07. Сказки тетушки Мелиссы. Подарок феи (II)

- Изотерма!

- Изобара!

- Изотерма!

- Изобара!

- Тетя Мелисса, а почему они кричат – изотерма, изобара! Изобара, изотерма!

- Ну, глупые они, видать, - пожала плечами тетя, выпуская колечко дыма изо рта. – Изотерму от изобары отличить не могут.

-Тетя…

- Тише, - Мелисса понизила голос. – Пусть себе спорят, не отвлекай их!

Аделина с тревогой уставилась на тетю. Что это – она не хочет, чтобы их услышали и заметили здесь? Тетушка прячется? Но ведь она всегда находится в библиотеке. Не могут ведь техники не знать, что она здесь.

Взгляд у Мелиссы сделался настороженный. Она даже свою неизменную трубку погасила и засунула в карман. Небывалое дело!

Аделина притихла, сидела неподвижно и вслушивалась. Спор за стеллажами набирал обороты. Голоса становились громче. К изотермам и изобарам прибавились другие мудреные слова.

Нет, слова-то, конечно, были самые обыкновенные. Аделина и от мамы такие часто слышала. Только вот не понимала, что они значат.

Мала еще, говорили ей. Вырастешь – поймешь.

А она уже выросла. Но так ничего и не понимает. Чего им за разница – изотерма или изобара? Что одно, что другое – прямая палка, протянутая наискосок между двух других палок, сложенных крестовиной. Некрасиво и бессмысленно. Аделина как-то нарисовала на этих палках красивые цветы и листики, совсем как на картинках.

В тот раз ее тоже заперли в комнате. И не на один вечер, а запирали целых три дня подряд. Тети Мелиссы тогда в библиотеке еще не было. Некому было рассказать ей сказку.

Хотя – тогда ей сказки по вечерам рассказывала мама. Теперь не рассказывает, говорит – большая уже. Теперь мама занимается с ней уроками. Учит решать примеры по математике, рассказывает про химию, физику, биологию.

И то – в последнее время она просто говорит Аделине, что нужно прочитать и выучить. А потом – спрашивает. Если не забудет и не устанет.

А она часто приходит с работы уставшая. И сразу ложится спать. Уроки Аделине приходится делать в компании Тревора. Веселый парнишка, с ним интересно бегать наперегонки или играть в прятки. Только глуповат – все ему приходится объяснять. И таблицу умножения никак выучить не может – Аделина который день ему повторяет, а он никак не запомнит!

И читает плохо – Аделина читает ему книги, что принесла мама, вслух. И помогает решать задачи. Он старается, но ему все-все приходится объяснять.

Кстати, нужно было взять Тревора с собой! Ему ведь тоже наверняка по вечерам скучно одному в комнате. Наверняка его мама приходит с работы так же поздно, как и ее. У них все взрослые приходят домой поздно. А некоторые – так вовсе спят прямо на работе.

Она сама видела, как доктор Бор спал, сидя на стуле и положив голову на рабочий стол. Аделина тогда накрыла его пледом, а он даже не проснулся.

Вот так поглядишь иной раз на этих взрослых – и совсем взрослеть не хочется. Работа, работа, сплошная работа. Поспать – и то бывает некогда.

Спорщики наконец утихомирились, ушли. Мелисса еще пару минут вслушивалась напряженно в удаляющиеся шаги. Аделина сидела тихонько – настороженность тети передалась и ей.

- Ну, что, давай расскажу тебе, что в сказке дальше было, - проговорила наконец тетя.

- Да, давай! – радостно подпрыгнула девочка. – Неужели злая мачеха с сестрами так и насмехались над Эйдин дальше?

- Ну, рано или поздно все заканчивается, - Мелисса улыбнулась. – Вон, даже эти недотепы убрались, хотя копошились так, что я уж подумала – жить здесь останутся…

*** ***

Не бывает так, чтобы удача отворачивалась от человека вечно.

Наступила светлая полоса и в жизни несчастной сироты, которой уже белый свет стал немил.

Король объявил о выборе невесты для молодого принца – наследника трона. В столице начали подготовку к доброму десятку осенних балов, на которых должны были присутствовать все знатные красавицы королевства, и даже нескольких сопредельных королевств.

Собралось в столицу и семейство бессменного распорядителя королевских охот. Для мачехи и ее дочерей сшили роскошные наряды.

Сшили платья и для Эйдин – попроще, поскольку мачеха заявила – мол, невзрачная девица будет нелепо выглядеть в слишком пышных и нарядных одеждах. Сама Эйдин возражать не посмела – как бы она пошла поперек слова мачехи! А отец, как всегда, находился далеко. Да и проку было бы ему жаловаться? Да и неважно это. Подумаешь – платья! Главное – она наконец-то вырвется из дома, в котором ей так плохо. Кто знает – возможно, эти осенние балы полностью изменят ее судьбу. Да даже просто вырваться хоть ненадолго из опостылевшего дома, который за несколько лет так изменился, перестал быть родным – это ли не радость!

Эйдин так воодушевилась предстоящими переменами в жизни, что почти не обращала внимания на привычные шпильки со стороны сводных сестер и их матери.

Она даже тайком, ночами, перешила несколько платьев, сделав их более нарядными. Ни мачехе, ни сестрам не было дела до нее, так что они ничего не заметили. Да и после навряд ли обратят внимание, - решила Эйдин. Какая им разница, во что она оденется! Им главное – блистать самим, на это они направили все свои силы.

- Ах, наконец-то балы, светская жизнь! – говорила с восторгом мачеха. – Мы совсем зачахли в этой провинции.

- Ох, наконец-то вырвемся из этого стоячего болота, - вторили ей сестры. – Провинция – это так скучно, так убого! Здесь каждый день похож на предыдущий, и каждый наполнен скукой и однообразием. Что за будущее может ждать здесь? Кто по достоинству сумеет оценить нас и нашу красоту? То ли дело – столица, блестящие вельможи, двор, королевские балы! – и они мечтательно закатывали глаза.

С того момента, как стало известно – предстоит поездка в столицу, в доме царил переполох. Слуги носились, как ошпаренные.

И вот, наконец, день отъезда. Эйдин предстояло провести целых три дня в тесной карете с мачехой и двумя сестрицами. Это приводило ее в ужас. Некоторым утешением служила злорадная мысль, что их троих перспектива приводит в ужас не меньше. А еще – в конце мучений ждала череда осенних балов и увеселений при королевском дворе. А это чего-то да стоило!

Вопреки ожиданиям, поездка прошла довольно мирно. Сестры только и щебетали, что о балах и танцах. Мачеха большей частью молчала или давала какие-то советы то одной, то второй дочери.

Вести себя сдержанно и скромно, но не тушеваться, если случится заговорить даже с очень важной персоной. Да хоть с самим королем! А что – очень даже возможно. Уметь выбрать для себя удачное место рядом с высокопоставленным вельможей и занять это место, опередив соперниц.

Помнить все время о своей красоте, но ни словом, ни взглядом не выдавать, что знаешь о своих достоинствах. Восхищение принимать без ужимок и замешательства, но с неизменной скромностью. Не забывать восхищаться любезностью кавалеров, открывающих вам глаза на ваше же неземное совершенство.

Эйдин, забившись в угол кареты, слушала и тайком вздыхала. Интересно, что за советы могла бы дать ей ее родная мать?

Наверное, те же самые. Мысль удивила девушку. Но ведь верно: скромность – главная женская добродетель, лучшее украшение юной девушки. Но скромность не должна замыкать намертво уста. Робость уместна до тех пор, пока не заставляет молчать невпопад и показывать глупые ужимки. Это все разумно. И мачеха совершенно права – любая рассудительная мать дала бы дочерям такие же советы.

Просто Эйдин хотелось услышать такой совет, обращенный к ней самой. Много ли ценности в совете, что дали другой, а ты подслушала украдкой!

А еще – у нее, Эйдин, только и украшений, что скромность. Куда ей до сводных сестер!

Это соображение заставляло бедняжку еще глубже забиваться в угол кареты, сжимаясь в комок. Это сестры ее могут величественно нести свою красоту в королевский дворец. А она – жалкая дурнушка. Такую и не заметят. И еще хорошо, если не заметят!

За грустными раздумьями прошли три дня тряски в карете. Но вот наконец и столица. Отцу принадлежал большой особняк неподалеку от королевского дворца. Туда и прибыли его жена с двумя дочерьми и падчерицей. Уже к концу следующего дня всем четверым надлежало прибыть во дворец, чтобы их представили двору.

*** ***

- Тетушка, это ужас! – плакала Эйдин.

- Ну-ну, милое дитя, успокойся, - та погладила ее по волосам. – Это был твой первый бал. Не всем на первом балу доводится потанцевать, - и вздохнула.

Должно быть, подумала, что не доводится лишь дурнушкам и бесприданницам. За Эйдин давали приданое – но в наследство от матери ей осталось не так-то много. Она была одной из множества не слишком богатых и не слишком красивых девиц.

С теткой – сестрой ее родной матери – девушка не виделась несколько лет. Кажется, та приезжала на похороны. Но на свадьбе ее уже не было.

Эйдин редко ее видела, но в памяти хранился светлый образ доброй тетушки, которая неизменно баловала племянницу, появляясь всегда с необычными подарками. Девушка даже не удивилась, увидев ту в саду. Не подъезжала карета, не выносили слуги багаж тети – та просто появилась в самом конце сада, возле запущенной беседки, куда ушла Эйдин, чтобы побыть в одиночестве.

Она не хотела плакать, но увидев любимую тетушку, не удержалась. Рассказала обо всем – и о тоскливом вечере, и о том, как танцевали без устали сестры – они не успевали даже присесть, их постоянно приглашали. Младшую даже раз пригласил сам принц!

- А ты тоже хотела потанцевать с принцем? – с легкой усмешкой полюбопытствовала тетушка. – Боюсь, даже если он захочет – не сумеет перетанцевать со всеми завидными невестами королевства.

- А я даже не завидная невеста, - всхлипнула Эйдин. – Не обязательно принц, тетя! Но я целый вечер просидела одна в углу.

- Это всего один бал, - попыталась успокоить ее та. – Такое случается.

- Нет! Такое могло случиться только со мной. С глупой дурнушкой, - девушка замотала головой. – Все танцевали, я одна сидела целый вечер в углу. Тетя, сестры и мачеха надо мною смеются.

- Ну-ну, милое дитя. Не слышала, чтобы они нынче над тобой смеялись. Им сейчас не до того. Младшая дочь твоей мачехи танцевала с самим принцем – они теперь головы ломают, как бы и завтра она попалась ему на глаза. Да никто из них и не заметил, что ты так и не танцевала! Тебя ведь больше всего насмешки волнуют? Ну, так ни мачеха с сестрами, ни отец твой не заметили ничего.

- Ну да. Что им всем за дело до бесполезной дурнушки?

- Ну, что с тобой делать будешь? – вздохнула тетушка. – Только не вздумай мне сказать – мол, и мне не должно быть дела до тебя! – прибавила она строго. – Ишь, развела сырость. Мне есть до тебя дело, ты племянница моя. Дочка покойной сестры. И никакая ты не дурнушка! Хватит уже глупости повторять за глупыми балаболками, которым, кроме как красы своей писаной, и кичиться больше нечем. Ты ведь веришь мне, Эйдин? – она подняла опущенную голову девушки, придерживая за подбородок, заглянула в глаза.

- Конечно верю, тетушка, - та всхлипнула снова, утерла слезы. – Почему ты спрашиваешь?

- А коли веришь – так послушай меня сейчас. Перетерпи еще несколько дней. Я вижу иногда будущее. На следующем балу ты снова будешь скучать целый вечер. Не перебивай! – прикрикнула она, видя, как вытянулось лицо племянницы. – Можешь на следующий бал вовсе не ездить, и в конце седмицы – тоже. Скажешь – мол, голова болит, или настроения нет. Придумай что-нибудь. Им дела до тебя особого сейчас нет, только обрадуются. Насмехаться, конечно, станут. Но ты перетерпи. Не спорь с ними.

- Да я с ними никогда и не спорила, тетушка, - робко отозвалась Эйдин.

- Оно да, - та снова усмехнулась. – С тремя-то разом – попробуй еще, поспорь! Вот и молчи себе. Ах да, чуть не забыла, - спохватилась она. – Самое главное – домой непременно вернись с того бала до полуночи! Обязательно. Не задерживайся там!

- Почему?

- Вот все-то тебе нужно знать. Просто запомни – домой нужно вернуться до полуночи! Как бы ни хотелось остаться.

- А потом? – девушка с надеждой уставилась на нее. – Что потом будет?

- Вот потом и увидишь, - тетушка улыбнулась ласково. – Все будет хорошо. Помни же – не позже полуночи! Ни в коем случае не забудь.

- Вот ведь важность, - вздохнула девушка.

- Да, важность, - тетя нахмурилась. – Так надо, милая. Все сложится лучшим образом! Ты только мне поверь.

- Я верю, - Эйдин впервые за все время улыбнулась сквозь слезы. – Я ведь помню – ты фея, тетушка. Добрая фея. Я помню, какие ты чудеса устраивала, когда я маленькая была.

- Ну уж, - проворчала та. И не сдержала довольной улыбки. – Беги теперь в дом. А то хватятся тебя. Вечереет уже.

- А ты не зайдешь? – девушка робко воззрилась на нее.

- Вот еще! – фыркнула та. – Чего я там не видела? Мачеху твою с ее дочками? В другой раз как-нибудь насмотрюсь, - она махнула рукой племяннице на прощание и вышла из беседки.

Эйдин вышла следом – но тети уже след простыл. Несомненно, та была феей.

- Ну, а на самом деле? – Аделина заерзала в кресле. – Неужто правда фея?

- Правда, - тетя кивнула, поднесла ко рту трубку и затянулась. Выпустила в потолок несколько колец дыма. – Самая что ни есть взаправдашная фея. И такое бывает.

- Взаправдашная. Такая же, как ты?!

- Нет, та прямо настоящая фея была. А ты что, думаешь, феи до сих пор есть?

- А куда они могли деться? Феи ведь не умирают! Они волшебные и невесомые.

- Волшебные и невесомые, - протянула тетя мечтательно. – Нет, милая, до настоящей феи мне далеко. Да и откуда бы здесь взяться настоящей фее? Так не бывает.

- Ну ладно, - девочка кивнула.

- Уж больно ты покладистая, аж подозрительно, - Мелисса усмехнулась. – Наверняка решила согласиться для вида – а сама намерена считать меня настоящей феей и дальше. Сознавайся! – она пристально уставилась на смутившуюся девчушку. – Ладно уж. По-моему, ты уж спать хочешь. Так носом и клюешь.

- Нет, я спать еще не хочу!

- А я говорю – хочешь. Что, не вижу, что ли? Ты беги, пора уже. Снова мать искать будет. Беги. Сказка длинная, ее долго еще рассказывать. Завтра узнаешь, чем дело кончилось.

Аделина нахохлилась, вскочила с кресла и выбежала, хлопнув дверью. Мелисса по-доброму усмехнулась. Всякий раз одно и то же. Вот что ты хочешь делай – а каждый вечер приходится едва не силой выставлять девчонку из библиотеки.

Она прислушалась к удаляющемуся грохоту башмаков по металлической сетке. Кажись, не в ту сторону она побежала.

Решила снова заглянуть к доктору Бору, поглядеть на хомячков? Как бы снова связка ключей не пригодилась. А то – вчера девчонка выпустила Гектора, нынче выпустит еще кого-нибудь. Гектор-то еще ладно – он один был, далеко не удрал. Проводку, которую он погрыз, заменили еще до полудня. Хомяк всю свою недолгую жизнь просидел в клетке и стушевался, обретя нежданную свободу. Как только Аделина ухитрилась его прохлопать? Такого увальня неповоротливого.

Ладно, Творец с ней, с девчонкой. И с доктором Бором, и с его хомячками.

Мелисса убрала трубку, поднялась и осторожно вышла из-за стеллажей. Потянулась до хруста в суставах. Хорошо! Стоит прогуляться – сколько можно сидеть в этом закутке.

Кинула неодобрительный взгляд на стол, где валялся лист с чертежом, из-за которого ругались техники. Это доктор Бор не видел того, что творилось в библиотеке пару часов назад! Право, жаль. Недурно было бы показать ему, как работают его подчиненные.