Память

В нижнем ящике большого книжного шкафа между стопок глянцевых журналов и толстых альбомов с семейными фотографиями стоял школьный портфель. Он был совсем ветхим, замок сломался, и заботливые женские руки перевязали портфель ненужным мужским галстуком.

Портфель служил хранителем памяти. Память тоже была очень старой, и в её жизни царило однообразие: повздыхает — поспит, повздыхает — поспит. Но изредка являлись знакомые руки, развязывали галстук, открывали портфель и извлекли предметы, в которых жизнь памяти ещё теплилась. Руки бережно раскладывали на ковре содержимое, и память просыпалась в поблекшей розовой ленте, школьных тетрадях и дневниках, грамотах, треугольном куске алого шёлка, бордовой книжечке с маленькой фотографией, в старых театральных билетах и в письмах, письмах…

И каждый раз пальцы долго держали вырванный из тетради, пожелтевший листок в клетку, на котором виднелось несколько слов.
Немного устав от света и надышавшись свежим воздухом, предметы возвращались на свои места, и портфель с ожившей памятью убирался в шкаф. Но понемногу всё опять погружалось в сон.

Прошло много времени, память потеряла счёт годам…

Однажды вечером дверцу шкафа открыли ставшие морщинистыми руки с высохшими прозрачными пальцами. Они взяли портфель и медленно поставили его на стул совсем рядом с маленьким камином, в котором трепетал нетерпеливый огонь. Память с тоской поняла, что настаёт её последний час. На прощание они с портфелем обнялись.

Бледные пальцы равнодушно брали из портфеля предметы и бросали их в камин, не спеша, комкали письма и отправляли их туда же на съедение пламени. Те корчились, как ведьмы на средневековых кострах, ярко вспыхивали, постепенно превращаясь в кучки мерцающего пепла. Дошла очередь и до листка в клеточку.

Рука достала его из опустевшего портфеля, и пальцы замерли в долгом раздумье… Камин догорал. Листок медленно поплыл вверх, тонкие, бесцветные губы потянулись к нему.

Внезапно по обеим рукам прошла дрожь, пальцы выронили записку, опустились в карман халата, вынули таблетку, но та прыгнула из руки и покатилась по полу. Ладони упали на подлокотники кресла, пальцы крепко впились в старое дерево. Спустя минуту руки ослабли, стали безнадёжно терять тепло и сделались белее бумаги.

Через три дня другие, молодые руки, делая уборку в комнате, подняли незамеченный ранее листок, лежавший возле камина. Склонившиеся очки разобрали слова: «Полинька, я приходил два раза, но тебя не застал. Жду на нашем месте, не опаздывай.»