Город Кисюньск и его жители. Часть 05

Ежегодный Весенний фестиваль. Кошачий концерт.

И снова в городе выходные с подготовочкой заранее. Ещё бы: ежегодный Весенний фестиваль, большой Кошачий концерт. Мартовские песнопения, побуждаемые инстинктом, здесь облачены в цивилизованную форму. И вместо хаоса, который случится, если каждый будет протяжно орать на крыше, нужно сделать организованный хаос. Создать из этого настоящее Движение (по-молодецки - движуху), а там - куда кривая вывезет. В такие деньки город полностью контролировать невозможно, и уличная самодеятельность приобретает огромные масштабы. Начинается всё даже благородно, но потом разрастается лавиной.

Накануне в Кисюньск с осторожностью пробрались поезда, ибо в дни фестиваля (субботу и воскресенье) въезд в город ограничен, а в центр почти ничего не ходит. Любой транспорт, приблизившийся к орущему Действу, рискует быть сбит и повален лапами при погони взъерошенных созданий друг за другом, а ор стоит такой, что шипение обычного кошачьего разговора глохнет на расстоянии вытянутой лапы.

Улица Концертная - длинная, специально этому посвящённая, чисто пешеходная, тянется из Верхнего города в центр, где соединяется с путепроводом над железной дорогой у вокзала и магистральным разъездом, плавно спускающимся у Дома Кисенек к проспекту Ярбака и Залу массовых мероприятий. Движение транспорта перекрыто, нынче герои - участники фестиваля. Их необузданную лавину и предстоит принять развязке и хоть как-то направить к большой перестаиваемой сцене, развернувшей по случаю свои подмостки по максимуму.

"Мяяу!" - по утру начинаются осторожные предвестники всего и вся на холме в Верхнем городе. "Мяяу!" - звучит в ответ, как отклик другого петуха, но мысли о птицах и вообще о съестном нынче отодвинуты на второй план. Топот мягких лап, из которых норовят высунуться когти. С одной и с другой стороны всё новые участники присоединяются к тому, что трудно назвать шествием. Ор и шипение набирают обороты. "Мя-яу!" - доносится с одной покатой крыши. "Мя-я-яу! Ш-ш-ш!" - звучит в ответ с другой стороны и перед чудаком с выгнутой спинкой разлетается от удара припасённый тухлый помидор. Котяра бросается за обидчиком, но соскальзывает по подмоченной крыше и, сгруппировавшись, брякается оземь где, уже наполовину измазанный, окунается в уличный поток. Долой запреты цивилизации, сегодня инстинкты - на свободу! Айда со всех четырёх лап за кошкой, которая вертит своим хвостом за углом, готовясь вынырнуть из переулка! А вот две подруги сцепились и валяются, норовя сбить друг дружку с пути. Там и сям гнутся спинки, и вот очередная парочка драчунов шипит, уставившись друг на друга посреди улицы. Но их буквально сносит группа кошачьих подростков, гоняющихся друг за другом в беглом преследовании замеченной незнакомки. И движуха всё усиливается, разрозненная шипящая, кувыркающаяся и кидающаяся процессия движется с холма в сторону центра.

Улица Концертная - сегодня стержень города, она принимает всех. Кто приехал из других районов - вливается в поток сбоку, где удобнее. Кошачьи коммунальщики высовываются из окошек и охватывают голову лапами: придётся поработать после фестиваля! Но не впервой, и не с таким ещё сплавлялись, наводя хвостом и мётлами чистоту и ремонтируя после шкодства сломанные частички города.

Мордастая лавина движется вниз. Местами выдранная шерсть летит, как летом тополиный пух. Орут на крышах, орут на балконах и тут же спускаются, а то и спрыгивают вниз, чтобы присоединиться и заодно кому-нибудь наподдать. Коты шипят, забравшись на кусты и деревья. Орут на карнизах, орут, раскачиваясь на телеантеннах... Сегодня можно многое, особенно вдоль улицы Концертной. Безумие набирает силу!

И вот мощный поток догонялок, шипения, ора и визга достигает путепровода. К вокзалу и платформам сброшены канаты - это одна из деталей фестиваля. Большие поезда сегодня не ходят, а пригородные электрички подвергаются хаотичному набегу ошалелых участников фестиваля. Кошки, приехавшие по случаю в крупный город, тут же окунаются в атмосферу и взбираются с платформы по канатам, чтобы влиться в сумбурную процессию:

Вот толкотня у ограждений эстакады наверху и кто-то полетел вниз. Инстинкт помог приземлиться на четыре лапы и кое-как заковылять в сторону. Какой концерт, прийти бы в себя! "Скорая" и спасатели дежурят в сторонке с биноклями и приборами, отслеживающими обстановку. Вот настал момент и им высунуться и пуститься вперёд, на минутку ощутив себя участниками фестиваля.

А действо только разрастается. И здесь, в центре города, оно особенно массово и приобретает немного другой характер. Взбудораженные инстинктом и раззадоренные происходящим, кошки собираются и выступают друг перед другом. Десятки, а вот уже сотни самодеятельных групп облюбовали лужайки начинающегося здесь парка и заполонили широкие полосы перекрытого проспекта Ярбака с прилегающими тротуарами и насаждениями. И пошла плясать губерния! Чувства - их можно показать и так, выгнув спину да вприсядку:

А вот главная сцена Зала массовых мероприятий. Она стилизована под крышу дома. И постепенно спускающийся вечер будто пробирается сюда, где инсталляции давно ждут подходящей атмосферы. Небо темнеет, а на сцене всё основное только начинается. Разгулялся его величество Концерт. Ударные установки гремят в такт со вспышками раскатистого мяукающего ора, баяны дают широкий размах неудержимым лапам, а струны тонко вторят переливам протяжных кошачьих серенад. Всё это не умолкает и длится всю ночь с субботы на воскресенье, а зрителей не становится меньше, и они тоже не утихают:

У Голубоглазки давно была семья и предаваться случаю, вливаясь в фестивальную реку полуразвратного преследования, не хотелось. Но не побывать на главном концерте она не могла. Как ценитель чего-то прекрасного, она внимала льющимся серенадам и подпевала. Как и сотни мохнатых созданий, обступивших сцену и норовящих забраться туда и пристроится к выступающим. Каждый считал себя не хуже, каждый - достойным спеть серенаду для объекта своего почитания. Едва сдерживаемые, коты орали по бокам сцены и всё сливалось в один большой хаотичный хор. И было во всём этом сумбуре что-то общее, широко разгоревшееся и даже необъятное. То, что творится весной в кошачье душе...