04. Талаверский карлик

— Когда-нибудь ты получишь по заслугам, — холодно произнёс Макс.

— Мне надоела ваша дерзость, земляне, — заревел Тулор. — Знайте перед тем, как умрёте, что все до сих пор сотворённые мной ураганы — только опыты и маленькие демонстрации! Теперь я сделаю один — один, который охватит всю Землю сразу! Ваша цивилизация будет сметена!

Куми в бессильной ярости пыталась освободиться из объятий механического чудовища. Потом тело её обмякло, и она разрыдалась.

— Сверхураган начнётся вечером, — успокоившись, объявил карлик. — Нужно приготовить больше тетума. Пока же я предоставлю моим досточтимым гостям небольшое развлечение.

— Какое ещё, к чёрту, развлечение? — спросил Макс.

— Сейчас увидишь.

Автомат зашагал к низкому сооружению с плоской крышей, белевшему среди красных деревьев. Следом семенил Тулор. Вблизи здание оказалось сработанным из тусклого белого металла, похожего на алюминий без следа окисления. Цилиндр ввалился в арочную дверь, миновал комнату, где ещё один автомат пялился единственным глазом на телевизионный овал, и вышел на просторный двор, заросший вездесущей красной травой. Там на низких козлах возлежал аппарат вроде большого самолёта, пузатая сигара с широкими веерами крыльев с множеством ракетных дюз. Посреди двора высилось огромное растение.

Оно представляло собой прямостоячую, в человеческий рост, семенную коробку из полупрозрачного алого вещества, окружённую зубчатыми листьями и похожими на змей тычинками, которые извивались и колыхались. Из всей чужеродной флоры, завладевшей Талаверой, это был самый отвратительный на вид экземпляр.

— Это хищное растение можно уподобить земной росянке, — сказал Тулор. — Его добыча остаётся живой внутри семенной коробки шесть или семь ваших часов, в продолжение которых она медленно опыляется. Плёнка коробки пористая и не препятствует проникновению воздуха. Сама пыльца безвредна — она лишь улучшает вкус. Когда опыление закончено, добычу пронзают отростки, служащие органами пищеварения.

У Макса мелькнула ужасающая мысль.

— И что с того? — хрипло спросил он.

— Гляди.

Цилиндр приблизился к растительному ужасу. Извивающиеся тычинки схватили Куми и втащили её в длинную трещину, мгновенно появившуюся в оболочке семенной коробки. Разрыв сразу затянулся, и японка напрасно молотила кулаками и ногами по плёнке, оказавшейся дьвольски прочной. Её крики раздавались глухо и отдалённо.

— Шесть или семь часов, — повторил Тулор.

Взывать к страшному карлику было так же бесполезно, как пытаться вырваться из хватки металлического чудища. Макс Бургель погрузился в глубокое отчаяние. Он проклял предательскую судьбу, избавившую его и Куми от милосердной смерти в волнах, чтобы доставить их в лапы Тулора. Вдруг в голову ему пришла дикая идея.

Тулор говорил, что ненавистные автоматы приводились в действие мысленными импульсами. Если он сказал правду, почему бы им не подчиниться его, Макса, мыслям?

Тому могло иметься много причин. Трелл — природный телепат. Машины настроены таким образом, чтобы реагировать только на его мысли. Могут быть и другие факторы, о которых не догадаешься.

Но Макс знал, что нервная система человека представляет собой мудрёную электрохимическую структуру. Мысль — это электрический импульс, или волна, которая, как по проводам, проходит по волокнам нейронов. А то, что радио действует путём комбинирования звуковых сигналов с электромагнитными частотами, посылаемыми в эфир антенной, известно каждому школьнику, и уж подавно авиатору.

Лётный шлем Макса был оснащён похожим на клюв металлическим козырьком, предназначенным для защиты глаз от сильного свечения в верхних слоях атмосферы. Не станет ли он антенной, передающей мыслительные волны?

В любом случае попытка — не пытка. Макс повернул голову, коснувшись кончиком «клюва» обшивки автомата.

«Выпусти меня», подумал он, закрыв глаза и стиснув зубы в почти сверхчеловеческом средоточии воли. «Выпусти».

Во второй раз за сутки добродетели Куми Араи сослужили хорошую службу Максу Бургелю. Щупальце адской машины послушно скользнуло обратно в жёлоб. Макс был свободен.