03. Третья попытка. Часть 1
Глава 1.
Беспилотный автомобиль неторопливо полз, строго соблюдая правила. На зависть, мимо пролетали авто под человеческим управлением, но заблокированные права не позволяли мне отключить электронного водителя. «От дома до места всего минут двадцать, город маленький», – успокаивала себя. Но когда спешишь, время кажется вечностью.
Я в который раз за бесконечную поездку собрала в хвост гладкие каштановые, ниже плеч, волосы и одернула футболку. На какие-то минуты преодолев нервозность, даже посмотрела в зеркало. Да, привести себя в порядок не успела – сразу после звонка рванула выручать Макса. И сейчас в блестящей поверхности отражалось бледное, лишенное косметики лицо со впалыми щеками; в ярком свете сентябрьского солнца я разглядела сеточку мелких морщин. А ведь мне всего тридцать семь…
Они, те, кто должен служить поддержкой для попавших в сложную жизненную ситуацию, сейчас там, в душном кабинете, грамотно допрашивали моего двенадцатилетнего сына. Называя это сбором доказательств содержания ребенка в ненадлежащих условиях. Максим успел только скинуть «маячок», когда его забирали с уроков. Они – это опека и психолог, последняя работала с Максом, «восстанавливая» его после трагедии.
Семь месяцев назад, вьюжным февральским днем на трассе столкнулись две машины. Инспектора, отметив у одной из них беспилотное управление, автоматически занесли ее в разряд пострадавших. Таков закон, правительство стремилось сократить число людей за рулем. О том, что электронные мозги не так умны, предпочиталось замалчивать. Не хочешь быть виновным – доверься роботу.
В той катастрофе погибли двое: мужчина-водитель и пассажирка, девочка шестнадцати лет. Половинка нашей семьи. Трагедия проехалась по нам с Максимкой асфальтовым катком, разорвала душу и выдрала все чувства, оставив лишь пустоту и боль. Но это было только началом моих бед. Мне, как наследнице виновника, предстояло выплатить всю сумму ущерба и огромный штраф. Бизнес, созданный с нуля, в одночасье рухнул, его активы и наше имущество – все ушло на погашение долгов. Бесконечные инстанции и суды в надежде сохранить хоть что-то, а по ночам – вой на Луну до беспамятства, до остановки дыхания. Беззвучно, чтоб не услышал Макс, единственный, кто не позволял нырнуть мне в омут забвения. Ради кого мне просто нужно жить, независимо от моего желания.
И когда, казалось, я уладила все проблемы, в горло вцепилась ювеналка. Объективных причин забрать Максима не было, да и не в этом была ее цель. Пять миллионов на моем счету – вот что не давало алчным крысам покоя. Мне прозрачно намекнули «откупиться» при первом визите. Сумма не бог весть какая, но даже за нее эти женщины готовы на многое – в том числе калечить и без того надломленную психику ребенка. Идеальное средство давления на мать.
Не то, чтобы мне жалко этих денег, просто проценты с них – наше единственное средство к существованию, не считая моей скромной подработки. Поэтому придется бороться. Снова. Чтобы вырвать Макса из их цепких лап.
Боль шипованным обручем сжала сердце. К горлу подкатил ком, перекрывая дыхание. Я вцепилась в руль и опустила голову. Медленный вдох, выдох. Еще раз.
«Дыши, Ника, дыши! Сдохнуть всегда успеешь. Пользы от этого нуль».
Ника… Это имя согревало и успокаивало. Несло частичку любви и надежду на лучшее. Было частью меня, моей тайной и молитвой.
Аглая – так меня звали по документам.
Электронный мозг машины тихо просигналил, намекая на выход. Я и не заметила, как остановились. Приложив карточку к терминалу, расплатилась за поездку и вышла. Попыталась унять злость, от которой мелко трясло; эмоции – плохой помощник. Отметившись той же картой – документы и кошелек в одном флаконе, – прошла через турникет, пролетела по коридорам и ворвалась в кабинет.
Так и есть: две тетки за длинным столом переговоров, напротив них – мой сын, потирающий глаза.
– По какому праву вы снова забрали моего ребенка? – с негодованием обратилась я к ошарашенным чиновницам. И, не дожидаясь ответа и преодолевая желание свернуть им шею, быстро подошла к сыну, – Макс, мы уходим!
– Мама! – бросился он ко мне.
Противный скрежет отдвигаемых стульев на миг поверг в оцепенение.
– Да как вы смеете!
– Как вы смеете?! – парировала я, пряча сына за спину и боком продвигаясь к двери.
Меня опередили. Толстая, лохматая, в белой блузке опекунша выскочила в коридор и заорала во весь далеко неслабый голос:
– Охрана!
Кажется, разборки будут долгими.
К краю стола мы с психологом подошли с двух сторон одновременно. До двери – два шага, но толстая опекунша монолитом перегородила проход. Интересно, а чего я ожидала – что приду, заберу сына и спокойно уйду? Ну, в общем-то, да. Не учла я, что они будут яростно сражаться за свое право на мои пять миллионов.
Пока я размышляла, как выйти из кабинета без потерь, психолог вдруг схватила Макса, стоящего за моей спиной, за плечо и потащила к себе. Шокированная такой наглостью, я скорее на инстинктах, чем соображая, вцепилась ей в руку. Вонзила ногти в нежную кожу внутренней стороны запястья, вкладывая в действие не столько силу, сколько энергию бушевавшей злости. Ее крик только подхлестнул меня.
– Макс, беги! – крикнула я, сообразив, что от сына она отцепилась.
Но сама я отпустить ее уже не могла. Кулаки сжались до судорог, ногти впивались, царапая плоть. Сильнее, еще, еще… За всё: за обман, за предательство, за сына. Меня трясло в единственном желании – уничтожить существо, которое так отчаянно сопротивлялось в жалкой попытке спастись. Меня потащили в сторону. Резкая боль в руке слегка отрезвила, сжала весь гнев внутри в огромный шар, готовый в любую минуту снова взорваться. С силой кого-то оттолкнув, я одним рывком подвинула к себе невесть откуда взявшийся стул и приподняла его. Осмотрелась. Их трое, присоединился дедушка в черной спецовке. Стоят поодаль друг от друга. Напряженно стиснув зубы и постоянно переводя взгляд, я внимательно следила за каждым, гадая, с какой стороны придется нанести первый удар.
– Поставь стул, истеричка! Твой сын уже давно в коридоре, – донеслось справа.
Действительно, истеричка. А ведь не хотела давать волю эмоциям. Без действий гневный шар внутри потихоньку сдувался, в голове прояснялось. Скоро накроет «откат», убраться бы до этого времени. Но мои соперники стояли по разные стороны от двери, как бы я ни выходила, кто-нибудь оказывался за спиной. Решение пришло внезапно.
– Иди к ним, – обратилась я к лохматой опекунше, стоявшей в одиночестве.
Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но старичок-охранник ее опередил:
– Идите сюда, Лариса Тимуровна.
Опекунша, косясь на меня, просеменила к своим. Во взгляде, в походке, в жестах – во всем читался страх, и он меня позабавил. А как пятиклассника истязать, так смелые они. Боком, держа стул перед собой, я вышла из кабинета. Бросила свой импровизированный щит, поддерживая Макса за плечо, побежала к выходу. Подальше от опеки и волны «отката». Но последняя оказалась быстрее.
Шар гнева сдулся окончательно; колотящая, держащая в напряжении лихорадка сменилась слабостью. Идя всё медленнее, я слышала только собственное тяжелое дыхание и помутневшим взглядом искала точку опоры. Еще несколько шагов – и сползла по стене, понимая, что стала беззащитнее котенка. Тело сотрясалось в желании разрыдаться, но я только до скрежета сжимала зубы. Через пару минут сбежавший инстинкт самосохранения стыдливо вернулся вместе со способностью двигаться. Трясущимися руками достала из кармана карточку. Не в силах произнести ни слова, подползла к Максу и стала обыскивать его. У сына карты не было.
– С вами все в порядке? – рядом со мной присел молодой человек. Лет двадцать пять на вид. Тонкий аромат дорогого одеколона, классическая короткая стрижка, белая рубашка, темные галстук и брюки, начищенные до блеска туфли. Слишком стильный для данного заведения и для помощи такой неухоженной тетке, как я.
– Карточка… – губы едва слушаются, шепот раздирает горло.
– Давайте сначала пересядем на кресла.
Он помог Максу, потом мне. Ушел, вернулся, в одной руке Максимкин рюкзак, в другой – стакан воды.
– Спасибо. Кто вы?
– Меня зовут Ремезов Богдан Ильич, я – адвокат. Занимаюсь ювеналкой, в том числе. Возьмите визитку, как окончательно придете в себя, киньте маячок, встретимся, поговорим. А сейчас у меня дела, извините.
Продолжение следует.
Сильные эмоции всегда плохие советчики. Но в данном случае правильно, что героиня пошла в атаку - сразу дала понять кто она и разговоров не будет.
+++++++
Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.
Дмитрий, спасибо за комментарий. Такие отзывы вдохновляют на продолжение.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
Это параллельная сюжетная линия, как я поняла. Отлично, эмоционально!
Хризантема
Ирина, спасибо.
Ну в какой-то степени, да. Хоть по законам геометрии параллельные не пересекаются, но нам-то законы не писаны, правда.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
Замечательно написано! + С удовольствием прочитала бы всё целиком.
Спасибо, Светлана. Потихоньку выкладываю уже написанное. Дай бог мне не "слиться" (всм, не "слить" сюжет, интригу и главное - героев). Буду ориентироваться на ваши комментарии.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
мне истерика героини не понравилась (даже немного не поверилось, простите), хотя кто его знает как вести себя в такой ситуации, но читается очень увлекательно, интрига в связи с прологом, жду продолжения)
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
Алла, спасибо, что заглянули.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
Вовремя адвокат появился.
Захватывает, забывала дышать когда читала.
-Мам, она кусается!
- А я тебе говорила - не женись...
Только я теперь переживаю, а в психически неуравновешенные ее не занесут и на этом основании не отберут ли ребенка?
-Мам, она кусается!
- А я тебе говорила - не женись...
Наталья, отлично написано!+
Своеобразная антиутопия. Будущее не совсем радужное, да мы и не ждем. За главу +
gamayun
Светлана, спасибо!
Я - человек, а, значит, умею косячить.
О, ювенальная юстиция - будущее, которое нас ожидает. М-да. А в истерику героини не поверил, переигрывает мадам. +
Сергей Тишуков
Учту. Мне очень важно мнение со стороны. Спасибо, Сергей!
Я - человек, а, значит, умею косячить.
Мне понравилось.
Люблю жизнь, детей и родителей.)
Да, Наташа, страсти тут у Вас, особенно истерика и её последствия, надеюсь писательница не пережила подобное, когда создавала эту ситуацию в рассказе? Ждём развития сюжета +
Воображение автора рождается из реального чувства (Андре Моруа)
Андрей, благодарю за визит.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
Оставим это за кадром...
Лилия, рада вам.
Я - человек, а, значит, умею косячить.
"В той катастрофе погибли двое: мужчина-водитель и пассажирка, девочка шестнадцати лет. Половинка нашей семьи. Трагедия проехалась по нам с Максимкой асфальтовым катком, разорвала душу и выдрала все чувства, оставив лишь пустоту и боль." - это так ужасно!
Хорошо, что встретила адвоката. Отличная глава! +
Алекс
Алексей,
Я - человек, а, значит, умею косячить.