03. Энергия правды
- А куда вам надо?
- Гвозди-тряпки! – воскликнул Павел Астахович и развернулся. Перед ним стоял старичок с реденькой седой бородкой. - Как это вы все мысли читаете тут?
- А у вас мысли, как плохо сваренный борщ…
- Ага, слышал. Как вода.
- Вот-вот, - многозначительно поднял палец старичок.
- Меня Павел Астахович зовут, а вас?
- Валентин Иванович, приятно познакомиться, - и протянул руку. Павел её пожал – рука у старика была крепкая, сильная - чуть косточки не треснули.
- Я вот первый день здесь, направили меня работать на этот участок на третий подземный этаж.
- А пропуск вам не выдали?
- Как видите, - развёл руками Павел Астахович.
- Ну, держи, - Валентин Иванович достал из нагрудного кармана синюю карточку и протянул её Павлу Астаховичу. – Я работаю на третьем участке.
- А карточки у вас откуда?
- А я главный по карточкам на нашем уровне.
- А на других уровнях?
- А вам зачем?
- Да просто так, - смутился Павел Астахович. – А когда к работе приступать?
- Так закончился рабочий день, - почесал затылок Валентин Иванович. – А вы молодец!
- Почему это?
- Ну, как это почему? Вы меньше, чем за сутки добрались сюда, а, ведь, предыдущий новичок неделю сюда шёл!
- Неделю? – у Павла Астаховича отвисла челюсть.
- Да-да, неделю. Бедолага весь обмороженный пришёл.
- А где он теперь?
- Умер.
- Как умер? – ещё больше отвисла челюсть.
- Ну… Вы сможете отличить реле напряжения или магнитный пускатель от трансформатора?
- Конечно. Только слепой не отличит.
- Ну, Петруша, видать, был слепой. Бригадир ему сказал: "Петруша! Иди, проверь реле напряжения в четвёртом секторе!". А Петруша пошёл и ручками потрогал трансформатор, который был, соответственно, под напряжением.
- Гвозди-тряпки…
- Интересная у вас фраза-прилипала, - чуть улыбнулся Валентин Иванович.
- Да, пустяки. Из детства осталось, - ответил Павел Астахович.
- Ну, значит, время-не-ждёт, как говорится. Ваша спальня, видимо на третьем этаже. Будете спать там же, где спал Петруша.
- А почему именно там? – с горечью в голосе спросил Павел Астахович.
- Так, а где же тогда?
- Да где угодно! Хоть в гараже.
- У нас нет гаража, а комната есть. Там и поспите. А вещи у вас есть?
- Вещи?.. Гвозди-тряпки! Забыл вещи!
- Не беда, я позвоню в центр и попрошу, чтобы ближайшим почтовым монорельсом вам выслали, - улыбнулся Валентин Иванович и по-отечески положил крепкую руку на плечо Павла Астаховича. От тяжести этой руки он аж просел сантиметров на пять.
- Спасибо вам огромное! Вы добрейшей души человек, - сказал Павел Астахович и незаметно скинул руку старика.
- Ага, точно. Душа то добрейшая, аж слёзы из глаз, - хихикнул Валентин Иванович. – Ладно, идите спать, примите душ. Завтрак в семь утра, обед в час дня, ужин в шесть вечера. Столовая в центральном здании, туда надо на монорельсе ехать. Все новички не знают про монорельс, ибо нет в инструкции, что новичкам о таком надо сообщать. Монорельс вон там, - и показал пальцем с пигментными пятнами в противоположную от библиотеки сторону. Впрочем, Павел Астахович увидел вдалеке большую прямоугольную табличку, на которой было написано: "МОНОРЕЛЬС".
- Спасибо вам ещё раз, - искренне произнёс Павел Астахович.
- Ах, чуть не забыл. Ваша комната триста тринадцать.
- Несчастливое число…
- Суеверны? – было видно, что старик от чего-то очень весёлый, будто забавляется.
- Нет, просто слышал где-то.
- Ну, так и не о чем беспокоится. Всего доброго! – сказал на прощание Валентин Иванович, махнул рукой и пошёл по своим делам.
"Дурдом. Просто дурдом", - подумал Павел Астахович и пошёл к лифтам. Однако, дойдя до них, он увидел оранжевый предупреждающий знак, возвещающий о том, что лифты не работают. А ниже был приклеен простой лист А4, на котором было написано: "Да, лифты, правда, не работают. Нет, завтра не заработают. Нет, послезавтра тоже не заработают. Чтобы лифты в здании энергетики заработали, то должны быть отправлены запросы по форме Л-315, Л-315 и Л-316, а так же нужны справки Э-720 и Э-520. У кого-то есть желание всё это оформлять и направлять запрос? Туда вам и дорога!".
"Какая прелесть", – подумалось Павлу Астаховичу, а потом он пошёл к лестнице. Благо, подниматься только на третий этаж.
Люди вокруг курсировали, будто маленькие катера в безбрежном море – каждый сам себе капитан, каждый сам себе хозяин, но все подчиняются морскому праву и движутся по направлению ветра. Поднявшись на третий этаж, Павел Астахович увидел бескрайний коридор, расползающийся и вправо, и влево. Пройдя немного влево, он заметил, что номера убывают, причем начинались они от двухсот. Значит, нужно было идти в обратную сторону. И Павел Астахович шёл по синему махровому коврику мимо симметрично расположенных дверей, гадая, каким будет его завтрашний день. Тут, левая дверь открылась, и из неё выскочил мужчина в одних трусах.
- Кабель! За каждой юбкой гоняешься, зараза! Выгоню, убью!
- Глашенька, любимая, ну, Глашенька, ну один раз было. Ну, что ты разозлилась так? – писклявым голосом сорокалетнего мужчины со щетиной, оправдывался человек в трусах.
- Сволочь такая! – раздалось в ответ, а из дверного проёма вылетела тарелка, чтобы разбиться о стену напротив.
"Ничего себе сцена!" – восхитился Павел Астахович.
- А ты ещё кто такой? Друг этого кабеля? А и забирай его себе! – возникло лицо худой женщины с зелёным лицом и накрученными бигудями в волосах.
- Глашенька, я не знаю кто этот бедный молодой человек, любимая…
- Рот закрой! Забирай своего дружка, - и Глашенька ткнула скалкой в лицо Павлу Астаховичу, чуть не разбив ему нос.
- Женщина, вы что творите?!
- Кабели, разорители, сволочи убогие! Забирай его, валите куда подальше!
- Да я его первый раз вижу! – возмутился Павел Астахович.
Женщина метнула в него презренный взгляд и резко закрыла дверь. Эхо хлопка раскатилось по коридору, чтобы затем вернуться назад. Казалось, будто кто-то смеётся, хлюпая зловонной жижей в лёгких.
- Милый человек, не оставьте в беде, – умоляюще посмотрел на Павла Астаховича мужик в трусах.
- Да я тут первый день, гвозди-тряпки.
- Пожалуйста, прошу вас, не оставляйте сирого, убогого… - на глазах у мужика начали наворачиваться слёзы. – Куда мне податься? В одних трусах по коридору нельзя ходить - на три месяца упекут на дальние склады…
- Гвозди-тряпки, - в душе Павел Астахович страшно негодовал, но деваться было некуда. Не оставить же человека в беде? Он же не виноват, что у него жена такая злая. – Ладно, мне комнату выделили номер триста тринадцать, можете со мной переночевать.
- Триста тринадцать?! Да не в жизнь, сгинь, сгинь нечистый! – и мужичок плюнул под ноги Павлу, а затем побежал по коридору к лестнице с такой скоростью, будто ему взаправду черти вилами по спине водили.
- Совсем ополоумел…
Взглянув на номер двери, Павел Астахович увидел, что там криво и неровно были приклеены три цифры: "три", "ноль" и "два" - триста второй номер. Значит, триста тринадцать будет справа чуть подальше. И вправду, пройдя всего десять дверей, Павел встал напротив искомого номера. Ровные, золотые, блестящие цифры были прибиты гвоздиками аккурат по центру двери. Внимательно всё осмотрев, Павел так и не понял, где здесь замочная скважина. "Мне же ключи не дали!" – хлопнул он себя по лбу. Но потом приметил сбоку маленькое "нечто" продолговатой формы – судя по всему, это был какой-то аналог валидатора. Достав из кармана синюю карточку, он провёл её через устройство, раздался противный писк, загорелась зелёная лампочка, и что-то щёлкнуло. "Вот это да! Технологии и сюда докатились", - восхищенно подумал Павел Астахович.
Зайдя внутрь, он не увидел ничего страшного. Номер как номер. Справа туалет и душ, прямо двуспальная кровать, телевизор, тумбочки разные. Напротив туалета двустворчатый шкаф для верхней одежды, а внизу обувница. Ни тебе призраков, ни чертей, ни дьяволов, ни вурдалаков, ни вампиров, ни домовых, ни кикимор, ни ехидн – вообще ничего ужасного. "А причем тут ехидна?" – пронеслось на краю сознания, но Павел Астахович передёрнулся и отбросил в сторону образы шипастого создания.
Он так умаялся за сегодняшний день, что не осталось сил ни на что, кроме как принять душ, раздеться и лечь на кровать, приняв форму большой морской звезды. К слову сказать, душ был сломан, и пришлось сперва прождать минут двадцать, пока из крана не перестанет течь ржавчина и какие-то отбросы. Вокруг была пустота – одежду и вещи Павел Астахович забыл, а внутри номера ничего не было.
Пролежав минут сорок без движения, он решил включить телевизор, но оказалось, что и тот поломан – выдав какое-то невнятное шипение, стрёкот, бормотание и икание телевизор окончательно умер, поставив на своей жизни крест в виде яркой белой полосы по центру экрана. Без каких либо чувств по этому поводу, Павел Астахович выключил мёртвый ящик и кинул пульт куда-то в дальнюю стену.
Стены были омерзительно бежевого цвета, а какой-то чудак выкрасил потолок в серобурмалиновый цвет, от чего казалось, будто вся комнатушка сейчас схлопнется, как если бы произошла резкая декомпрессия.
И Павел Астахович сам не заметил, как его глаза сомкнулись, а разум увлёкся беспокойным сном.
Продолжение следует.
Кабель за юбками гоняется?! Однако
Взгляд может быть презрительным - т.е. выражающим презрение. Презренный - это тот, кто вызывает презрение.
Фигура речи фигурная... ничего не скажешь.
Поставив на своей жизни крест - еще ладно! Хотя - как-то не оч подходит к данной ситуации. Но крест в виде полосы - это уж совсем креативно
Разум увлекся сном. Еще одна сомнительная фигура речи.
Если не считать перечисленного - описано с юмором и атмосферно.