал со Звездой в абсолютно чуждой им обоим Пустоте...
Дрожал, потому что впервые, через почти два года после последнего поцелуя мамы, он снова плакал.
Дрожащая была как две капли его слёз, похожа на ту самую звезду, тоже ярко-кровавую, в другой Вселенной, на тот "Осколок Маяка," как обьяснял отец, который забрал у мальчика его жизненный маяк, маму, оставив в сломленном коде его оцифрованного сердца острые и настоящие осколки обречённости.
Теперь ты заберешь отца, Маяк, я знаю, теперь ты заберешь моего отца...

1.2
Неслышные шаги, почти неслышимые легкостью походки, но замеченные краем слуха, заставили быстро собраться, спрятать свои мокрые эмоции в плотный кулак, невозмутимый, до побелевших костяшек напряжения. Он не сразу, мгновение помешкал, обернулся, ожидая увидеть отца и встретился взглядом с девчонкой. Тонкой, словно статуэтка балерины из старых кинофильмов из музея культуры и техники до Бестелесной эпохи, куда они бегали после уроков.
Она не отвела взгляд, но и не прожигала им, девочка тихо обволакивала зрачками все его существо, неважна совсем материальность или уровень энергетики его, укутывала в одеяло, не прикладывала никаких для этого особых усилий. Он понял.
- Ты из Дыхания Жизни?- утверждал своим вопросом больше, чем спрашивал и после её еле заметного кивка, облизал пересохшие, програмно конечно, губы и скривил их в некоем подобии улыбки.
- Да.
Помолчав мгновение и еще крепче затянув пеленку спокойствия на его ауре, девочка огляделась, мельком взглянув на саму Дрожащую, ощупала глазами светлячки ближайших к ней планет и удовлетворительно кивнула еще раз.
- А ты Садовник..
... И вдруг опустила блеснувшую в полумраке космической темноты Смотровой, ручку статуэтки, цвета слоновой кости, на его растопыренные пальцы на стекле.
- Я сожалею. Я правда сожалею, что тебе придется прощатся опять, это твой отец, капитан, нашедший второй Осколок так быстро, почти сразу после первого... Так не должно было произойти, даже если не применять теорий, ни относительности, ни просто вероятности...
Она столь же резко замолчала, оборвав скороговорку на незаконченом и тихо повторила: "я очень сожалею"... и оставила нарисованную на полотне невидимого воздуха, сотворенную кистью встроенного тут же в поток цифросветосистемы сверхинтеллектуального микропроцессора, управляемого уже самой Аурой, руку молодой девушки на его руке. Он тихо проглотил выглянувший было горловой комок горя и перевернул свою ладонь к ее хрупкой ладошке: "Спасибо" - проговорил, выдохнул он это короткое вежливое слово-благодарность.
И внезано понял, что сказал его вслух. НЕ передал по обычному инфоканалу ауры, НЕ мгновенно связались миллиарды микроскопических вселенных материи и нейтрализовавших их своим управляемым отрицательным зарядом антиматерии, в еще один уровень, ряд вселенных материй и антиматерий, по той же управляемой Кодом прогрессии и нейтрализовавшей, естесственно под управлением всё того же Кода, регрессии, в небесконечной суцельной цепи событий, произсшедших в одно мгновение....
А сказал это потрескавшимися от ненормальной стерильности безтелесного корабля разведовательной экспедиции губами...
Он произнес "Спасибо" своим телом, своим ртом, своим ярко вспыхнувшим Большим Взрывом, Сингулярностью своей единственной и живой Вселенной.
Своей Душой.

1.3
И у них на глазах начало происходить первое для них настоящее Чудо.

Сначало недовольно, а потом вероятно поняв причину торможения и испуганно, притушило скорость, Время. Оно замерло. В режиме Паузы, стали растворяться в ткани Времени и остальные важные параметры и условия, останавливались галлактики, невзирая на свой гигантский размер, массу и просто океаны различных связей между ещё более различными видами энергий и материй. Вселенная Пузырь не ожидала такого поворота событий и... тоже встала на авральную, пусть и очень болезненную, почти смертельную Паузу Существования. Звёздная система, Звезда, которой мальчик дал имя мамы, Sun, Осколок следующей, более высокой ступени организации мира, осветился светом яркой, но непонятной, неизвестной этому измерению частоты излучения. Спящий Маяк засветился одним своим Осколком...

Но для них, мальчика и девочки, всего этого, в данную секунду, уже не существовало.

Не было Прошлого. Исчез Маяк, о котором они, люди, узнали едва освободившись из своих коконов-тел. Весь этот вал невероятной шокирующей местами информации об их истинной миссии. О том, что они являются хранителями при Маяке в ещё более сложной, более многоразмерной системы в котором, то же Время например, тоже было другим и более сложным. Они приняли эту информацию явно не охотно, но все же подчинились своей новой судьбе. Для восстановления разрушенного их отсутствием Маяка, были не сразу, но сформированы эти разведовательные экспедиции к своим «Осколкам Маяка» — звездным системам, которые имели уникальную частоту и реагировали только на своего уникального поисковика-исследователя. После Звезда открывалась и была способна принять в себя Жизнь. И только этот поисковик мог стать источником панспермии жизни на одну или несколько планет этой Звезды. Он должен отдать свою жизнь своей звезде Осколку. Мама мальчика была первой. Теперь отреагировал отец, но и почему-то он сам, мальчик. Их называли Садовниками, шутливо и немного печально. И была ещё одна группа, которая следовала вместе с поисковиками, Дыхание Жизни. Их работа состояла в поддержке жертвенно-возникшей жизни на планетах и помощь в формировании на них же, первой коконо-тельной стадии Разума. Их называли Духами.

Не было Будущего. Не маячила трагедия, случившаяся после жертвы отца мальчика клеток жизни на одну из подходящих для инкубации разума планет. Ещё не пришла весть ему, уже взрослому поисковику своего Осколка, что жертва отца могла стать бессмысленной, разумная система планеты пошла по тупиковому пути. И он решился. Приобрел на все свои сбережения новое реальное тело и вернувшись, более трёх десятков системных лет этой звездной системы, пытался исправить ошибку в её пути развития.
Ещё не прилетела ему на помощь стоящая рядом девочка. Ещё не было ни отчаяного самопожертвования приобретенного тела на деревянном кресте, ни последующих выздоравливающих событий.

И ещё не было в этой звезде Дрожащей за многослойным стеклом корабля никакого упоминания об Отце, о Сыне и его спасительном Духе.
Звезда просто дарила им сейчас, в эту секунду, одно свое Чудо.
Солнечный зайчик, пробравшийся через расстояния, фильтры и защитные экраны. Он заполз им на переплетённые руки цифросветовой материи и запросто начал весёлую игру, не заботясь ни отсутствием Времени, ни стоящей как вкопанной Материи. Он просто играл в их детских глазах, в свою самую важную в жизни игру.