02. Сказка об отце Иерониме

У Иеронима не осталось никакого выбора – он схватил серебряный кубок, инкрустированный мерцающими рубинами, а затем стал наносить удары по трухлявым черепам. Но мертвец не испытывает ни боли, ни страха, а потому долго пришлось Иерониму бить их, пока все паны не легли оземь.

- Пусть с миром покоятся ваши алчные души, панове! Господь простит вас, ибо я лишь смертный и то могу простить вас.

И не смог подняться ни один мертвец. Их души упокоились и отошли к господу, ибо тот не различает между православным и католиком – ему всяко едино каким бы ни был христианином человек.

Бросив последний взгляд на всё лежащее богатство, Иероним крикнул, крестясь:

- Сгинь, нечистая сила!

И всё обратилось в мираж. Не осталось ничего кроме саркофагов, в которых покоились тела. А затем Иероним вышел наружу и стал пробираться дальше – прямо к логову нечистого колдуна.

- Приходи! – вдруг раздался оглушительный нечеловеческий вопль.

И вновь злая сила пыталась напугать и сбить с пути Иеронима – она выставила против него своих вурдалаков и утопленников, кикимор и виштиц, чёрных воронов и мохнатых волков.

Всё это сборище пускалось в дикий пляс, завывало и трещало костями. Утопленники смотрели своими разбухшими и выпученными зелёными глазами, а вурдалаки облизывали кровавые руки, которые были больше похожи на вилы. Кикиморы носились вокруг Иеронима, пытаясь укусить его за пятки, стараясь поцарапать хоть одним ноготком, а виштицы, похожие на омерзительных старух с волосатыми носами и ногами, бормотали нечестивые молитвы супротив всего человеческого рода. Вороны кружили под небом, громко каркая и проглатывая кусок за куском ещё горячей плоти, а волки медленно водили хоровод, завывая на неясную луну, которая едва виднелась за туманным покровом.

И тут нога Иеронима за что-то зацепилась. Он опустил взгляд вниз и увидел, как очередная могила растворяется, а оттуда слышится голос:

- Заходи, посидим…

И не сумел святой человек удержать равновесие – провалился прямо в могилу. А внутри неё было холодно и сыро, и повсюду лежали кости давно забытых людей. За столом сидел покойник со сползающей с лица кожей. Он медленно скрёб себе лоб одной рукой, а другой подкладывал в самовар шишки.

Валил густой дым, который пытался забить всё нутро Иеронима, но святой не сдавался – молитвы слетали с губ одна за другой, поэтому дым, в конце концов, отступил обратно.

- Садись, брат, выпьем чаю, - произнёс мертвец режущим уши голосом.

- Ты ли это, Ваня? – удивился Иероним, когда внимательно всмотрелся в то, что осталось от лица гнильца.

- Разве ж брата своего не признал?

- Что же с тобой сталось, брат мой родной? Как попал ты в услужение нечисти?

- Все мы попадаем к ней в услужение, ибо проклят род людской. И ты попадёшь к лукавому, чтобы ни делал и как бы ни старался, - невнятно выговаривал слова покойник, разливая кипяток в заварочный чайник.

- Твои уста лгут, ибо Господь прощает всех, а кто в ад попал – тот дьяволу душу свою продал.

- Может так, а может и не так, мой брат. А всё же прорицаю тебе – со мной в аду жариться будешь! – под конец уже выкрикивал покойник. Затем он пододвинул чашку к Иерониму и сказал: - Ты пей, пей. Смотри, когда остынет, то и глотка не сможешь сделать – нечеловеческий холод тебя скуёт.

- Не верю я, что ты мой брат! Никогда бы он не продал душу дьяволу, ибо всегда он был праведником, всегда жил по заповедям, как живу и я! – сопротивлялся Иероним, постоянно крестясь.

- А я уже и не брат твой! Но послушай, послушай, что скажу тебе, яко человеколюбец о чадах своих заботится. И было мне тридцать лет всего, когда отошла моя душа от тела, а попала она не к Нему, а к Тому, что живёт внизу. И знаешь почему? Потому что любил я слишком брата своего родного, да названого, да всякого человека, да всякую живущую тварь.

- Бог бы не дал забрать твою душу, будь ты и вправду мне брат! Ибо помню я брата своего праведником и хорошим человеком, а ты, видно, мерзавец, что людей честных с пути сбивал, а ныне и после смерти тем же промышляешь. Но Бог прощает тебя, а яко он, то и я прощу тебя. Иди с миром! – встал из-за стола Иероним и перекрестил смрадное тело, сидящее напротив.

А затем мертвец исчез, а Иеронима вытолкнуло наружу – назад к диким пляскам и буйству нечистой силы. Могилка затворилась обратно, будто никогда и не растворялась.

- Приходи! – вновь раскатился гневный крик колдуна.

И Иероним пошёл. Всё его тело изнывало от боли, ибо всякий человек знает, что борьба с нечистым отнимает последние силы. Но душа святого пела, и ей вторили голоса ангелов.

Неожиданно, из темноты и мрака появилась лапа вурдалака, которая попыталалась достать до горла Иеронима. Но дьяволову отродью удалось лишь оцарапать кожу на шее святого. И если раньше мертвечина не могла подойти и на шаг, то теперь же стояла и плясала почти вплотную. Сгустки слюны и желчи заливали лицо и тело Иеронима, но он продолжал идти, крепко сжимая кулаки и читая молитвы вспоможения Господнего.

Но затем послышался жуткий вой, а после разверзлись небеса – оттуда полетели рогатые твари, несущие в каждой руке по грешнику. Эти несчастные вопили и кричали, будучи пронизаны шипами и когтями. Их кожа была содрана так, что тело оголилось до кровавых мышц.

- Господи, господи, господи… - удавалось лишь шептать Иерониму, ибо жар адского пламени обугливал его нутро.

- Ты пришёл! – радостно взвизгнул колдун.

Он стоял прямо перед Иеронимом. В омерзительной накидке, с пылающими зелёным цветом глазами, а вокруг его головы летали улыбающиеся черепа. Безумство и грешное непотребство творилось всюду вокруг.

Но Иероним заметил нечто странное среди всей этой зловонной массы. И вправду, сзади у ног колдуна сидела на коленях маленькая девочка.

И задел-таки нечистый тайную струнку в душе праведника! Не выдержал Иероним этого вида, не сумел совладать с собой. Потерял былое хладнокровие, и поддался страху - страху за ближнего своего…

- Отпусти несчастное дитя! – слабо выкрикнул Иероним, хватаясь за надгробную плиту, чтобы не упасть.

- Ты пришёл! Пришёл! Слабый и безвольный святой, грешник, каких свет не видывал. Пришёл!

- Я прощаю тебя, ибо тебя прощает Господь наш. Отпусти дитя, пусть она идёт. Безвинна и непорочна душа её – не тебе и не Ему мучить её.

- Отдай свою душу взамен её души, сладкоречивый праведник и святой.

- Отдай, отдай, отдай, отдай… - вдруг раздалось со всех сторон. Это стали шептать прямо в уши своими змеиными языками вурдалаки, водить чёрными когтями вороны, выть печально волки, кусать кровожадно кикиморы.

- Нет веры тебе, колдун! Ибо всякий знает, что ваш род – это род лгунов и обманщиков!

- Вот тебе моя клятва, отец Иероним! Клянусь я, колдун, что, ежели не отпущу невинную душу этой дщери, то попаду прямо отсюда в рай! Меня простит Господь за мои грехи, а затем возьмёт мою душу из ада, чтобы она вечно томилась меж Эдемских садов!

- Но выполнишь ли ты клятву, нечестивец?

- Хочешь ты, чтобы душа её стала свободной, или нет?! – возопил колдун, а затем щёлкнул костяшками пальцев о покосившийся крест.

Тут, из-под земли стали выбираться страшные создания, которые некогда были людьми, но не христианской веры. Басурмане, кои полегли в этих местах в несчётных битвах. Разодетые в пластинчатые панцири, с ятаганами в гнилых руках, они все окружили девочку. Кое-кто держал своими хлипкими костями мощные луки с натянутыми стрелами.

- Стой! Хорошо, нечестивец! Хорошо… - отец Иероним упал на колени, ибо у него не осталось никаких сил стоять долее.

- Скажи вслух, повтори за мной: "Я отдаю свою душу Дьяволу. Я клянусь служить нечистому до скончания веков, вплоть до Судного Дня!".

- Хорошо… Я отдаю свою душу Дьяволу. Я клянусь служить нечистому до скончания веков, вплоть до Судного Дня.

А затем отец Иероним рухнул оземь.

Туман рассеялся, вурдалаки, утопцы, покойнички, вороны, волки пропали и испарились. Не было более ни колдуна, ни всех его прислужников. Осталась лишь бедная девочка, лежащая без сознания, да тело праведника, коего звали отец Иероним.

И где-то под толщей земли пролилась скупая слеза одного мертвеца.

Чай остыл, как остыло и тело святого.

Кто знает, быль то была иль небыль? Но девочка и вправду пришла утром в село – ни жива, ни мертва. Вся дрожит, будто зима, а на деле лето. И лишь спустя долгие года она смогла рассказать сбивчивый рассказ о том, как её душу пытался похитить злой колдун на кладбище, но её спас святой отец Иероним…