23. История одной буддийской статуи

Китай не населен. Люди есть только на севере страны. Чуть выше по течению Янзы есть, говорят, городок, где проживают немногочисленные представители европеоидной расы и потомки Чингисхана, которые имеют европейский гаплотип. Как выяснилось, к началу 2033 года в мире насчитывалось около 16 млн. мужчин, имеющих своеобразный гаплотип. Они жили и в Монголии, и в Китае, и в Сибири, и на Алтае. Эти мужчины, при наличии, как правило, монголоидной внешности, имели европейский гаплотип, типа R1b с небольшой приставкой из мутаций (PS: R1b-M343). Они не заболевали. Китай к 2033 году пожинал плоды своей политики сдерживания рождаемости. В семьях обязательно определяли пол будущего ребенка и оставляли в основном мальчиков, поэтому женщин стало катастрофически не хватать. Мужчины-китайцы стали жениться на европейках, и их потомки-девочки выжили, имея европейский гаплотип. Вот эти-то девочки и стали женами потомков Чингисхана. Многие из них за это время потеряли фенотипические монголоидные черты и обрели типично европейскую внешность. Но в Китай почти никто не ездит. Существует мнение, что инфекция может мутировать и привести к заражению любых приехавших людей. Так это или нет, никто проверять не желает. Страшная земля. Вот так, Айя. Китая нет, Японии с японцами нет, Индии нет. Многих стран нет, а те, что остались, сильно пострадали. В Европе была страшная охота на ведьм. Выискивали и вырезали всех неевропейцев. Они отвечали взаимностью. Резня. Россия отгородилась стеной и никого к себе не пускает до сих пор. Как и Австралия. Это при том, что Китай производил ¾ мировой продукции, от машин до лука и чеснока. Кто смог перестроиться – перестроился, но с большим трудом. Жуткие времена. У нас хоть сейчас более-менее спокойно. Наука развивается, технологии. Довольно много богатых людей, живут хорошо. Посмотри, сколько анорексичек, а этой болезнью бедные люди не болеют. Говорят, что за последние 50 лет страна достигла уровня экономики, который был до катастрофы. Вот, пожалуй, и все. Нелегко рассказывать про такое.

Я не стала ничего писать и комментировать. От услышанного стало совсем плохо. Одно поняла четко: мне нужно вернуться в Китай. Меня зачем-то искал Чингисхан, прятал отец. Но понять бы, как, с кем и зачем.

Раз отец прятал, значит, от Мейсена надо держаться подальше. А может, в то время нужно было держаться подальше, а теперь именно с ним спасать Китай - кто знает. Вопросы. Меня ищет Вейлер и его прихвостни. В душе что-то ёкнуло, когда я так подумала про Томаса. Но теперь мне ясно, что он на него работает. Вейлеру нужен рецепт бессмертия, но без посещения монастыря полный текст он не получит. Значит, он может быть мне помощником в перемещении в Китай. Что будет, когда он получит рецепт? Где мера его порядочности? Вдруг возжелает избавиться от лишнего знающего? В монастыре хранили секреты строго. Знала их только небольшая группа посвященных. Я не знала его полностью. Даже когда училась, многого не знала. Но даже часть, которая должна была бы быть мне известной, я не помнила полностью. Опять же моя кровь. Что-то было в моей крови. Надо это вспомнить. Почему я не помню такие важные вещи?

Я лежала и смотрела в потолок. Приходила Мэгги, попыталась влить в меня немного еды без катетера, и получилось. Я смогла проглотить немного жидкой еды. Массаж Томаса творил чудеса. У меня окрепли ноги и начали проходить спазмы в горле. Но горечь во рту такая, как будто я наглоталась соленой морской воды. Горечь и обида окатили, накрыли меня волной. «Томас, Томас, как ты мог, – всхлипывало мое сознание, а сухие глаза резало до боли. – Ты мое самое большое разочарование».

Если бы у меня были слезы, я бы заплакала. «Ты стала излишне нежной, Син Цы. Это неправильно». Вспоминала высказывания Гаутамы Будды: «Мудр тот, кто потушил костер своих страстей, умерил чувства, отказался от всех желаний и избавил свое сердце от вожделения, только такой мудрец правильно шествует своей верной дорогой».

А я, увы, не шла верной дорогой. Я мучилась вопросами, хотела несбыточного и не могла отказаться от желаний своего сердца. Если бы рядом был отец, он бы подсказал. Но его приказал убить Чингисхан. Тут я вспомнила его слова, что если будет нужна помощь, то мне поможет мать. И мне очень захотелось ее найти. Это была первая правильная мысль на сегодня. Я была абсолютно уверена, что она жива, до сих пор жива. Я знала, что она необыкновенная женщина, и поэтому в первую очередь мне надо будет попасть не в свой монастырь, а найти ее на острове Путошань. И спросить о многом. Я ее никогда не видела, но уверена, что найду и узнаю. Эта мысль успокоила меня и я уснула.

Палата Айи

Мейсен делал обход. Палата за палатой, как всегда. Дошел до палаты Айи, своей нерешенной загадки. Зашел и наметанным взглядом отметил, что выглядит она физически лучше, но что-то ее сильно тревожит. Пусть он не видел ее эмоций, но тело говорило об этом само: говорило напряженными мышцами шеи, мимикой не расслабленных мышц лица. Она о чем-то напряженно думает.

Он как всегда улыбался, хотя ему не было чему сегодня радоваться, но так уж повелось. Сказал пару ничего не значащих слов. И, наконец, спокойным голосом спросил:

– Ты хочешь мне что-то сказать или спросить?

И посмотрел на нее выжидающе.

Айя взяла планшет и протянула ему. На экране был небольшой текст, значит, она набрала его заранее, готовилась.

Он прочитал: «Доктор, я действительно многого не помню. В клинике множество приборов, которые позволяют улучшить кровообращение мозга, может, это позволит мне вспомнить некоторые события и факты, важные для меня».

Мейсен ненадолго задумался и посмотрел на это чудо, что сидело, скрестив ноги, перед ним. Пока она пребывала в состоянии полусмерти, не могла произнести и слово, все его действия были направлены на восстановление ее физического состояния. Энцефалограмма, сделанная в последнюю неделю, не показывала существенных отклонений. Возможно, у нее действительно ретроградная амнезия, нарушение, при котором из памяти выпадает фрагмент события из жизни. Чаще всего это возникает в результате черепно-мозговой травмы, иногда – психической. Мозг как бы сам защищается и не позволяет сознанию до определенного времени вспомнить некоторые события и факты. Сделать томографию мозга? Да, обязательно. Сосудистую терапию – да, назначу. А сейчас попробую-ка я тот прибор, который позволяет увеличить эмоциональную составляющую сознания. Он знал, что эмоциональная память иногда срабатывает удивительно. Возникшие ощущения тянут за собой целый ряд воспоминаний, которые на самом деле были запрятаны глубоко в подсознании. И еще ему захотелось вывести ее из этой белой палаты к морю, как и себя из застенков своей бесчувственности. Пусть девочка увидит солнце, и не только это, девочка. Он прокрутил все это в голове и проговорил:

– Думаю, мы сегодня попробуем кое-что. Приду за тобой где-то после двенадцати. Закончу обход и приду. Процедура не займет много времени. Я рад, что ты начала задумываться о себе. В твоем прошлом состоянии это было невозможно. Все силы организм тратил на физическое восстановление.

Мейсен не стал больше задерживаться, надо посетить нескольких девушек. И еще ему надо зайти к Жанин. А также очень хотелось испробовать новый прибор этого мальчишки.

Доктор Мейсен покинул палату, а Айя лежала и думала. Она оттянула время возможного разговора с ним, а главное, она теперь совершенно четко осознавала, что действительно многое забыла. Ведь только соприкосновение с Мейсеном помогло ей вспомнить про Чингисхана, возможно, надо вспомнить еще другое из ее жизни. Не только способность входить в состояние расслабленности, но, то важное, чему учил ее отец.

Клиника доктора Мейсена

Мейсен вкатил кресло с Айей в лабораторию инструментальной диагностики, как они и договаривались, после двенадцати. Оператор был предупрежден и ждал их.

– Сегодня не больше, чем на десять минут, – предупредил Мейсен оператора. – Я буду следить.

Айя замотала головой и произнесла, что-то типа: «Нет».

– Ты не хочешь, чтобы я следил? – спросил Мейсен. – Не выйдет. Расслабься, я буду следить только за приборами, а не смотреть на тебя. Хорошо?

Она кивнула.

На голову девушки надели шлем и включили аппарат на самую незначительную мощность.

Сеанс начался, а он внимательно всмотрелся в экран монитора. Если эмоции будут зашкаливать, надо будет его прекратить. Но ничего подобного не происходило. Кривая эмоционального накала невысокой синусоидой бежала по экрану, без особых всплесков. Стив не знал, хорошо это для Айи или нет. Наверное, для первого сеанса и хорошо.

А в это время сознание, стимулируемое прибором, уносило ее в прошлое. Она чувствовала запах благовоний. Звон колокольчиков. Видела статую Будды, к которой она каждый день, еще будучи маленькой девочкой, приносила еду и цветы, которые выращивала на грядке возле стен монастыря. Зажигала палочку с благоговением. Было хорошо и спокойно. Ей было четыре годика, ее учили медитировать, и она, как и другие, более старшие послушники, уносилась в состояние расслабленности и спокойствия. «Учись, как в детстве, день за днем, и вспоминай, как это делать. Я протянул сегодня тебе ниточку, – говорил какой-то родной голос, похожий на голос отца. – Не теряй, держись, вспоминай. Это важно». Вокруг было прекрасно, хотелось летать и спать одновременно.

Мейсен сам снял с нее шлем и, увидев умиротворенное, почти сонное лицо, понял, что сеанс прошел хорошо.

«Значит, завтра повторим», – решил он, отвез ее в палату, положил на постель, укрыл и поспешил к Жанин. . С ней он уже виделся сегодня, их ждало совместное испытание прибора Сэма Бримта.

Продолжние следует