10. Тайна Подземья

Допрос

Нас вместе с Жиль вывели из камер, связали руки за спиной и повели куда-то наверх по лестнице. Подвал оказался очень глубоким, и только после нескольких поворотов мы очутились в коридоре с несколькими дверями. Бросила взгляд на соседку по заключению. Она гордо подняла подбородок, с достоинством посматривая на конвоиров.

– Сюда их заводи, – услышала еще один голос, доносившейся из полуоткрытой двери.

Запоздалый страх мелькнул в голове: «Вдруг мучить – пытать будут?». Страшно.

Нас завели в светлую комнату без всяких решеток. За столом сидел симпатичный молодой человек с чернявой буйной шевелюрой, одетый в дорожный костюм. Судя по небрежно брошенной на стол сумке и общему виду, он прибыл недавно, и спешил с нами пообщаться. Человек вскочил, окинул меня беглым взглядом и стал пристально смотреть на фею. Резко кивнул стражникам, чтобы оставили нас, и произнёс:

– Я так ждал этой встречи, Жиль.

– Вовс, ты? – ахнула феечка.

– Мне, правда, очень жаль. Я очень спешил. Жиль, не думал, что ты так пострадаешь. Неделя в этих ужасных условиях. Но я не мог раньше прибыть и поговорить с тобой. Целый год мне было отказано в посещении твоего слоя. Кто-то из верховных заблокировал возможность моего проникновения в него, и только сейчас я, наконец, нашел возможность увидеть тебя. Но действия уже начали разворачиваться. Ты не представляешь, что сейчас закрутилось.

– Вовс, этого не может быть, как ты мог! Как мог нарушить все правила? Ты сошел с ума! Ты безумен, Вовс! – почти кричала девушка с побледневшим от волнения лицом.

– «Безумству храбрых поем мы славу. Безумство храбрых – вот мудрость жизни» – Продекламировал парень. А затем быстро подошел к Жиль, развязал ее руки и отрешенно сказал:

– Я устал бояться, устал быть послушным, устал безнадежно тебя ждать и надеяться на их милость. Я хочу быть победителем. Хочу многое. Тебя. Разрушить это равновесие и изменить мир.

Жиль ахнула, а я во все глаза рассматривала хранителя, который не отрывал от нее жадного взгляда.

– Это все слова, Вовс. Ты подумал о последствиях? Ты погубишь наш мир, всех, кто здесь обитает. Ты погубишь конкретных людей, вот эту девочку, ее спутника и многих других.

– Лес рубят – щепки летят. Ничто великое не обошлось без потерь.

– У тебя мания величия, – покачала головой Жиль.

– Да, я хочу не бесцельно прожить жизнь, а почувствовать страх этих правильных «учителей», обучающих безразличию равновесия. Хочу почувствовать вкус настоящей жизни, риска, новых возможностей, вкус и силу идей. Хочу увидеть солнце. Много чего хочу увидеть и почувствовать — например, тебя рядом с собой. Рядом навсегда, а не в регламенте разрешенных правил для служителей равновесия. Не желаю быть ничтожным червем этого тухлого мира. Отказываюсь быть одним из миллионов бессловесных, послушных тварей, про которых сказано:

А вы на земле проживете,

Как черви слепые живут:

Ни сказок про вас не расскажут,

Ни песен про вас не споют!

– Я не хочу так. Пусть короткая, но яркая жизнь. Ты пойми меня, милая, – и он смотрел, не отрывая странного взгляда, на Жиль.

Она же молчала, совершенно подавленная увиденным и услышанным.

У меня мелькнула мысль: «Вот откуда Котигорошек услышал эти фразы о «безумстве храбрых». Это были мысли Вовса. Но эти слова для него, Коти, имели другой смысл. Они для него звучали просто поддержкой в непонятной задаче, которую мы должны решить, как бы напутствием, типа «нечего бояться, вы справитесь. Молодцы, что действуете, ищите, двигайтесь вперед в неизведанное». Я поняла тогда, что он так это воспринял. Не агрессивно, а для облегчения трудностей. Да и этот стих, который сейчас прозвучал как вызов всем окружающим из уст этого непонятного хранителя, для нас с Котигорошком являлся не призванием к возвеличиванию себя, а опять же подбадриванием. Мы сможем, мы не последние ничтожества в этом мире. Вот так, одни и те же слова, а как по-разному оцениваются разными людьми. Какой разный смысл они вкладывают в одни и те же высказывания! Коте и мне ни к чему слава, просто нужно сделать свое дело, узнать, на что мы способны. Оценить свои же возможности. Короче, я запуталась в умствованиях. Как разобраться?

А разговор продолжался. Слова парня были обращены только к фее. Я чувствовала себя совершенно лишней в этом помещении. Меня никто не видел, я вжалась в стул, стараясь стать еще менее заметной. Парень сначала ходил, произнося пламенные речи, а потом приблизился к девушке, схватил ее за руки и стал растирать их, покрывая поцелуями.

– Прости, Жиль, прости. Я так скучал. Я мог быть везде, в другом мире, в любом слое, но только не рядом с тобой. Скажи, что ты помнила обо мне. Скажи.

Он продолжал растирать ее руки, целовать их, поправлять волосы, не отрывая взгляда от ее растерянного лица.

– Жиль, не молчи. Ты всегда знала, что я против этого проклятого равновесия. Ты в свое время закрыла глаза на услышанные от меня вопиющие для стражника равновесия идеи. Прикрыла от наставника, не выдала, не донесла. Я нравился тебе, правда? Знаю, что нравился, чувствовал. Ты более правильная, чем я. И хочу знать – ты хочешь быть со мной? Год прошел, как мы расстались, а я не могу тебя забыть. Думаю о тебе постоянно. Я умолял о встрече и подал прошение о желании вступить в брак. Они рассматривают мою просьбу о женитьбе на тебе, но вряд ли дадут согласие. Я написал кучу бумаг. Я переносился к верховному хранителю. И все тщетно. Для них работа важнее нашего личного счастья. Нам дали распределение в разные слои, и никто не задумался, что мы можем еще что-то чувствовать, кроме идей поднадзорных. Да, поднадзорных, я не оговорился. Мы надзиратели, как ни прискорбно это звучит, не феи, стражники равновесия и хранители, а надзиратели. Весь наш мир – это поднадзорные и надзиратели. А я чувствую, Жиль, чувствую больше, чем многие, и не хочу такой жизни. Я много чего запрещенного совершил, и, поверь, многое ради тебя. Ты нужна мне. Очень.

– Нужна, чтобы стать составляющей твоего величия? Да, Вовс? – подняла полные слёз глаза девушка. – Ты хочешь погубить наш мир потому, что тебе не разрешили иметь то, что ты хочешь?

– А разве мечтать о любимой рядом – это преступление?

– Но я знаю, что ты провернул все это не только ради меня, ты жаждешь власти, о ней ты мечтаешь больше.

– Я мог ради тебя бросить все, но теперь слишком много вокруг меня закрутилось. Я связан со множеством людей и уже не принадлежу сам себе. Но я люблю тебя, Жиль. Ты ведь не оставишь меня одного? – он попробовал ее приобнять, но девушка оттолкнула парня.

– Подожди, Вовс. Ты ставишь передо мной слишком страшную дилемму. Я не понимаю происходящего вокруг и того, что вы затеяли. Мне это не нравится. Может, тебя еще можно остановить? За год многое изменилось и в твоей жизни, и в моей. Я обычная девушка, хоть и фея, а ты мне сейчас предлагаешь перечеркнуть всё, чему меня учили, всё, что я знаю о мироустройстве. Когда мы виделись в последний раз, твои речи не казались такими разрушительными. Я должна понимать, что может случиться. Ради чего рисковать.

– Жиль, конечно, я расскажу тебе всё, мне нечего скрывать. Да, со мной рискованно, да, странно. Но разве кратковременное ощущение свободы не стоит жизни?

– Вовс, свободы от чего? Почему ты расписываешься за всех? Я знаю своих подопечных. Большинство из них счастливы. Пусть по-своему, но в своем сознании они счастливы. У них есть идеи, которые они осмысливают, ради которых ходят к учителям, которыми, в конце концов, живут. Ты думаешь по-другому, так живи в слое политиков. Там существует особое упрочнение для основы мира. Чем плохо?

– Тем, что там игрушечные, разрешенные и регламентированные сражения идей. Он сказал одно, ты другое, даже морды можете друг другу набить, но ничего не изменится. Это как бой на ринге. Подрались, помахали кулаками, спустили пар, а потом пошли вместе пиво пить. Ни ненависти, ни любви – все спокойно. Я хочу, чтобы люди проснулись.

– Возможно, когда-нибудь наступят перемены, Вовс? Помнишь, нас учили? «Со временем все меняется: ущербное становится совершенным, кривое – прямым, пустое – наполненным, ветхое сменяется новым. Стремясь к малому, достигаешь многого; стремление получить многое ведёт к заблуждениям. Кто поднялся на цыпочки, не может долго стоять. Кто делает большие шаги, не может долго идти». Ты не согласен с тем, что стремление получить многое ведёт к заблуждениям? Возможно, ты заблуждаешься, хранитель, или уже бывший хранитель? Кто ты сейчас?

– Нет, Жиль, я совсем не дурак, чтобы стать сейчас бывшим хранителем. Я очень хорошо умею маскироваться и делать правильное лицо. Но те, с кем я делюсь своими мыслями, считают их способными изменить мир к лучшему. Мои идеи уже распространяются среди думающих людей во всех слоях, и нашли в каждом слое свой отклик.

– Вовс, но если ты ошибаешься?

– Никто не спотыкается, лёжа в постели.

– Но это же люди! Ты хочешь изменить судьбы и, возможно, целостность нашего мира, и твои ошибки – не ошибки в правописании! Хотя, о чем я говорю? Я знаю тебя несколько лет. Ты всегда был максималистом, что могло измениться? Какая душа в три года, такая она и в сто лет.

– Жиль, давай перестанем спорить и говорить о других, я так ждал этой встречи. Мечтал увидеть твое лицо, потрогать волосы, услышать голос. Так много хотел сказать, обсудить наши отношения.

Парень опять захотел ее обнять, но Жиль закрыла лицо руками и, кажется, начала плакать.

– Тише, милая, только не плачь. Я не совсем безответственный фантазер. Я много думал и анализировал. Провел много времени в информационном поле. Все не так страшно. Никто никогда не пробовал серьезно изогнуть основание мира. Оно не такое уж гибкое. Все преувеличено, и главные хранители во всем перестраховываются, им так удобно. Спокойствие, как в болоте, засасывает и поглощает. Я тебе все расскажу. Не хочу, чтобы между нами оставались тайны. Тебе надо переодеться, я попрошу принести чистое платье. Ты можешь искупаться, тут есть душ. Потом поедим, погуляем и поговорим.

Продолжение следует