Дракон побежденный. Часть 06

VIII

– Как погибли отец и брат мой? – произнес Влад, дивясь ледяному спокойствию в словах своих. Испитая холодами, трава под ногами его была иссушено-желта, мертва и полита дождем. Прозрачные капли стекали по каменным плитам надгробия. Влад перевел глаза – на тех, что стояли поодаль могилы в почтительном, скорбном молчании. – Казан! Ты был с отцом до последнего…

– Он знал, что так будет, – выдохнул тот, чьи седые, точно инеем серебренные волосы выбивались из-под съехавшей на бок в великом волнении шапки. – Когда войско Хуньяди-стригоя, что везло с собой родича вашего, господарь, Владислава… – Казан сокрушенно вздохнул, словно бы сожалея о недружелюбии Владова рода, о распрях вечных внутри него, – к стенам подошло тырговиштским, и отступники из числа бояр ваших им ворота открыли – отец ваш подозвал меня, господарь. И была на нем цепь золотая, драконова, и пряжка на поясе, подобная драконьей чешуинке, и дракон – полз за ним, смотрел предано, по-собачьи. И сказал мне отец ваш: «Вновь Хуньяди идет на меня войною, и я чувствую смерть, что бежит впереди войска его, длинной, мертвенноголовой змеей. Когда Влад, сын мой, придет в Тырговиште, то передай ему, друг мой Казан…» – дернувшись суетливо, боярин снял с пояса меч, подал Владу, поклонившись с почтением, – «…передай ему меч мой, коим некогда опоясал меня король Сигизмунд, в рыцари Ордена принимая. Пусть послужит ему этот меч для подвигов славных. А еще передай, чтоб лукавством он совесть свою не запачкал. И чтобы – врагов называл он врагами, а друзьями – лишь только тех, кто взаправду друзья». Вот и все, что просил передать меня отец ваш… – Казан замолчал.

– Дальше, – холодно вымолвил Влад. – Я хочу знать имена – тех, кто предал его. Тех, кто звал его другом, о дружбе с ним и не помышляя. Тех, кто продал его за серебренники Хуньяди. Кто знает, может, и меня они также продать захотят? – Влад подавился смешком.

– Покинули они Тырговиште, господарь, – Казан развел руками, словно бы в глубочайшей растерянности. – Как услышали, что войско ваше к ним приближаешься – так и бежали… Знать, совесть их нечистая мучила! И Владислав этот бежал вместе с ними. Слаб и труслив он, и без Хуньяди-стригоя силы его невелики… Хуньяди же… – голос боярина дрогнул, – в подлости своей брата вашего, господарь, тяжко ранил, и выколол глаза его, чтобы на белый свет не смотрели, и заживо приказал в могилу зарыть, глумясь и насмешничая над умиравшим. А Владислав… – Казан покачал головой, – Владислав видел все это и вместе с ним потешался. И велел стрелять по дракону, который отца вашего, господарь, увозил, стрелами арбалетными. И был ранен дракон, и от ран этих умер, и забрали его себе болота Былтенские. И отец ваш… – боярин замялся, – отец ваш погиб вместе с ним. Только меч его Хуньяди-стригой приволок с поля брани, в крови черной, стригойской, нечистой. И, смеясь, к ногам моим бросил – мол, держи, старик, господарскую цацку, толку мне от нее все равно никакого!

– Погиб, говоришь? – Влад в упор посмотрел на Казана, будто съежившегося под взглядом его, ставшего тусклее и меньше. – Только вот могилы отцовой я в Тырговиште не вижу. Нет отца моего – ни среди живых, ни средь мертвых нету. Проводи меня к топям Былтенским, боярин. Там, где бился отец с Хуньяди-стригоем, и нежить его одолела. Пока не увижу то место своими глазами, покоя мне не видать.

Влад замедлил дыхание, вслушиваясь – в шелест мертвой и мокрой травы под ногами, в мерный дождевой перестук. «Умереть – все равно, что уснуть… Может быть, найду я отца среди спящих?» – внезапно подумалось Владу. И эта мысль показалась ему лишенной малейшего намека на лживость.

***

Трясина болотная была неоглядна, темна и тускла. Распростершись меж хмурыми елями, она ожидала в спокойствии – тех, кто сможет довериться шаткому непостоянству ее.

Влад ступил ногой на зыбкую кочку.

– Господарь!

Влад обернулся.

Держа в поводу его вороного, Казан вскинул руку, словно в последний раз предупреждая, пугая, вымаливая.

– Ох, не ходить бы вам лучше… Трясина не смотрит, кто грешный, кто праведный. Сожрет – и костьми не подавится! – боярин потерянно смолк.

Влад посмотрел вперед, туда, где зыбкие, мельтешащие, словно летняя мошкара, меж сосен роились зеленовато-болотные огоньки. Манили, то подпуская поближе, то – враз отдаляясь. Влад стиснул меч.

– Там отец. Он хочет увидеть меня. Он зовет. Я пойду к нему, Казан… – Влад замолк, озирая глазами тьмой набухшие ели, росшие, казалось, из-под самой болотной воды. – И вернусь, если будет на то воля божья. Жди меня здесь.

Нога его обрела опору в новой, шатко качнувшейся кочке. Болотные огоньки приближались, кружась, плясали хору над Владовой головой. Ели стояли сторожко, нагнув к воде черные, рогатые ветви. Врата их открыли Владу залитую призрачным светом поляну. Раздвинув еловые лапы, Влад вошел на нее…

И замер в оцепенении, не в силах больше сделать ни единого шага.

Поляна была не пуста. Окруженный водою и светом, посреди нее покоился гроб, прозрачный, как лед, колеблемый топкой, зыбучей трясиной. В гробу, на бархатном, алом, узорами изукрашенном постаменте, спал рыцарь, сложив на груди руки крестом. Бледное, лицо его было светло и спокойно. И золотом стыла на поясе пряжка – забытой драконьей чешуинкой.

– Отец! – Влад возвысил голос, словно уснувший мог услышать его. – Отец, я пришел!

Болотные огоньки взвились, закружились, птицами разлетелись над елями. Из тусклого сияния их перед Владом соткалась фигура – девы в бархатно-красном плаще и одеждах цвета болотной темнеющей ряски.

– Рада видеть тебя, драконыш! – шевельнулись в улыбке тонкие губы, и Влад отчего-то подумал, что она – ослепительно, безумно красива, что за красоту эту ломалось копье на турнирах, и менестрели слагали баллады. Что за улыбку ее не жалко пожертвовать жизнью. Уснуть навеки в ряской заросшем гробу…

Влад встряхнул головой, изгоняя из мыслей наваждение.

– Зачем пожаловал в мое царство снов и теней, наивный, глупый драконыш? – взмахнув рукавами, дева обняла плащом своим зыбко качнувшийся гроб, словно крыльями оплела. – Зачем господарю Валахии, – она усмехнулась, – вылва болотная, в болотах своих укрывающаяся? Будь осторожней драконыш – болотные огоньки манки и прилипчивы, закружат, заворожат, голову потеряешь!

– Твои болота мне ни к чему, – с трудом вымолвил Влад. – Пришел я сюда за отцом своим, чтобы дать ему, мертвому, христианское погребение…

Дева расхохоталась, смехом звонким, словно тысяча колокольчиков.

– Глупый, глупый драконыш! Кто сказал тебе, что он умер? Он спит, и видит прекрасные сны. А я – сон его охраняю, и никому не позволю его пробудить, потревожить могилу его!

Она оскалилась, зарычав. Ослепительно-бледное, лицо ее сделалось вмиг похожим на морду драконову. Вихрь поднялся над елями, злой, неистово-быстрый. Темной, яростной пеленой встали воды болотные, вымывая из памяти морок слепящих огней, а потом – Влад очнулся на стылой земле, и тонко ржал жеребец над головою его, и чьи-то руки приподняли Влада.

– Гиблое место здесь, господарь… – Влад открыл глаза, столкнувшись с испуганным взглядом Казана. – Нечисть так и лютует, и сладу с ней нет честному христианину! – он перекрестился на черным воткнутые в небо еловые ветви. – Счастье вам, что живым вы оттуда вернулись, не сгинули в топях, нежити на забаву… А отец ваш, упокой господи душу его… – Казан замолчал.

– Он спит, и сон его долог, – хрипло вымолвил Влад. – Умереть – все равно, что уснуть… и я верю, что в снах этих не коснется его больше земное лукавство… Он лгал – но был честен всю жизнь пред душою своей, и в поступках своих не стремился ко злу. И за это – даровал ему бог если не жизнь вечную, то хотя бы – вечные сны, – Влад разжал ладонь, липкую от ряски болотной.

Золотой чешуинкой драконовой в пальцах стыла изящная тонкая пряжка.

___________________________________________________________________

* Влад II Дракул – господарь Валахии, живший в первой половине 15 века, сын Мирчи Старого и отец Влада III Дракулы. Был посвящен в рыцари Ордена Дракона, основанного венгерским королем Сигизмундом I. Чеканил монеты с изображеньем дракона и носил золотой медальон с ним же, за что заслужил прозвище Дракул. Был вассалом венгерских королей, и одновременно – его страна находилась под протекторатом Османской империи. Султану Мураду II Влад Дракул был вынужден платить дань, участвовать в его военных походах, а также отдать в заложники двух своих младших сыновей – Влада и Раду. Старался сохранить мирные отношения со всеми – и со своими сюзеренами, венгерскими королями, и с Мурадом II, что приводило к конфликтам – как с Османской империей, где Влад Дракул провел несколько месяцев в тюрьме по обвиненью в измене, так и с Венгрией, королевский полководец и регент которой, Янош Хуньяди, в 1442 году сверг Влада Дракула с валашского трона, заменив своим ставленником, а в 1447 году – убил, не простив пленения Владом Дракулом после битвы при Варне и последующего своего выкупа из плена

* стригой – вампир в румынской мифологии. По поверьям, у него рыжие волосы и два сердца. Чтобы найти его, на кладбище приводят лошадь, и если она отказывается перешагивать через могилу, то там лежит стригой

* спиридуш – в румынской мифологии гном, живущий в корнях деревьев. Так еще принято называть непослушных и непоседливых детей

* Мэйастрэ – волшебная птица, помощница богатыря Фэт-Фрумоса в румынском фольклоре. Раненная, превращается в деву

* босорка – ведьма в румынской мифологии. Может превращаться в животных, ворует молоко у коров, занимается вампиризмом. Принимает обличие уродливой морщинистой старухи в белом. Ее отличительные черты – хвост и куриные лапы. Увидеть ее можно через замочную скважину в церкви

* кэпкэун – людоед в румынской мифологии. Спереди у них лицо человеческое, а сзади – собачья морда. Так еще называют жестоких, бессердечных людей

* вырколаки – в румынской мифологии волки-оборотни. Живут на луне, вызывают лунные или солнечные затмения, откусывая куски от светил. Отпугиваются колокольным звоном. Боятся людей, родившихся в субботу

* вылва – колдунья в румынской мифологии. Может принимать обличье тени или черной кошки. Бродит ночью по вершинам холмов

* хора – народный румынский танец-хоровод