Жизнь - интересная штука (Конкурсное №4)

- Проклятая погода, никакого спасенья от неё нет! – гневался худой мужчина, раздеваясь в прихожей. Ему под ноги кинулся красивый серый кот. Мужчина чуть не упал, а затем закричал: - И ты ещё! А ну пошёл к черту! – и пнул несчастное животное закованной в зимний ботинок ногой прямо по животу. Раздался жалобный визг, и кот, вильнув хвостом, побежал в большую комнату.

- Зачем ты обижаешь Локи?! – выбежала девочка лет восьми из своей комнаты в коридор. У неё была даже не комната, а коморка площадью девять квадратных метров на которых кое-как умещались кровать, двустворчатый шкаф, комод, письменный стол со стоящим на нём настольным компьютером, а над ним прибитые к стене книжные полки. Казалось, что они вот-вот сломаются от непомерного веса и обрушатся вниз.

- Соня, отстань, у меня был плохой день, - было видно, что мужчина, как только увидел девочку, сразу слегка присмирел и лишь натужно раздувающиеся ноздри говорили о том, что он сильно злится.

Тут слева от мужчины из закутка коридора со стороны кухни вышла женщина лет двадцати семи на вид: красивая, ухоженная, с маникюром, однако вместо какой-либо прически у неё на голове разместилось воронье гнездо. Казалось, что в любой момент оттуда выглянет чей-то маленький клювик и резко скажет: "Кар!". Женщина смерила мужчину презрительным взглядом, а затем произнесла:

- Ты почему ребёнку грубишь? Ты зачем кота шпыняешь?

- Отвали от меня, пожалуйста, - устало ответил мужчина, вешая куртку на крючок. Судя по всему, он уже приходил в некоторое подобие уравновешенного состояния, но было достаточно лишь одной искры, чтобы вновь зажечь пламя.

- Ты не успел прийти домой, а уже всем нагрубил и обидел бедное и несчастное животное. Вот скажи, тебе не стыдно?

- Да что тебе от меня надо? – нервно спрашивал мужчина, проходя в большую комнату и раздеваясь. – У меня был самый отвратительный день из всех отвратительных дней на свете! Оставьте меня в покое хотя бы на некоторое время.

- Тим, так нельзя, ты понимаешь? Извинись перед ребёнком, - руки женщины были сложены на груди, а глаза выражали явную угрозу.

- Извини, - буркнул себе под нос Тимофей Константинович, посмотрев куда-то в сторону своей дочери Софьи.

Сонечка ничего не ответила, как-то странно посмотрела на отца, схватила вылизывающегося кота и ушла к себе в комнату.

- Довольна, Оксан? Что ты привязалась ко мне? Всё, иди куда шла, оставь меня в покое.

- Да кому ты нужен, могу вообще с тобой не разговаривать. Только и знаешь, что грубить всем, нормально общаться не умеешь, - ядовито ответила Оксана и ушла обратно на кухню.

- Да-да, вали уже, - сам себе прошептал Тимофей и надел домашнюю футболку.

Затем Тимофей Константинович решил пройти в туалет, дабы очистить организм от пагубных веществ, но, открыв дверцу, он увидел аккуратную кучку кала, которую, судя по всему, любезно оставил здесь кот по кличке Локи.

- Боже! Твою мать! Урод! Пёс смердящий! Я даже в туалет не могу сходить спокойно, это какое-то безумие! – кричал Тимофей, убирая за котом толстым слоем туалетной бумаги.

- Да закрой ты там рот уже! Рот - помойка, - крикнула в ответ Оксана.

- Иди к чёрту! У тебя никто не спрашивал совета! – прибрав за домашним питомцем, Тимофей Константинович сделал то, что требовали его естественные нужды, а затем пошёл в ванную комнату и тщательно помыл руки. Зайдя на кухню, он увидел здоровенный мешок с мусором, лежащий на полу.

- В этом доме никто не может убрать за котом и выкинуть мусор?! Почему я должен приходить и всё делать сам, это просто уже ни в какие ворота не лезет!

Оксана развернулась и произнесла:

- Ты захлопнешь свою варежку уже? Надоел, сил нет никаких. Только и делаешь, что орёшь на всех и на всё. Иди и выброси мусор.

- Слышь ты, хорош мне грубить, дура! – извергнул из своих уст Тимофей Константинович, разгорячившись пуще прежнего. Он и сам не понимал причины своей агрессии, но не был в состоянии успокоиться и сдержать себя от ругательств и препираний.

- Это я дура?! А ну пошёл вон, козёл плешивый! - и кинула в него скалкой.

И кусок филигранно вырезанного дерева угодил Тимофею Константиновичу прямо в кадык. Тимофей поперхнулся слюной и закашлялся, а из глаз у него брызнули слёзы.

- Ты что творишь? Шибанутая на голову, сумасшедшая дура, лечиться пора, я тебе наряд людей в белых халатах вызову! – а затем Тимофей подбежал к жене и влепил ей мощную пощёчину. Оксана пошатнулась от удара и сильно ударилась затылком об угол навесного шкафчика.

- Нравится тебе, сука? Могу ещё прописать, чтоб повадно не было, - в глазах у Тимофея Константиновича горел какой-то зловещий огонёк.

Вообще, Тимофей был человеком хорошим, спокойным. Но иногда с ним случались подобные эксцессы, приводящие разум в закоулки всесильной злобы, гнева и ярости. Объяснить он это сам себе не мог, просто чувствовал, как внутри поднимается огромная волна, больше похожая на целый тайфун. И если дотронуться до Тимофея в этот момент, то на несчастного человека, посмевшего совершить этот необдуманный поступок, обрушится вся мощь мирового океана. При этом сам Тимофей в такие моменты переставал контролировать свои поступки, ибо гормоны и адреналин били ему в голову самый громкий набат из всех набатов земли: "Бей, бей, бей, бей, бей, бей, бей".

- Урод! Тварь! – по щекам Оксаны текли ручьи горьких слёз боли и унижения.

Тимофей не выдержал. Он как вулкан, как неумолимая стихия природы, взмахнул кулаком и впечатал его точно в губы жены. Оксана согнулась пополам и схватилась руками за рот, а затем упала на кафельный пол. Между пальцев у неё текли струйки алой крови.

Тимофей Константинович развернулся и увидел Сонечку, которая стояла в коридоре и смотрела на происходящее расширившимися от ужаса глазами. К сожалению, ребёнку было невдомёк, что стоит уйти в сторону от катящегося на тебя валуна, ибо, быть может, тот валун и пожалеет о содеянном, но остановить сам себя не сможет. Тимофей рванулся вперед, опрокинул девочку навзничь, отчего та сильно ударилась головкой о пол. Затем он посмотрел на свою жену и родную дочь, что-то пробурчал себе под нос, пошёл в прихожую, быстро оделся и вышел из квартиры, громко хлопнув за собой дверью.

- Сонечка, Соня! – кинулась мать к дочери, совершенно позабыв о том, что у неё течёт кровь из-за разбитой губы.

Девочка лежала на полу и горько плакала, закрыв лицо миниатюрными ручками.

- Как ты, маленькая моя? Больно? Покажи, - потребовала Оксана и приподняла голову дочери. Ничего страшного не было: ни крови, ни шишки. Девочка плакала не от боли физической, а от боли душевной.

- Оставь! – вскочила Сонечка на ноги и посмотрела на маму. – Почему он такой? Что мы ему сделали?

Но у матери не было на это ответа.

Так ничего и не дождавшись, Соня кинулась в свою комнату, закрыла за собой дверь на замок, рухнула на колени перед кроватью, сложила руки у груди и горячо шептала в потолок, обливаясь слезами:

- Господи, Боженька, прошу, пожалуйста, услышь меня! Помоги моему папе! Он такой хороший человек, он хороший, хороший! Просто запутался, он не со зла, я знаю. Помоги ему, протяни руку помощи, прошу тебя! Я так редко тебя о чём-то прошу, разве не можешь ты выполнить мою просьбу? Я никогда больше не буду тебя ни о чём просить, я клянусь! Пожалуйста, помоги ему! – закончив свою быструю молитву, Соня стала быстро-быстро креститься.

Было тридцатое декабря. Снег не просто падал с неба, он превратился в настоящую пургу, мешающую всем людям, которые по воле случая оказались в это время на улице. Среди них был и Тимофей Константинович.

Он вышел из круглосуточного магазина с двумя бутылками пива. Вскинул руку, посмотрел на часы, которые показали ему, что нынче уже десять часов вечера. Затем он прошёл метров триста до парка и уселся на лавку, занесённую толстым слоем снега. Было градусов двадцать ниже нуля, но Тимофея это не волновало. Его вообще ничего не волновало.

Он поставил одну бутылку рядом с собой, а другую открыл зажигалкой. Видимо пиво внутри изрядно потряслось, потому что, как только крышка слетела с горлышка, вверх ударила густая струя пены.

- Твою ж ты мать! – выругался Тимофей, отставив руку подальше, однако, уже успев облиться чудесным хмельным напитком. Когда извержение закончилось, он приложился к бутылке и осушил её одним залпом.

Подняв глаза к небу, которого не было видно за потоками проносящегося туда-сюда снега, Тимофей задал риторический вопрос:

- Что мне делать, Господи?

- Может, стоит начать с того, чтобы не пить пиво, сидя одному на лавке во время страшной пурги поздно вечером? – неожиданно раздался голос откуда-то справа.

- Чёрт! Вы напугали меня! – вздрогнул Тимофей, повернув голову в ту сторону, откуда раздавался голос. Но к вящему удивлению, ни справа, ни слева, ни сзади, ни спереди никого не было.

- Кого высматриваешь? – опять раздался голос.
Тимофей вскочил на ноги и стал крутиться вокруг своей оси как юла.

- Да что же это? Что это? Кто говорит?

- Я говорю, а кто ещё?

- Кто ты то? Кто?

- Я, - раздалось за спиной у Тимофея. Тот так резко развернулся, что чуть не плюхнулся головой в сугроб. Перед ним стоял мужчина в вязаной шапочке, в толстом красном пальто, на руках были белоснежные варежки, а на ногах розовые сапоги. "Цирк Шапито! Никак оттуда сбежал!" – подумалось Тимофею.

- Это вы говорили со мной? – задал он вопрос мужчине.

- Ага. А вы кого-то ещё видите вокруг?

- Нет, не вижу. И вас не видел. А потом раз! И вы тут стоите.

- Так иногда случается. Бывает.

- Что вы хотели от меня? Мелочи у меня нет, - уселся обратно на лавку Тимофей и вновь приложился к бутылке.

- Разве я похож на бездомного? – чуть приподнял бровь незнакомец.

- А на кого вы похожи, по-вашему? На вас надета какая-то сборная солянка – сразу видно, что вы где-то с разных помоек вещи собирали.

- Не все одеты с помоек, кто выглядит иначе, чем ты.

- А ты философ что ли? Иди куда шёл, старик.

- Не могу.

- Ты издеваешься что ли? – Тимофей почувствовал, как в нём опять поднимается буря, готовая вырваться наружу в любой момент. Этот нелепый старик страшно бесил его.

- А похоже на то? – чуть улыбнулся старик.

- Слышь, я сейчас разозлюсь, и ты будешь торчать вверх ногами вон из того сугроба, - по лицу Тимофея можно было понять, что он не шутит.

- Я думаю, что ты ничего мне не сделаешь, - раздался ответ старика, который продолжал невозмутимо стоять напротив лавочки.

- Ну, всё! Достал урод! – и Тимофей кинул бутылку в сторону, а затем рванулся к старику.

Как только его руки дотронулись до красного пальто, Тимофей почувствовал, что его внутренности сейчас выйдут наружу, будто он стартовал с места, как космическая ракета, приобретя скорость равной двум космическим. Мир вокруг закружился, завертелся, засверкал миллионом красок и оттенков. Красный цвет сменялся зелёным, тот прыгал на место синего, а этот, в свою очередь, любезно подвинув фиолетовый, выпихнул из общего круга желтый и оранжевый цвета.

Так продолжалось не больше секунды. А затем Тимофей почувствовал, что вновь стоит на твёрдой земле. Вот только не возле лавки в парке, а в чьей-то квартире. "Что за чертовщина?!" – воскликнул он у себя в голове. На против него всё также стоял старик в красном пальто.

- А хорошо получилось, правда? – спросил он, радостно засмеявшись.

- Что это было?! Какой-то бред!

- Тихо, не шуми, - приложил старик палец к губам и показал куда-то вправо.

Тимофей посмотрел в ту сторону и увидел свою дочь Сонечку. Вот только она была старше лет на десять. И одета как-то странно: в чёрную кожаную куртку, высокие ботинки с металлическими мысками и потёртые лосины. Всё лицо у неё было размалёвано так, будто какой-то безумный художник-сатанист взял в руки мольберт и испробовал своё искусство на Софье. А затем Тимофей заметил, что её глаза куда-то запали, всё тело дрожит и ходит ходуном.

- Что с ней такое? Как это возможно? Соня? Сонечка! – рванулся к дочери Тимофей Константинович, но, попытавшись до неё дотронуться, понял, что его руки прошли насквозь.

- Она в царстве грёз, дорогой мой друг, - сказал старик и показал куда-то на пол. Тимофей бросил свой взгляд туда же и увидел грязный кровавый шприц, лежащий возле тоненьких и белых ручек Сони.

- Что? Это…Это… Какое-то безумие… - схватился за голову Тимофей.

- Это её будущее. Посмотри на неё. Через несколько часов она умрёт от передозировки, а затем отправится к маме на небеса.

- На… На небеса? Что ты несёшь? Что происходит вообще? Что ты со мной сделал, ублюдок?! – закричал Тимофей и попытался ударить старика.

Но, как и в прошлый раз, он лишь почувствовал, что мир ушёл из-под его ног, а сам он улетел куда-то в непроглядную высь. Не прошло и секунды, как старик и Тимофей опять стояли на твёрдой земле.

В лицо Тимофею бил сильный ветер, который нёс с собой обильные капли дождя. Оглядевшись, Тимофей понял, что стоит на кладбище, где повсюду понатыканы кресты и надгробия.

- Что происходит?.. Боже, что со мной?

- Взгляни! – приказал старик и вытянул руку вперед.

Тимофей посмотрел прямо перед собой и увидел надгробие, на котором были выбиты инициалы: "Гордеева Оксана Фёдоровна". Могила была запущена – никто уже давным-давно не менял иссохшие цветы, никто не убирал позабытые венки, никто не ставил свечки. Судя по всему, какой-то заботливый человек приходил сюда какое-то время. Установил это надгробие ухаживал за могилой, но потом забросил это дело. Перестал делать бессмысленную работу, ведь какой прок покойнику от того, что на его могиле высаживают цветочки?

- Оксана?.. Как… Я ничего не понимаю, где мы? Что ты со мной делаешь?

- Это твоя жена, взгляни. Посмотри, что ты сделал, дорогой друг, - вновь засмеялся старик.

- Я… Я не мог… Я не мог её убить! Это не правда! Это какой-то мираж, это иллюзия, это галлюцинация! Кто ты такой?!

- Нет, Тимофей, это ты убил её. Разве ты не помнишь? Вы опять поругались, ты схватился за нож в пылу ярости, а затем нанёс ей порядка шестидесяти ударов. Она скончалась на месте, а её душа отошла Господу на небеса, чтобы смотреть оттуда на тебя с вечным укором.

- Я не делал этого! Я не мог совершить такой поступок, это выходит за все рамки, это не логично, это… Это…

- Это истина, - прервал Тимофея старик. А затем он схватил его за плечо, и они опять взлетели с немыслимой скоростью вверх. Тимофей мог видеть, как он проносится над яркими огнями Москвы. Вот мимо него пронёсся Храм Христа Спасителя, а вот был Кремль, а затем они промчались рядом с Третьяковской галереей, чуть не задев её прекрасных стен. А потом они вновь приземлились куда-то.

Вокруг сновали тысячи и тысячи самых разных людей. На их лицах была написана радость, предвкушение, азарт. Кто-то кричал: "Новый год! Новый год!". Затем в небе расцвели бутоны фейерверков, которые не только оглушали людей, но и приводи в неописуемый восторг.

- Прекрати это делать! Пожалуйста, прошу тебя! Остановись! Кто ты такой, ответь мне? – взмолился Тимофей, упав на колени. По его щекам текли слёзы.

- Я тот, кто был всегда. Я тот, кто всегда будет. Я есть начало и есть конец, - многозначительно ответил старик и улыбнулся. – А от тебя мне ничего не нужно. Просто меня попросил один хороший друг, чтобы я тебе помог. Чтобы я направил тебя на путь истинный. Скажи же мне, Тимофей, понял ли ты то, что я хотел тебе сказать? Осознал ли, кто ты и какое место уготовано тебе в жизни и после смерти?

- Да, я всё понял… Я понял! – закричал Тимофей, продолжая стоять на коленях в снегу и проливать горькие слёзы. – Я клянусь, что я изменюсь! Я всё понял, понял, понял…

- Не грусти, Тимофей, - старик дотронулся до подбородка несчастного Тимофея и приподнял его голову. – То, что ты видел – это лишь один из возможных путей. Ты только ступил на него, дотронулся мыском ноги, но ещё не прошёл и пяти шагов. Ты можешь убрать ногу, посмотреть на другую дорогу и пойти по ней. Взгляни, мой друг, - и старик прикрыл глаза Тимофея рукой.

Сполохи огня. Весело летят искры костра во все стороны. Раздаётся радостный детский смех.

- Тим, дай, пожалуйста, зефирки, - попросила Оксана, показывая куда-то за спину Тимофею. Он недоумённо оглянулся, совершенно не понимая, как здесь очутился. Затем спохватился, протянул назад руку и схватил пакет с зефиром.

- Спасибо, большое, дорогой, - мило улыбнулась жена.

- Папа, папа, смотри! – закричала Сонечка, протягивая Тимофею сжатые руки. А затем она их раскрыла, и оттуда выпрыгнул кузнечик.

- Соня! Брось эту гадость! – сморщилась Оксана.

- Мама, это не гадость, а кузнечик! – а потом радостно засмеялась. Этот звук ласкал уши. Словно журчит весёлый горный ручеек, совершая свой извечный путь вниз, всё дальше и дальше по склонам горы. Солнышко отражалось от этого ручейка, и тот человек, которому посчастливилось быть ослеплённым лучиком этого света, становился самым добрым, счастливым и умиротворённым на всей планете.

Тимофей улыбнулся.

А затем кто-то коснулся его плеча, и всё опять закружилось, и завертелось.

Приземлился он прямиком на ту же самую лавку, находящуюся в парке, с которой когда-то и стартовал в свой долгий и поучительный путь. Снег бил ему прямо в лицо, но это совершенно не заботило Тимофея. Но уже не потому, что он был неимоверно зол. Нет. Теперь он всё понял. Наконец-то он осознал простую истину – как нужно жить.

И Тимофей Константинович заслужил прощения своей жены и дочери. Не сразу конечно же. Чтобы получить прощение требуется много времени. Но он старался изо всех сил. Старался сделать то, что в его власти, чтобы побороть внутренних демонов, чтобы обрести покой и не обижать близких. Ведь кто может помочь нам в минуту тяжёлой невзгоды кроме близких? Никто. Только самые-самые родные души всегда протянут тебе руку помощи, только они готовы поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, как успешных, так и неудачных.

А потом, ровно через год и один день, Тимофей зашёл в квартиру, где его встретила любящая жена, ласковый кот и прекрасная дочка.

- Привет, дорогой! Как прошёл день? – спросила Оксана.

- Так сяк, но сойдёт, - улыбнулся в ответ Тимофей Константинович и обнял жену. Однако их крепкие объятия были неумолимо разрушены, потому что кое-кто тоже захотел свою порцию ласки и любви – это Сонечка с котом на руках втиснулась меж двух взрослых.

- Папа, я тебя люблю, - прошептала она.

- Я тоже вас люблю, мои родные, - и Тимофей крепко сжал всю семью.

А затем они прошли на кухню и встретили Новый год.

И все последующие года Тимофей никогда не злился понапрасну, никогда не обижал свою жену и дочь, никогда не шпынял кота, никогда не ругался. Он стал спокойным и добрым человеком, каким всегда и был в душе.

Знаете, жизнь – интересная штука. Человек может совершать невероятные по своей жестокости и бессердечности поступки. Человек может быть чёрствым, грубым, грязным морально. Может воровать, бить других, даже убивать! Но достаточно одного случая, одной картины, одного слова, одного путешествия – и человек меняется навсегда. Меняется к лучшему, стремится душой к Богу, пытаясь искупить грехи прошлого. В какой-то момент человек осознает истину. Истину о том, как нужно жить.

Да… Жизнь – интересная штука!