26. Сказки тетушки Мелиссы. Для нечисти пожива (I)

- Эх, хотела бы я стать феей, - протянула Аделина мечтательно.

- Это на что это? – нахмурилась тетушка.

- Как – на что?! Была бы бесплотная да беззаботная, как феи в сказках. Ни есть не надо, ни спать, ни уроками заниматься.

- А, так это тебя от уроков эдак сподобило! – рассмеялась Мелисса. – А я-то уж думаю: чего тебе такое в голову втемяшилось?

- А феи живут в чудесных зачарованных лесах, - девочка уставилась в потолок с мечтательной улыбкой. – Пляшут при луне, скачут на сказочных зверях, беседуют с солнечными зайчиками и собирают в корзинки свет звезд. Не болеют и не умирают.

- Ну, хвала Творцу! – всплеснула руками тетя. – Схватила какой-то насморк – и уж в феи захотела. Тебе этот насморк даже сюда прийти не помешал!

- Все равно мешает, - девочка шмыгнула носом. – И капли противные!

- Пройдет насморк, - Мелисса вздохнула. – А знаешь, слышала я одну сказку, - при этих словах девчушка навострила ушки, и она усмехнулась невольно. – Сказку про девушку, которая попала в страну фей, да так там навсегда и осталась.

- Навсегда! – ахнула Аделина. – Вот повезло-то!

- Ну, повезло или как – скоро узнаем, - Мелисса улыбнулась. – Садись, вот тебе покрывало на ноги, чтоб не мерзли. И слушай…

*** ***

Жены краса – дурню потеха, - говаривали с хитрым прищуром дородные кумушки. И старики степенно кивали.

Дурню, дурню!

Жена не красовитой быть должна – работящей. Чтоб дом – полная чаша, да ребятишек пригожих и здоровеньких – побольше. Не ликом хозяюшка пригожа, а домовитостью. С красою токмо на гульбище! Как брови дугою, так и хвост на сторону. Лицом красива, глазом блудлива.

Ездили сваты мимо порога Стефана-кузнеца, не заглядывали. Старшую-то дочку выдал, уж сколько лет как. И сыновей троих женил. А вторая дочь все в девках ходила.

Парни засматривались издали на статную пригожую девицу. Но женихов не было. Порой вздыхала мать – так и останется в девицах. Кузнец цикал на жену – нишкни! Сама-то не хуже, дочка меньшая красотой в мать уродилась. Чай, сколько лет женаты – и детишек полный двор.

Детей-то у кузнеца с женой и впрямь много было. И красавица Мируна – нянька младшим братишкам и сестричкам.

Мать качала головой да хмурилась тревожно. На нее-то в свое время так же косились, как и на Мируну теперь. Это Стефан мог фыркнуть небрежно на суды-пересуды кумушек, да сделать по-своему. И отец его, хоть и хмурился, а выбор сына одобрил. Да где найти такого, как Стефан! Парни-то нет-нет, заглядываются – а потом послушают старших, да засылают сватов к подругам Мируны.

Уж многие девушки и моложе ее на год-другой замуж вышли, кое-кто детишками обзавелся. Пусть не такие красивые – зато надежные.

Хотя – в прежние времена хоть на красоту и косились, и ругали, да не так. Нынче же – точно с ума посходили. Личико милое им страшнее рожна горбатого. Кумушки шипят, перешептываются. Лицо, как блин, круглое – весь дом маслится. Красивой-то жене жемчугов да нарядов не напасешься. Или того еще краше – мол, тонкая да звонкая жена в дом несчастья приводит. Красота – для нечисти пожива.

Вот это – для нечисти пожива – более всего в мысли Мируны запало. И вроде бы пересуды пустопорожние, просто каждая кумушка хочет получше свою дочку пристроить. А что дочка лицом не вышла, и тучная, как кадушка, в матушку – так надо ж как-то выкручиваться.

Призадумываться стала девушка. Может, и правда – красота ее на беду? И не быть ей женой и матерью, а стать ведьмой или уйти навсегда в мир духов.

Она слышала, как шепотом передавались жуткие легенды о девушках, что пропадали порою из селений. Мол, приглянется какая красавица бесплотному духу – и тот ее с собой уводит во владения фей, духов и сказочных чудищ. И она навсегда там остается – без забот и хлопот, не старея и не умирая. Кругом-то деревенек много болот, буреломов да чащ непроходимых. Там живут бесплотные существа, мира потустороннего дети. Там они пляшут при луне, водят хороводы и веселятся, не зная тревог.

Отец злился, хмурился, слыша такие разговоры. Ругал на чем свет стоит деревенских балаболок и прочил им самим плясать с рожнами.

*** ***

Каждый год крестьяне благодарят землю за плодородие, а богов и духов – за покровительство.

Каждую осень принимают божества жертвы, что приносят им люди. Принимают, чтобы на следующий год вновь благословить пахарей, землю и новый урожай. И каждую осень люди приносят жертвы не только богам и духам-покровителям, но и силам зла, мрака и потустороннего мира.

Потому что, если обделить их, они сами явятся, чтобы взыскать долг. Прогневить богов мрака боятся едва ли не больше, чем богов плодородия и заступников.

А феи и духи – дети потустороннего мира, они служат и светлым, и темным божествам. И им тоже положены свои подношения. Обидишь духов – оскорбишь и тех, кому они служат. Потому духам делали подношение на особицу. Дары им относили в темный лес, куда никто никогда не ходил. Там не охотились, не собирали грибы и ягоды – дурная слава шла об этом лесе. Аккурат в нем и обитали призраки, духи и феи. И не прощали они тех, кто пытался поживиться хоть ягодкой в их владениях.

Вот в этот-то лес по осени и отправлялись молодые девушки после сбора урожая с дарами. Несли корзинки с садовыми фруктами, сыром, цветным ситцем.

Отчего-то считалось, что в корзинке с подарками непременно должен лежать – пусть небольшой – но отрез разноцветного ситца. Непременно ярко окрашенного: красный там, или синий. Желтый феи и духи тоже уважали. Вышиванки любили. И люди отдаривались добросовестно – лишь бы дети потустороннего мира довольны были.

В лес идя с подарком, болтать и перекликаться между собою было нельзя. Считалось: на голоса человечьи непременно соберутся духи. Закружат, заплутают болтушек – следов не сыщешь.

Потому шли всегда поодиночке. Друг на друга даже не глядели. В лес надлежало зайти, отыскать тропку и шагать по ней, пока на полянку не выведет. Там оставить подарок в круге из солнечных зайчиков. И пятясь, не поворачиваясь к духам спиной, возвращаться к тропинке. А там уж – только пятки сверкали у посланниц! Домой всегда прибегали они запыхавшиеся, в испуге. Правда, ни одна не могла рассказать чего-то по-настоящему страшного. Ни духи не пугали, ни феи не кружили. Но все говорили о безотчетном страхе, что якобы охватывает, стоит только зайти в лес.

На этот год отправилась в лес и Мируна. Прежде не доводилось – мать не пускала. Вслух не говорила, а боялась, что болтовня деревенских кумушек пророческой окажется.

Товарки по дороге к лесу, поглядывая на нее, хихикали и перемигивались. Наслушались наветов своих матушек.

А у Мируны сердце замирало. А ну, как и правда, краса ее станет поживой для духов? Нет, думать так нельзя! – одергивала себя. Отец говорил, что трусливые мысли могут приманивать несчастья. Все будет хорошо. Она отнесет дары и вернется в деревню. А мысли – это просто тот самый страх, что наводит лес на каждую посланницу с дарами. Она отнесет подарки и вернется. И выйдет в нынешнем же году замуж!

Средний сын мельника давно на нее засматривается. Она-то видит! Вот пришлет сватов нынешней же осенью, как окончатся праздники урожая.

Такие мысли грели душу. Страх ненадолго отступал, и даже деревья, стеснившиеся вокруг тропы, кажется, немного расступались. Для того лишь, впрочем, чтобы вновь нависнуть над головой в следующее мгновение.

Товарок давно сделалось не видно. Мируна пробиралась по узкой тропе. Платье цеплялось за колючий кустарник, но она упрямо шла. С подарками назад не поворачивают.

Вот наконец и поляна. Девушка вышла и замерла в восхищении. Да, недаром этот лес был обиталищем фей и духов! Только здесь можно увидеть такие чудеса. Посреди поляны дрожал круг из пляшущих солнечных зайчиков. Интересно, а другие поляны, дальше в лесу, такие же, или еще краше? Жаль все-таки, что не пускают феи и духи людей в свои владения, хотя бы просто поглядеть, полюбоваться!

Тьфу ты, вот ведь мысли приходят! Или это тоже лес морочит?

Мируна, сдерживая дыхание, медленно подошла. Пятнышки света перемигивались, искрились. Девушка осторожно протянула руку и поставила корзину на середину пятна.

И тут же отдернула руку, отпрянула назад.

Сердце колотилось, как бешеное. Дышать сделалось трудно. Самое трудное – сделано! Теперь можно уходить. Мируна осторожно попятилась.

- Погоди, куда же ты торопишься? – веселый голос окликнул ее, заставив вздрогнуть.

Девушка обернулась. В нескольких шагах от нее замерла фигура высокого парня. Тот весело разглядывал ее. В темных, как глубина лесного пруда, глазах плясали смешинки.

Мируна замерла. Вот так попалась! Это же – дух бесплотный.

Редко-редко случалось так, что духи делались видимыми и заговаривали со смертными. Беседы эти оканчивались по-всякому.

Бывало, возвращался человек с несметным кладом, делался богачом. А бывало – не возвращался вовсе. Правда, никому из тех, кто разбогател благодаря кладу фей, не принесло то богатство счастья. Кто спился, кто сделался жесток и жаден, а кто все прогулял да лишился всего – даже того, что до богатства имел. Кто-то делался после такой встречи не от мира сего или болеть и чахнуть начинал.

Словом – не знала молва случаев, чтобы хорошо встреча с духом закончилась.

- Что, красавица, не ко двору ты среди своих же сородичей? – насмешливо осведомился дух. – Не принимают они тебя.

- Отпусти меня лучше, - жалобно попросила Мируна.

- Да кто ж тебя держит? – хохотнул он. – Ноги не связаны, хочешь – беги. Только ты подумай, - прибавил он, увидев, как она отступила на шаг. – Вернешься в деревню, да продолжишь жить, как жила.

Она замерла в растерянности.

Продолжит жить, как жила. А разве не этого она хотела? Жить, как жила. Как все ее односельчане. Вот только что хотела именно этого! Вернуться в деревню, к привычной жизни. К родителям, младшим братишкам. Жить как жила и ждать – быть может, в этом году сын мельника все-таки пришлет к отцу сватов. Не просто так ведь он все глаза проглядел, высматривая ее на каждом деревенском празднике!

Так чего же стоит, глаза таращит? Ей нужно домой, и ноги у нее правда свободны.

- Да ну. Правда хочешь домой? – протянул незнакомец и шагнул к ней. – Хочешь стать деревенской кумушкой, такой же скучной, как и эти тетки, что тебе в глаза вечно тычут красотой твоей? И надеешься, что какой-то деревенский увалень отцепится от мамкиного подола, да позовет тебя таки замуж? – он глядел пронзительно ей прямо в глаза.

Да не то, что в глаза – прямиком в душу!

- Что же, нельзя меня, по-твоему, замуж позвать? – осмелев, проговорила она.

- Отчего же нельзя, - он склонил голову набок. – Вот я хоть сейчас готов! Погляди! – он взмахнул рукой, указывая в середину поляны, где по-прежнему плясали солнечные зайчики. – Разве бывает так красиво у вас, в людском мире? Наш мир – не преисподняя, которую вы, глупые людишки, себе придумали. Наш мир – это и есть воплощенная красота. А ты боишься сказок, придуманных глупыми кумушками, которые красоту твою поносят. Меня боишься.

- Ты ведь дух бесплотный, - выдавила Мируна.

- Дух бессмертный, - он кивнул, приблизился. – Мы в нашем мире не знаем горя, старости и болезней. Не знаем человеческих забот, выматывающих целую человеческую жизнь. Не знаем смерти. Мы дни напролет носимся над цветами, пляшем и смеемся при ночной луне, любуемся звездами и славим земных богов – наших покровителей. И ты станешь такой же веселой и беззаботной, если станешь моей женой! Не будешь знать горя и печалей, хлопот и тягот.

Мируна, качая головой, отступила на шаг. Слова звучали заманчиво, но в то же время внушали ужас.

Не знать ни горя, ни печалей. Целыми днями гулять по зачарованному лесу, любоваться игрой солнечных лучшей в ветвях и листьях. Или глядеть на луну и звезды. Плясать и смеяться. Вот только это – не жизнь человеческая! Чтобы жить так, нужно умереть. Нет в этом лесу места для тех, в чьих жилах течет горячая кровь.

- Прости, мне нужно домой, - прошелестела Мируна, трясясь от страха и отступая еще на шаг. – Меня там ждут!

Она повернулась спиной – вопреки всем наставлениям, и кинулась опрометью по тропинке. Неслась, задыхаясь, сердце выскакивало из груди – то ли от быстрого бега, то ли от пережитого страха. Ей казалось, что дух вот-вот настигнет ее, схватит и утащит в лес – чтобы ей затеряться и никогда не выбраться оттуда.

Она вылетела на опушку без сил и рухнула в траву. Сил подняться не было. Ноги тряслись, перед глазами плясали черные мушки.

Она не помнила, сколько так пролежала. Придя в себя, увидела, что кругом стемнело. Пришел вечер. Другие девушки наверняка давно в деревне!

Мируна поднялась, кое-как отряхнулась. Оглянулась на высившийся черной стеной лес. Ни шороха, ни звука. Он точно замер, наблюдая за нею.

Нужно идти домой. Это чудо – она вырвалась, убежала! Теперь нужно идти домой. Богов-заступников она непременно поблагодарит за чудесное спасение. Девушка повернулась спиной к лесу и неверным шагом направилась прочь.

«Что, убежала, красавица? – прошелестел прямо в голове неслышный голос, заставив вздрогнуть. – Беги, беги. Вольному – воля. Но помни: если не найдешь ты себе места среди своих сородичей, если хотя бы на мгновение усомнишься в том, что верно выбрала и вспомнишь меня – я приду за тобой. И тогда уж ты так просто не убежишь! Навсегда моей останешься».

Девушка испуганно вскрикнула и помчалась по тропинке к деревне. В этот раз бежала медленнее – ноги подкашивались, дыхание срывалось.

Еле-еле она добралась до родного дома и, зайдя в сени, без сил растянулась на полу. Даже дверь закрыть не сумела.

Мать, выйдя, вскрикнула в испуге. Вышел отец. Мируну отнесли в дом, уложили на лавку. Мать принесла горячей похлебки, принялась кормить дочь. Младшие дети столпились рядом – все недоумевали, почему так поздно она вернулась, и что стряслось. А Мируна, обессиленная не смогла ничего рассказать. От страха язык прилипал к зубам. Да и жутко вслух произносить такое – лицом к лицу столкнулась с одним из потусторонних созданий!

*** ***

По деревне поползли дурные шепотки.

Мируна-то, дочка кузнеца Стефана, чуть не ночью из леса воротилась. Примчалась растрепанная, да слышь-ко, в одних лохмотьях! Одежонку на ней ровно кто изодрал.

Это чего ж такое с ней в лесу приключилось?!

Про лохмотья и изодранную одежду – выдумка, конечно. Кумушка какая-то брякнула, да слух и пошел. Но каждому не объяснишь. Да и кто поверит? Кто захочет разбираться?

На Мируну косились теперь еще сильнее, чем прежде. Девушка быстро поняла, что о замужестве можно и не мечтать. По крайней мере, никто из деревенских ее в жены не возьмет.

И кузнец Стефан решил искать мужа младшей дочери в иных краях. Рассудил так: может, и к лучшему то, что случилось. На что его дочке увалень, который не оценит ни красоты ее, ни верности, ни доброго сердца?

В начале зимы приехал в деревню молодой купец. Кумушки деревенские ахали и качали головами.

Вот уж удумал Стефан! Решил, значит – раз дома на дочку его, с нечистой силой якшающейся, никто не позарился, найти жениха на стороне.

А жених-то видный! И богатый, и завидный. Пересудили так кумушки и порешили: не бывать эдакой несправедливости! Где это видано – чтоб девка гулящая заполучила мужа лучше, чем все ее товарки – скромные да послушные. Мируну-то они в гулящие записали, чесали языками – она, мол, даже хуже любой гулящей. С нечистой силой дело имеет! А уж правда это или нет – какая разница. Сами наболтали, сами и поверили.

Вот ведь как оно в жизни устроено: и купец наветам вздорным поверил.

А тут и у кумушки какой-то дочка на выданье оказалась. Словом – сговор Стефана с купцом разладился. Осталась Мируна без мужа.

Теперь уж на нее открыто пальцем показывали да смеялись. Или злословили. Хоть в омуте топись! Стефан утешал дочку и жену – мол, не слушайте вы никого! Повезет, мол, дочку по весне в город. Подальше от этих мест. Неужто нигде она не придется ко двору? Мируна – девушка честная, работящая, скромная. Рукодельница. А что в деревне так сложилось – ну, что ж с того!

*** ***

Осень роняла с деревьев рыжие листья, посеревшее небо – капли дождя.

А Мируна украдкой роняла слезы. Шутка ли – на улице не покажешься. Пальцами чуть не прямо в глаза тычут! Люди добрые.

Отец угрюмо качал головой. Ворчал, что сделал ошибку – позволил жениху в деревню приехать. Не нужно было! Люди завистливые, затравить безответную девушку и заграбастать чужую долю мастера. Мать вздыхала. Пыталась утешить дочь, уверяла, что нужно только подождать до весны.

Мируна сидела дома. Пряла, вышивала день за днем. Помогала матери с младшими. На гуляниях и посиделках не показывалась.

А на что – снова слушать гадкие шепотки? Да уж и не шепотки, а прямо в лицо ей гадости говорили. Подружек у нее, как оказалось, в деревне ни одной не было. Каждая норовила кольнуть побольнее. Все, как одна – злые сплетницы!

Долго-долго тянулась зима. Мируне казалось – намного дольше, чем в былые годы. И весна пришла поздно, неохотно. Холод не желал выпускать землю из цепких когтей.

Но вот и тепло вернулось в их край. Дни стали длиннее, солнце отогревало озябшую за зиму землю. Отогревала надежда и сердце Мируны.

Как слякоть весенняя подсохла, да зелень первая дымкой окутала поля и леса, повез Стефан дочку в город. Да не в ближайший – жили у него родственники дальние на хуторе близ приморского торгового городка. Туда-то купцы стекались, корабли из дальних земель приплывали. Ярмарки постоянные шумели.

О чем уж Стефан думал – сказать трудно.

Только те же кумушки потом судачили – мол, всякому понятно: не повезут девицу за тридевять земель мужа искать, коли девица честная. И у себя, мол, дома женихи найдутся. А коли не нашлось – так ясно, что-то с ней не так! Поди-ка, поищи дураков – кому сплавить эдакое сокровище.