08. Сон в зимнюю ночь (16+)

Прежде молодой человек не замечал за собою симптомов аэрофобии. Как выяснилось, летать в салоне авиалайнера — совсем не то же самое, что в открытых санях, где к тому же, конструктивно не предусмотрены ремни безопасности. Правда, вскоре Иван перестал бояться вывалиться при очередном манёвре, поскольку уверился, что прежде он скончается от переохлаждения. Летели в высоких широтах примерно на полутора тысячах, где от пронизывающего ледяного ветра не спасал и тулуп.

А вот Снегурочке холод был нипочём. Она так и не присела за всю дорогу. Лихо, по-ямщицкий раскручивая вожжи над головой.

Ветер разносил её смех, развевал косу и задирал шубку чуть выше, чем позволяли приличия. В другое время Иван залюбовался бы, но теперь всё тот же ветер вышибал из его глаз слёзы, и те, не успев осохнуть, застывали на ресницах сосульками.

Наконец, Снегурочка заложила крутой вираж и упряжка стала снижаться.

На посадку заходили кругами. Иван рискнул выглянуть за борт и сумел разглядеть знакомую землянку на лесной опушке. Удивительно, однако, при виде неё, молодой человек почувствовал, что вернулся домой.

Не успели ещё олени остановиться, а к упряжке уже бежали, утопая в снегу, Ерофей Фомич с женой.

Кикимора, охая и причитая, принялась оглаживать Снегурочку. Леший же приблизился к Ивану. Заметно было, что радёхонек, хотя виду старался не подавать. Повёл он себя по-мужицки сдержанно — крякнул, по плечу похлопал, а вопрос лишь один задал:

— Как прошло?

Иван вкратце поведал о своих приключениях. Леший, слушая, одобрительно кивал, а как дошло до описания поединка с Санта-Клаусом, не выдержал — прослезился, обнял крепко, и воздев к небу перст, торжествующе им потряс.

Когда собрались уже уходить, Снегурочка, вдруг, ойкнула. Подбежав к Рудольфу, что-то шепнула ему на ухо. Олень в ответ важно кивнул головой, а упряжка тут же взяла с места, коротко разбежалась, и взмыв в воздух, исчезла за макушками деревьев.

Иван поёжился. После полёта ему всё ещё было холодно. Окончательно отогрелся он только в землянке.

Леший попытался было выставить на стол самогонку — исключительно в медицинских целях — но кикимора со Снегурочкой набросились на него, как чайки на кильку. Пришлось согреваться горячим медовым сбитнем.

Пока Иван потягивал ароматный напиток, Снегурочка ещё раз рассказала историю своего спасения. Да, как рассказала!

Вроде и не приврала ничего, однако повествование вышло эпическим. Молодой человек, покраснев от смущения, чувствовал себя теперь если не былинным богатырём, то уж точно Джеймсом Бондом.

Кикимора переживала эмоционально, а при описании особенно драматических эпизодов, не стеснялась в выражениях. Ерофей Фомич слушал с довольным достоинством, покуривая трубку. Лишь изгрызенный под конец рассказа мундштук выдавал его волнение.

Ну а Иван... Иван, глядя на Снегурочку, гадал, как мог он, увидав её впервые, посчитать симпатичной? Просто симпатичной?!

Надо сказать, что и Снегурочка, бросала на молодого человека взгляды, от которых у него срывалось дыхание, кружилась голова и возникало подозрение, что эта сказочная девчонка применяет какую-то магию.

Как появился в землянке Дед Мороз никто не заметил. Никаких тебе традиционных тяжёлых шагов за дверью и стука посоха. Вот только что никого не было, и вдруг стоит на пороге. Волшебство. Однако, добрым волшебником он теперь не выглядел.

Уперев кулаки в бока, Дед глядел на внучку суровым взглядом из-под сдвинутых к переносице бровей, густоте которых позавидовал бы и сам выдающийся борец за мир.

Снегурочка, увидав Деда Мороза, спряталась за спину Ивана.

— Дедушка, — пролепетала она, — я сейчас всё объясню!

— Нагулялась, вертихвостка! — рыкнул басом Дед. — Не порол я тебя в детстве, ну так теперь наверстаю!

С этими словами, он развязал кушак, намотал один его конец на правую ладонь, а другим принялся похлопывать по левой.

Снегурочка испуганно пискнула. Иван же, удивляясь сам себе, вдруг загородил Деду Морозу дорогу и негромко, но решительно произнёс:

— При всём уважении, я не позволю!

— Чего-о?! — опешил Дед.

— Не позволю! — повторил молодой человек.

— Защитничка себе нашла, да? — Дед Мороз заглянул за спину Ивана, а затем дыхнул на него арктическим холодом. — А ты! Ты хоть отдаёшь себе отчёт с кем говоришь?!

— Вполне. Но Снегурочку бить не дам!

Выше Ивана на голову, и чуть ли не вдвое шире в плечах, Дед Мороз даже без магических способностей был серьёзным противником. Кто знает, чем бы всё закончилось, не поддержи, вдруг, молодого человека леший с кикиморой.

— Охолони, старый, — вступилась она, заняв позицию рядом с Иваном. — Уймись!

Ерофей Фомич встал от него по другую руку.

— Ты, Дед, в авторитете, — упрекнул леший. — Тебе, стал быть, беспредельничать, как тому, — указал он куда-то назад себя, — апельсину заморскому, западло!

— Сговорились! — рявкнул Дед Мороз, и окинув взглядом всю троицу, уставился на Ивана.

Тот стоял широко расставив ноги, и небрежно засунув за пояс большие пальцы рук.

— Ишь ты! — кивнул на него Дед. — Прям шериф! Слетал, что называется, на Дикий Запад. Нахватался. Уже и повадки их басурманские успел перенять. Ладно, — махнул он рукой, и вновь повязав кушак, уселся на пень. — Рассказывайте, как дело было.

В третий раз историю, перебивая друг друга, рассказали леший с кикиморой и оттого она обросла захватывающими, но совершенно невозможными подробностями.

Иван и Снегурочка тихонько сидели рядом. Лишь один раз молодой человек наклонился к ней и шепнул на ушко, что вот так, мол, и рождаются легенды. Снегурочка солнечно улыбнулась в ответ.

Дослушав, Дед Мороз степенно разгладил бороду, снова внимательно оглядел Ивана, но ему ничего не сказал, а обратился ко внучке:

— Ты хоть спасибо-то сказала доброму молодцу?

— Ой! — засмущалась Снегурочка и обернувшись к молодому человеку, звонко чмокнула его в щёку. — Спасибо, Ванечка!

Поцелуй царапнул кожу холодом, но странное дело — самого Ивана, при том, бросило в жар. Аж раскраснелся.

— Пойдём, что ли, егоза, — сказал Дед Мороз, вставая. — Парню-то, небось, отдохнуть надо. Вся ночь впереди.

— Да я совсем не устал! — поспешил заверить Иван.

— Дедуля, можно я останусь? — попросила Снегурочка. — Кикиморе помогу.

— Ох, правда, — подтвердила кикимора. — Мне готовить ещё и готовить. Боюсь, не управлюсь до ночи. У ентих-то, окромя травы, на стол поставить нечего.

— Ни наливочки, ни настоечки, — закивал головой леший и получил от жены подзатыльник.

Дед Мороз махнул рукой.

— Ну пусть. Пойду пока в картишки с Ух-ё перекинусь. Вы вечером-то не опаздывайте.

Он совсем уж было собрался уходить, но тут подал голос Иван:

— А что у нас намечается ночью?

Дед замер на пороге и медленно развернулся. Все присутствующие воззрились на Ивана. У кикиморы даже глаза перестали разбегаться.

— Частая смена часовых поясов сказывается. Слабоумие развилось. Пройдёт. Надеюсь... — заметил леший.

— Вань, сегодня ж тридцать первое, — сказала Снегурочка, а кикимора уточнила:

— Декабря.

Иван задумался на секунду, и хлопнул себя ладонью по лбу — Новый год!

* * *