Тупики мыслей.

Со стороны я могу быть очень замкнутым человеком, или очень общительным. Но мнение всегда будет обманчиво, люди ошибаются, им положено. Но в одном они ошибаются постоянно, с завидной частотой. Это их мнение, будто я ничего и никого не люблю. А я люблю, по-настоящему люблю. Я люблю пасмурную погоду, и я люблю ее со всеми дождями, грозами и холодом, люблю вне помещения и вне зонта. Я люблю музыку, не за модные направления или красивых исполнителей – хотя, чего врать, последнее имеет место быть, чертова женская натура – но я люблю музыку за то, что она может мне дать, за силу, за утешение, за спокойствие и свободу. За то, что снимает с плеч невозможно тяжелые вещи. Я меломан до мозга костей, я слушаю, что нужно именно мне. И я люблю трамваи. Они как неизвестные, забавные зверьки увозят меня по маршрутам, которые я плохо запоминаю.

Больше, чем ездить в трамваях, я люблю гулять по улицам пешком. Приятели, коих у меня осталось мало, по законам жанра не понимают моих увлечений, а потому я хожу-брожу одна. Ну, со стороны.
На самом деле, в эти моменты, вместе со мной по улицам, совсем рядом, недружной толпой вышагивают самые разнообразные существа. Их воистину легион, и как они еще не вышли за рамки моей головы - великая загадка. На всех нас одно дыхание, один глухой ритм сердца, один маленький сосуд, глубокий, как пресловутый омут…

А еще я ненавижу людей и животных. Но, это обобщенно, ведь я не сужу всех по одному, а одного по всем – да, именно эти слова еще как-то заставляют меня жить на этой злой планете, с ненавидящими друг друга людишками – на этом свете попадаются мне еще индивидуумы, к которым меня пронизывает теплое чувство, есть те, кого я люблю. Но их мало, и с моей способностью совершать ошибки, их благосклонные улыбки исчезают.

И когда я теряю кого-то, я прошу всех известных божеств о пасмурной погоде. Зачем? Ненавижу солнце, а гулять по городу с ненавистью в карманах ужасно.
И вот, если на улице не лето, я надеваю пальто, заматываю большой, собственноручно вязаный шарф, прячу глаза под кепкой или шапкой, а уши закрываю наушниками. Так я спасаюсь от людей, ибо бывают моменты, когда на них у меня проявляется аллергия.

И даже эти моменты, грустные и болезненные на первый взгляд, я люблю и трепетно берегу – когда тебе больно, плохо, это значит лишь то, что до этого было безумно хорошо. В это время, серое небо, очаровательно уютное, кажется, обнимает землю, город, улицы и тебя. Ты с каждым шагом растворяешься в новых, забытых, знакомых улицах, в музыке заполняющей голову, в каплях ливня, который смывает часть боли, и она перестает быть такой уж невыносимой.

Но даже безмолвные спасители-улицы не всегда помогают, даже они кончаются, угрожающе воздвигая преграды, укутываясь лентами кричащих цветов, будто стыдливо прячущая взгляд арабская девушка. И тогда приходится идти дворами, переулками, пролезать в узкие промежутки между домами, и там не всегда находя выход.

Но со временем, любые тупики исчезают, улицы расширяются, сужаются, стираются с лица земли и из памяти. Город, будто бы живой организм лечит шрамы, получает новые раны, живет, дышит.
Мои мысли тянутся, словно черные провода, расчеркивающие бледно-серое небо. Мое сердце стучит как колеса трамваев, мчащихся мимо меня. Мое дыхание – ветер, врывающийся в улицы города, сбивающий прохожих с ног. Я живу городом, позволяя ему жить собой.