08. Властелин эфира

Обитель Созерцания.

Я пробудился от длительного забытья, свежий, бодрый и полный сил.

Сновидения, правда, были почти сюрреалистическими — Марс, прекрасная, похожая на эльфийку, марсианка и драка с рогатыми чертями. Вот посмеётся добрейшая тётушка Талисма!

Потом я увидел, что нахожусь не в спальне её дома. Не попал ли я в больницу из-за внезапно воспалившейся раны? Видимо, так, решил я; просторная комната без окон в виде многогранника, с перламутровыми стенами, в которой возвышались мудрёные аппараты — массы стеклянных трубок, блестящих проводов, небольших призматических сосудов из матово-жёлтого металла — действительно напоминала клиническую лабораторию. Я потянулся, присел и ощутил необычную лёгкость во всём теле.

Действие наркотиков?

На мне была лишь набедренная повязка, но на прикроватном пуфике лежала странная одежда — подобие хламиды из белой ткани, похожей на мягкую бумагу, жилет цвета бычьей крови с шнурованным запáхом и толстая золочёная верёвка, служившая, как я догадался, поясом. На полу стояла пара жёлтых туфель с очень длинными носками, вроде средневековых пулен.

Значит, всё было наяву, с горечью подумал я. Я по-прежнему находился на Марсе.

Раны, полученные в схватке с урунгами, совершенно зажили. Сколько же времени я был без сознания? Дотронувшись до лица, я нащупал по меньшей мере трёхдневную щетину.

Я оделся и сунул ноги в туфли, оказавшиеся слишком свободными. В следующую минуту одна из молочно-белых панелей, образовывавших стены, скользнула в сторону, и вошёл человек в алой одежде, похожей на монашескую рясу. На шее у него висело ожерелье из металлических чешуек. Первый мужчина народа Уллы, которого мне довелось встретить, был сухопарым стариком с ушедшей в плечи головой, горящими выпуклыми глазами на изборождённом морщинами ржаво-коричневом лице и остроконечными ушами. Его пурпурные волосы стояли высоким топорщившимся гребнем посредине головы, покатые склоны которой были наголо выбриты.

(Не знаю, связано ли это с формой ушных раковин, но слух марсиан гораздо острее, чем у людей Земли. Также любопытно, что они не седеют от старости).

— Хвала Всеисточнику! — вскричал он. — Как самочувствие?

Я только тупо на него смотрел.

— Я позабыл представиться — Зара. Я посвятил свою жизнь познанию естества и тому не совсем бесполезному занятию, которое принято называть философией, — продолжал он. — Вы отличаетесь от других встреченных мною людей Тланци.

— Вы встречали и других... — начал я и осёкся. Мои слова звучали как-то странно.

— Разумеется — моего почтенного коллегу Роне и его друга Реброва. Вы тоже имеете удовольствие их знать.

«Великое удовольствие!», подумалось мне. Итак, этот тип — «коллега» Роне. Как получилось, что я был ещё жив?

— Тланци населяют разные народы и расы, — произнёс я.

— Ну конечно — Роне рассказывал мне об этом. Но всё же как любопытно! Не соизволите ли назвать Ваше имя?

— Барбарос Альзоф, младший лейтенант.

И тут меня осенило, что и он, и я говорили по-марсиански! Видимо, Зара прочёл изумление на моём лице.

— Промыслом Всеисточника авиетка, на котором Вы покинули жилище Роне, достигла Обители Созерцания, и мне представился случай оказать Вам необходимую помощь, — трещал марсианин. — У Вас превосходно устроенный организм, мой друг — любой из нас погиб бы на Вашем месте. Пока Ваши рефлексы были притуплены помутнением, я взял на себя смелость обучить Вас нашему языку. Он наверняка Вам здесь пригодится. Машины электро-внушения, изобретённые ещё...

— Со мной была девушка, — перебил я. — Что сталось с ней?

— Да, Улла, дочь зейзанского паладара. Она погибла.

— Погибла?!

— Не уцелела при столкновении. Если Вы помните, орудием Всеисточника стал особенно грозный нарто, с которым Вы так доблестно сразились.

— Нарто?..

— Хищное воздушное животное, ужас наших нагорий. Иногда они нападают на летательные аппараты.

Погибла!

На глаза у меня навернулись слёзы. Я был уничтожен. Подлец Ребров! Проклятый Роне!

Я буду мстить. Раздавлю гадкого старикашку, как мокрицу! И если моя пуля не отправила в ад мерзавца графа, я найду способ вернуться на Землю и свести с ним счёты.

— Вы голодны? — спросил Зара. — Нет? Вам были введены питательные вещества. Тогда пойдёмте, Альзоф, и я покажу Вам Обитель Созерцания, куда Вас привела мудрая воля Всеисточника.

Как сомнамбула, я поплёлся за ним. Обитель Созерцания находилась в щебнистой котловине, замкнутой невысокими красными горами, и представляла собой группу хижин из чего-то вроде промасленной бумаги. Здание, из которого мы вышли, было более внушительным и выстроенным из камня. Там и сям прямо на щебне сидели молодые марсиане, в алой одежде и с такими же нелепыми хохолками, как у Зары. Неподвижные, словно статуи, они отрешённо смотрели вперёд широко раскрытыми глазами. Поодаль возвышалось каменное сооружение в форме напёрстка, изрезанное письменами. Сидевшие вокруг него были единственными, кто подавал признаки жизни, о чём-то тихо переговариваясь.

— Моя философская школа зиждется на трёх взаимосвязанных положениях — скромности, умении видеть и покаянии, — назойливо жужжал Зара. — Непосвящённый не узрит здесь ничего, кроме камня и неба, но Созерцатель в каждом луче света, в каждой песчинке сумеет распознать космический замысел Всеисточника. Причина упадка нашей цивилизации — как раз утерянная способность видеть истинную природу вещей. Даже священнослужители утратили этот дар, стали приписывать свойства самого Всеисточника его первичным созданиям — богам. Виной всему мирские блага и соблазны. Наши предки соорудили великие каналы и вышли в мировое пространство, а наши современники совершенно выродились. Развитие науки застыло, царят стяжательство, обжорство, бесстыдство. Дети Тороса превратились в дикарей не лучше урунгов. Поэтому не приходится сожалеть, Альзоф, что наше место во вселенной займёте вы!

— Мы?

— Разве досточтимый Роне не посвятил Вас в свои планы?

Непонятный вопрос. Что Роне сказал великолепному философу, и какую игру вели со мной и друг с другом эти двое?