13. Властелин эфира

Борьба умов (II).

— Вы знаете, каким способом Зара обучил Вас нашему языку?

— Он что-то говорил о машине электро-внушения...

— Этот аппарат, одно из важнейших достижений наших предков, способен стать мощным оружием — с его помощью можно возбудить, или, напротив, совершенно подавить любое человеческое чувство, в том числе половое влечение. Да! Иррадиация концентрированным светом, мыслительные волны, отражённые огненной перспективой — и облучаемый теряет грань личности, которую поглощает бездна навязанного забвения. Человек перестаёт быть человеком.

— Зачем же тогда уничтожать женщин?

— В редких случаях процедура не срабатывает.

— Grundlichkeit, — со злостью произнёс я.

— Что?

— Основательность. Черта народа на Тланци, к которому принадлежит Роне. Предусмотреть всё возможное...

— Но и я не тратил времени впустую, — сказал Ордан. — Как главный учёный, я руковожу всеми заводами в Сегомаре. Кроме того, в моём ведении находится копь левитора...

Тут раздался негромкий звон, и установленный на террасе на небольшой платформе матово-белый диск вспыхнул. На нём возникли черты марсианина. Ордан схватил металлический провод с затычкой и засунул её в ухо.

(Телевидение, делающее на Земле лишь первые шаги, получило гораздо большее развитие на Марсе. Основанные на его принципе аппараты зрительно-звуковой связи используются марсианами вместо наших телефонов).

— Прекрасно, доставьте её сюда, — распорядился Ордан, выслушав собеседника. — Спустимся в лабораторию, Альзоф, — сказал он мне и встал.

К своему немалому облегчению, в лаборатории я увидел живую и невредимую Уллу. Рубцы от кнута негодяя Ладжа Альда на её теле исчезли, и на ней снова был шарф. Улла кинулась ко мне и совершила любовное прикосновение, от которого меня бросило в краску. Потом она нахмурилась.

— Я не мила тебе, Барбарос?

— Ненаглядная, что заставляет тебя так думать?

Она вильнула бёдрами. Скрепя сердце, я ответил на её жест нежности.

В эту минуту в лабораторию вошли двое марсиан в чешуйчатых костюмах воинов, которые вели молодую земную женщину!

Она была стройна, грациозна и наделена той наружностью, которая так воспевается ревнителями нордического идеала красоты — бледная мраморно-розовая кожа, большие голубые глаза, густые пепельные волосы, рассыпанные по пологим плечам. Контуры её тела скрадывало длинное, до пят, платье из складчатой бумажной ткани.

— Это Бригитта, дар Роне Ладжу Альду, — мрачно произнёс Ордан. — Вы спросили, как предатель обошёлся бы без женщины — вот Вам и ответ. Она бесплодна — мироздание космократора не потерпело бы и полумарсиан.

— Разумеется, нет! — презрительно бросила землянка, до которой донеслись эти слова. — И Вы, Europäer, заодно с этими краснокожими тварями? Впрочем, в Вас чувствуется какая-то цветная кровь.

По знаку Ордана женщину положили на высокое каменное ложе.

— Что Вы собираетесь делать?! — вскричал я.

— Проникнуть в её сознание, — ответил марсианский учёный. — Ей ничто не угрожает.

Ордан взялся за конусообразный предмет, подключённый к прибору у изголовья ложа, и коснулся остриём оголённой белой руки Бригитты. Огромные бирюзовые глаза сразу смежились. Над головой девушки опустился подвесной призматический рефлектор из полупрозрачного металла, из которого брызнул лиловатый свет. Сначала бледный и призрачный, он сверкал всё сильнее. Ордан прижал к виску Бригитты пластинку, и её глаза раскрылись вновь. Они казались пустыми и мёртвыми. Учёный вставил себе в уши какие-то провода.

— Что такое Памир? — вдруг спросил он меня.

— Горная система в Средней Азии, — недоуменно ответил я.

Лиловый свет погас. Глаза Бригитты приобрели осмысленное выражение, и она присела на ложе.

— Вы уже получили свои тридцать сребренников? — обратилась она ко мне. — Или же Вам хватает сомнительных прелестей этой краснозадой потаскухи?

Прежде, чем я успел шевельнуться, Улла сорвала карзию с пояса одного из воинов. Метнувшееся лезвие глубоко вошло в грудь Бригитты, и та поверженной мраморной статуей распростёрлась на полу.