Блог портала New Author

Убить в себе человека (18+)

Аватар пользователя Kamazok
Рейтинг:
0

1. Трансгуманизм
2. Ювеналка
3. Матриархат
4. Работорговля
5. Завтра Война!
6. Продано
7. Вдолг
8. Оазис
9. Гардасил
10. На спор
Бонус: Бессмертие

---
--
-
1. Трансгуманизм

"Человек, несовершеннен...",- были первыми словами, которыми встречал детей, учебник по Трансгуманизму.

И школьники, широко открыв рты, жадно глотали каждое слово учителя. Им был негр, одетый в женскую одежду, по последнему писку моды, каблуки, юбка...

"Толерантность - одна из важнейших ценностей современного общества",- рассказывал мисс Сэм Грин, увлечённо, привлекая к себе внимание.

"Вы все равны",- указывал Сэм, на несущественные различия в цвете кожи, многонационального, ныне единого американского народа, и продолжил,-"И скоро определитесь точно, не только со своим полом, кем вы хотите быть, мальчиком или девочкой, но так же и с первыми половыми партнёрами"

Дети зашептались, ведь 14 лет - это возраст официальной половозрелости, когда им разрешалось всякое разное, хотя некоторые из них, делали всё что хотели, уже давно.

"Чип, на подкорку",- объявил Сэм громко, и наночипы, вживлённые в детстве прямо в мозг детям, активизировались, и зудя, принялись дословно записывать каждое слово, выводя внутри черепной коробки, причудливого вида бороздки, чтобы потом эту информацию невозможно было оттуда изъять, если только вместе с мозгом.

Вглянув на детей, со стороны учителя, все улыбались, не выражая никаких более эмоций, кроме счастья. Они все поголовно, были подсажены на таблетки, антидепрессанты и позитивное мышление, сделали своё дело.

А на сетчатку глаз, выводилось изображение с текстом, и картинкой, для лучшего запоминания материала.

(...)

А к концу, последние 20 минут, были посвящены записанному обращению президента Америки. Ныне, это был уже не человек, а только его мозг, помещённый в бурлящую кислородом жидкость, и иголками с токопроводящими жилами, воткнутыми непосредвенно.

Во время речи, детей незримо сканировали, наблюдая за реакцией, и любое отклонение от нормы, и дефектный ребёнок сразу отправлялся на утилизацию, с последующей промывкой мозгов, и по принятому в 2035 году закону, будет тут же подвержен разбору на органы.

Звонок, и дети выстроившись в очередь, подставляли свои запястья к считывающему устройству, сканирующему их невидимые штрих-коды. Это был и их паспорт, и все их документы. И вот, они наконец все вышли, а Сэм остался один.

Следом, Сэм достал из своей женской сумочки, косметичку и прихорошился. "Последний урок на сегодня",- с грустью в голосе проговорил он, ведь заработанных денег, ему едва хватало чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Город, так и кричал красками от боли. За улыбками прохожих, зияла пустота, и страх, что за ними придут, в случае даже небрежно брошенной негативной мысли, и они терпели.

"Отель "Пятнистая Газель", вот мы и пришли",- мысленно проговорил Сэм, и зашёл внутрь. Номера здесь были общими, койко место выделялось на одного человека, отделённое от всех тонкими стенками.

Под горячем душем в общей душевой, на Сэма часто набегами запрещённые мысли, которые невозможно было погасить, подсказывавшие ему, что он делает что-то неправильное, но он всё никак не мог понять, что именно.

И уставившись в стену, к молчаливому Сэм Грину, выглядевшему сейчас как обычный мужчина, сзади подошла голая девушка и обняла его,-"Ты свободен?",- приговорила та, прижимаясь к его спине, своими прелестями...

(...)

Сэм ворочался, и не мог уснуть, ему лезла в голову та девушка, почему-то она чем-то привлекла его, и что-то в ней вызывало в нём интерес.

"Она обычная девушка, ничего особенного",- повторял Сэм.

"Ты же уже сменил пол, так какие проблемы, живи как женщина, ты ведь больше не мужчина",- мысли лезли в его голову.

"Ааа... но я хочу её, я хочу снова быть мужчиной, чтобы взять эту женщину как мужчина, и сделать её своей",- нетерпелось Сэму, но обратно хода не было, после поворота не туда.

"Какое же это ущербное общество, хочу чтобы оно однажды было уничтожено, вместо со своими ложными идеалами",- сгоряча крикнул Сэм, и испугался своим же словам, а вдруг его кто-то услышал?

"Плохо, плохо, надо принять успокоительное",- и закинувшись горстью таблеток, Сэм мигом уснул. Утром же, перед ним стояли двое, из министерства Порядка.

"Гражданин, Сэм Грин, на вас поступила жалоба. Пожалуйста, пройдёмте с нами",- дружелюбно попросили его господа в форме, увели, и больше Сэма Грина, никто из присутствующих, не видел.

---
--
-
2. Ювеналка

Недалёкое будущее, Раиссия.

Отверзаются Царские Врата и из алтаря выплывает священник в белых ризах. И подойдя к «новоневестным», трижды осеняет их крестным знамением, вручая зажженные свечи и кадит их.

"Мы собрались сегодня здесь, чтобы скрепить узами брака, раба божьего Романа...",- и немного помедля, продолжает,- "И раба божьего Алексея"

(...)

"Скорее, Миша, мы просто должны успеть, и покинуть сегодня эту чёртову Раиссию, должны!",- собирала вещи мать одиночка, а её сын крутился рядом, мешаясь.

"Ты точно всё взял?",- переспросила она в дверях, и когда Миша кивнул, они вышли из дома. Деньги на всех её счетах, были заморожены судом, ловить попутку пришлось так, расплачиваясь чем придётся.

По пути, она постоянно совала руку в кармашек на груди, проверяя билеты на самолёт до Германии, и благодарила бога, за шанс наконец-то сбежать из этой проклятой дыры.

Аэропорт, проверка багажа на ленте с помощью рентген-аппарата, и каверзные вопросы от персонала, к волнующейся матери.

"Цель вашего визита в Германию",- улыбаясь, произнёс сотрудник аэропорта, осматривая Катерину.

"Да вот, решила отдохнуть с сыном пару недель",- врала мать, лишь бы от неё отстали. А у неё самой, в душе было лишь одно желание убежать, и никогда более сюда не возвращаться.

"Разрешите посмотреть ваши билеты обратного рейса",- не переставал допытывать сотрудник, не желая пропускать дальше, измученную жизнью женщину.

"Конечно, вот они",- достала она приготовленные заранее билеты. Ведь новые законы запрещали покидать Раиссию без обратных билетов. За такое, сажали всю цепочку участвующих в этом лиц. Бестолковые власти - стали новым бичом Раиссии, после дураков и дорог.

"Желаем вам приятного полёта",- сообщили у стойки регистрации на рейс пассажиров, и когда казалось бы всё кончилось хорошо, и мать успокоилась, последний из детекторов запищал, среагировав на шрих-код на запястье, это значило, что судебное решение вступило в силу.

"Похоже, мы не успели",- и мать, горько посмотрела на ничего не понимающего сына, и крепко сжала его за руку.

(...)

Отняли ребёнка. Долги погасили квартиру продав, а никому не нужную женщину, на улицу, она более не мать. Славься Раиссия, братских народов тюрьма.

(...)

Маленький Миша, сидя на скамейке в детдоме, уже ждал прихода своих новых родителей. И думал, какими же они будут, ведь других родственников кроме матери, у него не было.

"Они все погибли",- отвечала ему мама, когда она ещё была с ним.

К Нему подошли двое мужчин, и сели рядом. Один из них, с рыжими волосами, достал какую-то конфетку и отдал её Мише. А тот, взял её в рот, и начал рассасывать, это была красная барбариска.

"Ну привет, Миша",- заговорил рыжий.

"Ты мой новый Папа?!",- удивился Миша, и добавил,-"У меня никогда не было Папы"

"Теперь их будет сразу два",- втиснулся в разговор второй, чернолосый, восточной внешности.

"Два Папы, без Мамы!?",- не понял Миша, переспросив, на что получил утвердительный ответ.

(...)

Детство - период жизни ребёнка, когда в его голову, закладываются нормы поведения, необходимые для взрослой жизни.

Украсть у ребёнка детство - значит украсть и его будущее.

(...)

"Твой новый дом. Твоя личная комната. Вот кухня, зал, туалет...",- показывали Роман и Алексей, новый дом, своему только что усыновлённому ребёнку.

"Круто, а у нас с мамой, раньше была только одна общая комната",- радовался Миша.

"Ах ты бедненький, дай я тебя обниму",- и сильные мужские руки рыжего Алексея, обхватили Мишу.

Они покушали, радостно отвечая на вопросы Мишки. После, на диване смотрели телевизор, а Мишка сидел между ними, окружённый вниманием и заботой. Сильно устав, он заснул, и родитель #2, отнёс его в кроватку и укрыл одеялом.

Ночью, Мишка проснулся, ему сильно захотелось в туалет, он встал и в темноте начал искать его. Заметив, как через щёлочку в не закрытой двери, проступает свет, он решил заглянуть внутрь, и испугавшись, закричал, увидев как два голых мужика борются между собой.

(...)

Вскоре, Алексей и Роман разошлись, а Мишка остался с Алексеем. И вот, когда Алексей напившись, привёл домой своего нового спутника жизни, из числа сексуальных меньшинств, тот обратил внимание на Мишку.

После, они начали жить вместе, Алексей, Мишка и Гога. Пока однажды Мишка не был найден изнасиливанным и задушенным, а рядом с его голым изуродованным побоями тело, был воткнут в пол окровавленный нож.

Сожитель Алексея, Гога, тоже пропал. А в личных вещах мальчика Мишки, был найден дневник, который он тайно вёл со дня его первого истязания Гогой, и боялся кому-либо об этом сказать, под страхом смерти.

---
--
-
3. Матриархат

Где-то во тьме звонко бренчит связка ключей, скрежет замка, и свет от открытой двери, проникает в прихожую. На пороге стоит мужичок под шафе, с сумочкой коженной, и цветами. А перед ним, дожидаясь, жена.

"Козёл! Снова пьяный! Я уже все морги обзовонила, а ты тут, здоровенький! На своих двоих-то дотяпал, скотина!"

"Это тебе",- и мужичок, протягивает жене, купленный на остановке, букет цветов, который тут же летит на пол, после того, как его рвёт, на пороге собственного дома.

Мальчик Ваня, просыпается от шума, и выходит из своей комнаты, посмотреть что произошло, держа в руках любимого мишку, плюшевую игрушку.

В прихожей включён свет, Папа валяется рядом в собственной блевоте, а усталая, но чем-то довольная Мама, уже несётся к нему с ведёрком с водой, и половой тряпкой.

"Мама, а что с Папой?",- интересуется маленький Ваня, никогда ранее не видевший отца в таком состоянии.

"Не твоё дело, живо иди спать!",- грозно прогоняет его мать, запирая дверь снаружи на ключ. А сама, идёт заканчивать своё грязное дело, проговаривая вслух,-"И за что же мне бог послал такое наказание? Чем я это заслужила! У меня будто не один, сразу двое детей!"

А Ваня, лёжа на кровате, через стены слышал громкие причитания матери в своей адрес, но молчал, иначе бы ему тоже влетело по первое число.

(...)

Через пару лет, когда Ваньке исполнилось 12 лет, его подозвал к себе отец, для серьёзного разговора.

"Ваня, тебе уже кто-то из девочек нравится?",- начал Папа издалека.

Ваня не ответил кто, он просто кивнул.

"Хорошо, пол дела сделано",- сказал Папа чуть громче, чтобы Мама на кухне смогла его услышать.

"Давай к сути, сейчас я расскажу тебе, как правильно ухаживать за девочкой, которая тебе нравится. Слушай внимательно..."

(...)

В 15 у Вани заиграли гормоны, появилась девушка, ухаживания, подарки, и скоро дело дошло до постели. И они начали встречаться, не наоборот.

Прошло какое-то время, и страсть ушла, и Ваньке-то эту страшную чучундру больше не охото, и с ней он был только ради секса. Но как правильно ей об этом сообщить, Ваня не знает. Папа этому не научил, а своего опыта-то и нет.

И лучшее что он смог придумать, это написать сообщение, следующего содержания,-"Дорогая, нам надо серьёзно поговорить"

Ну, на встрече, слово за слово, и девушка его внезапно выдаёт:

"Ваня, я беременна, как ребёночка-то назовём?"

"Постой, мы же ещё школу не закончили. Делай аборт!",- по глупости говорит Иван, делая самую роковую ошибку в своей жизни, и попадаясь на крючок.

"Или я выхожу за тебя замуж, и рожаю ребёнка, или прямо сейчас в полицию и пишу на тебя заявление об изнасиловании, я же всё таки несовершеннолетняя, закон будет на моей стороне!",- поставила Маша своего парня, Ваню, перед фактом, выдвинув ультиматум, и рыбка заглотила наживку.

И Ваня от неё никуда не ушёл. Конечно, она соврала, не было никакой беременночтм, это она так, заранее придумала, чтобы удержать Ваню.

(...)

Свадьба, и родители Вани, подарили молодожёнам однокомнатную квартиру в хрущёвке. А после, у них родились и дети, материнский капитал от которых, был потрачен на ремонт этой квартиры. Теперь его официальная жена, могла в случае развода, рассчитывать на половину квартиры, и всё пошло по ****е. Все маски спали.

Маша и так была откровенно страшненькой, так теперь она могла уже и не притворяться, что не любит его и вовсю устраивать скандалы, да истерики.

А всё началось с манипулирования им через постель,-"Не дам, пока... То то и это не сделаешь". А после, и вовсе пошли упрёки мужа, за то что Ваня мало зарабатывает.

Ну Ваня, как его и учил отец, поднапрягся и стал вкалывать как проклятый, а ей всё было мало, сколько бы Ванька не приносил домой, и становилось только хуже.

"Ещё пару лет, и квартиру эту поменяем на двушку,",- говорил он ей, но у жёнушки что-то не было веры в его слова, и она зверела и бычилась на него, после каждой его длительной командировки.

Как-то однажды, командировку отменили, и Иван тут же рванул домой, накупив продуктов на неделю. Открывает дверь, заходит домой, и слышет, какие-то стоны доносятся из соседней комнаты, ну думает,-"Наконец-то у жёнушки голова прекратила болеть, пойду помогу ей по-хозяйски"

В комнате его жена, и любовник, друг его лучший с работы. Ваня с кулаками на любовника, а жена возьми, да и защищать любовника вздумала, с которым рога мужу наставила.

"Ты уделял мне слишком мало мужского внимания, а я ведь женщина в конце-то концов, и у меня есть свои потребности!"- слышет Ваня оправдания от своей жены.

Дальше развод, по суду дети конечно с матерью останутся, иначе и быть не может. Квартиры раздел, и только 25% достались Ванечке. Сыграл тут свою роль, конечно, и материнский капитал.

Ванька в депрессии, и на работе она, и его бывший лучший друг, шашни за его спиной устраивали. Видите ли, он зажум её позвал. А Иван теперь остался в дураках, а она в дамках.

Не выдержала, поехала крыша у Вани, и стало сильно плохо ему. Мысли одни об обмане, о бывшей жене своей. И видит он их, на ложе супружеском, и всякое разное представляет.

(...)

Скоро, Ваньки не стало, умер от горя. Детей, Машка спихнула родителям. Квартиру продала, купили они с её новым мужем, Борисом, новую, трёхкомнатную.

И стали жить поживать, да добра наживать. А Борис на неё, ради секса с ней, начал горбатиться ещё сильней, ведь нового мужика ей на рынке брачных услуг уже не лицом, не телом, не наторговать, ликвидность в её возрасте потеряна, хотя...

Попытки, она всё равно не бросит, чтобы и этого лоха кинуть. А там, глядишь, и эта квартира, полностью её будет, как и учила её мать жизни:

"Вцепилась в мужика, и дои его пока не сдохнет, а пока доишь, 2-3ех на поводке держи, до лучших времён"

---
--
-
4. Работорговля

Тяжёлые годы, голод и нищета. А Петрушу увольняют с работы. Делать нечего, но Петруша наш не сидит на месте, он ищет её, мечась повсюду, в поисках работы.

"Нет свободных мест",- отвечали ему из всех возможных щелей.

"А на что я семью содержать буду? У меня жена, и сынок маленький!",- с болью в сердце, вопрошал Петруша.

И началась гонка со временем, были проданы обе машины, заложены все драгоценности жены, и вся электронная техника в квартире его.

И после очередного провала с работой, Петруша сидел на "площади трёх вокзалов" в Москве, приунывший.

"В этом городе ещё осталась нормальная работа, для человека без образования?"

К нему, подсел человек кавказской наружности, они разговорились, и Магомед угостил его обедом, в столовой неподалёку. Человек он хороший, вошёл в положение, и рассказал о работе с проживанием на юге. З/п стабильная, каждый месяц, жильё и питание бесплатно. Ну и Петруша, не долго думая, согласился.

Собрал свои вещички, все документы, и обратно на вокзал, где его уже ждала группа новых работников, таких же перелётных птиц, как и он, заполнившая двухэтажный автобус. Магомед угостил нас по пути спиртным (со снотворным), после чего, очнулся Петруша ближе к Вогрограду.

А добренький Магомед-то, теперь был не один, к нам подсели ещё двое чеченских ребят с автоматами калашникова, Али и Ибрагим.

Из Волгограда, прямиком в солнечную Махачкалу. Через все посты охраны, нас пропускали как своих, не задавая лишних вопросов.

Степь, место нам было незнакомое, где-то за городом, нас высадили, тут у нашего нового хозяина, Салама, стоял маленький кирпичный заводик. Бараки, с узкими двухъярусными кроватями, столовая, офис, подобие бани, и огороженный колючей проволокой периметр.

"Я не буду здесь работать, я хочу домой! Верните меня домой!",- закатила скандал, одна из девушек, и её поддержали другие, что ранее боялись вооружённых чеченцев.

Их выслушали, связались с кем-то по телефону, и всех отказавшихся, отвезли дальше по дороге. И как я позже узнал, их изнасиловали, пустив по кругу, и продали в сексуальное рабство.

Нам повезло больше... по прибытию, нас всех избили, отобрали телефоны и деньги, а наши паспорта сожгли в печке-буржуйке.

Работа начиналась рано утром, каждый день нас ждало 14 часов изнурительного труда. Того кто отказывался работать, избивали до полусмерти. А пару раз в неделю, именно ночью, приходил Салам, и расстреливал в воздух всю обойму из калаша.

Поначалу, мы этого ужасно боялись, но потом привыкли, бояться стало нормой, и мы сломались, но не все. Я всё ещё верил, что нас спасут, надо только подать сигнал полиции через кого-либо. Я ждал шанса сбежать отсюда.

Конечно, деньги нам никто не платил, мы работали чисто за еду, как какие-нибудь рабы, и это то в 21 веке!

"Давайте сбежим. Нас ведь ищут наши родные. Сообщим в полицию, и нас всех спасут",- предложил я, после одной из ночей, когда шальная пуля Салама, случайно убила одного из наших, во время его очередной очереди из калаша.

"Я боюсь за свою жизнь! Нас убьют, если поймают. С такими как мы, они церемониться не будут. Пуля в голову и готово, поминай как звали!",- недобро начал Ярослав.

"А меня всё устраивает, крыша над головой есть, да ещё и кормят. А за убийство, мне 15 лет сидеть в Беларуси. Я пожалуй тоже останусь",- поддержал его Гога.

(...)

Каждый месяц у нас проверка из города, и нас всех держат в бараках,-"Крикнешь, убью!",- твердят чеченцы нам, угрожая расправой, а мы молча ждём своей участи, как бараны перед бойней.

"Погоди-ка, Салам, вот сбегу я, сообщу куда надо, и ты со своими ребятами поплатишься!",- в мыслях своих предвижу, и представляю воочию.

(...)

Днём, когда приехал Салам, и все из охраны пошли его встречать. Я решился, вот он мой шанс, пора бежать. И никому ничего не сказав, ведь тут уже могли быть крысы, которые и мать родную, готовы за жизнь свою променять.

Успех! Я на воле, проволку легко колючую перепрыгнув! Но куда бежать, не знаю... Может спрятаться ли? Чуть слышу шаги или речь, я сразу в канавку прыг, и жду, боюсь, страшно-то как.

К вечеру, добрался до города, в первый домишко стучусь, они открыли, впустили, русский знают. Рассказал им, помылся, поел, лёг спать, устал как собака, разнервничал.

Дозвонился в полицию, сообщил им свои координаты, кто я и откуда, про Салама и его кирпичный завод. Приехала полиция, я рад! Нет правда, рад что кончились мои мучения здесь. Но радость моя была не долгой, эта полиция тоже была продажной. И боюсь, везут они меня обратно к Саламу, который застрелит меня за побег, и о Петруше из Москвы, все забудут.

---
--
-
5. Завтра Война!

"Товарищи, Россия в страшной опасности...",- вещал громкоговоритель за окном, вновь призывая ещё одну партию добровольцев на смерть, записываться в армию.

"Мы как никогда близки к победе, товарищи. Нам важен каждый...",- и после, крутилась военная музыка, изредка прерываемая свежей сводкой новостей с фронта. Африка, Ближний Восток и Европа, война не щадила никого.

"Когда же наконец наступит мир, а то так и живём, от войны до войны",- буркнул нищий, проверяя пустую картонную коробку для подати, и ничего не найдя в ней, кинул туда заранее заготовленную мелочь.

А мы, сидели в школе, в большом и тёплом актовом зале, на сцене стояли наши дети, ученики начальных классов, одетые в костюмы цвета хаки, с игрушечными винтовками.

"Дети, наше будущее, они защитники родины!",- выдавила из себя директриса, со слезами на глазах.

И после, вперёд вышли наши дети, и стали зачитывать в микрофон клятву кадета, они со сцены смотрели в зал, на нас, ожидая нашего одобрения.

За их спинами, военные, держа в руках флаги, тоже, как конвоиры, высматривали среди родителей, несогласных предателей родины, а затем укрывшись в тёмном уголке, писали отчёты-доносы на тех, кто, по их мнению, был идеологическим противником военного режима.

"Может стоило отдать его в другую школу?",- прошептала мать, на ушко мужу.

"Не, только армия научит его жизни. Я стал мужчиной, и он тоже им будет",- ободрительно ответил отец, но мать почему-то сердцем чувствовала, не к добру это.

(...)

Школы, совмещённые с кадетскими училищами, теперь были повсюду. С детского сада - это юнармия. Со школы - кадеты. И обязательное вступление в октябрята. Позже, в пионеры. И к старшим классам, уже комсомольцы, и все поголовно идут в армию, даже девушки.

(...)

А после уроков, дети дружно бежали в кружки по интересам, где их учили как среди своих, вычислять предателей родины.

"Передаём за вчера",- первое что требовали в таких кружках, вслух что именно, они конечно не сообщали. Но все знали, это был краткий план всех разговоров в их семье за вчерашний день.

"Василий, ты выполнил партзадание?",- прозвучал вопрос учителя, и Вася немедля ответил, передав учителю блокнот со всеми номерами телефонов в своей квартире, которые он только смог найти, и переписать.

Это была стандартная практика, когда каждому ребёнку поручали что-то своё, начиная с малого. И они привыкали, даже не замечая этого.

А уж ради хорошей оценки по любому из предметов, отличники были готовы на всё, хоть нарыть липовый компромат, на своих же родителей. Врать ради родины - дело почётное.

(...)

Дети росли, да и запросы в военных кружках, становились всё жёстче, а дети смелее. А вот, и герой, Анатолий Сметанин, стоит перед классом, ему сегодня вручили медаль. Он улыбается до ушей, и радостно машет.

Анатолий нашёл в кошельке у отца, валюту, иностранную, доллары! И отца посадили. Медаль блестит, красивая такая, одна на класс. А дети с завистью, посматривают, ведь они тоже, такую же медаль себе хотят.

---
--
-
6. Продано

Я уехал отсюда немногим более 20 лет назад, и даже бы не подумал, что Сибирь может так измениться. На много миль вокруг, пустырь, здесь ничего больше нет. От хвойных лесов, не осталось и следа.

Сибирь была продана китайцам с потрохами, и они конечно же наворотили здесь дел. Повсюду были утыканы теплицы, с китайскими баракими-надстройкими, подле загородных посёлков.

Ближе к Красноярску, в котором из-за смога, похоже, что навечно был объявлен режим чёрного неба, раскинулись новые крупные заводы по переработке мусора, и производству из него пластика.

Солнечный м-рн разросся, став своеобразным гетто для русских. Дальше в город, китайцы никого из чужих, тех кто лицом не был похож на азиата, не пускали. Да мне и не надо было.

Миновав блокпост с осмотром личных вещей, и показав заранее выданный пропуск, меня впустили.

"Герман, какими судьбами?",- встретил меня местный бомбила, с которым мы вместе в детстве, ещё под стол пешком ходили.

"Виктор, я думал ты отсюда уехал!? Ну, после...",- и дальше, поднявшийся ком в горле, мешал мне снова поднять эту больную тему...

"По работе из Питера, встреча с деловыми партнёрами, так сказать",- немного неуверенно начал я. Тут грешно было хвастаться.

(...)

"Тебе есть где жить?",- задал вопрос Виктор.

"Хм, а и правда негде",- решил я про себя.

"Да мне бы здесь на пару дней, перекантоваться где-нибудь и обратно"

И Виктор прикинул, приговаривая мысли вслух.

"В гостиницу, исключено, у тебя китайского гражданства нету - верно?!",- я кивнул.

"С рабочей визой пускают в хостелы, есть?",- и он посмотрев на меня, тоже отмёл и этот вариант.

"Ладно, так уж и быть, поживёшь у меня, не обижу. Только вот что, в мою двушку, в соседнюю комнату, поселили семью китайцев. Не говори с ними, никогда, слышишь. Мы здесь, русские, для китайцев, люди второго сорта. Ударят тебя - не бей ответ, осудят. Ну, ты понял"

И мы, сев в его такси, поехали в Солнечный, к нему на квартиру. Район был огорожен, и у проезжающих, требовали паспорт, и фиксировали для отчётности время прибытия.

По пути, Виктор рассказал мне, о диковинной системе, о "Рейтинге Гражданина". Когда каждому проживающему в городе не китайцу, присваивался рейтинг надёжности, от А до Е.

"Рейтинг А+, самый высокий, и тебе будут рады везде, даже если ты не азиат. И так по убывающей, со снижением кол-ва прав и свобод, вплоть до Е-. Это хуже тюрьмы, ты не можешь покинуть город, у тебя отбирают все деньги и имущество, и выставляют на улицу. И каждый, у кого рейтинг выше Е, будет обязан как минимум плюнуть в твою сторону, иначе его рейтинг тоже понизится",- резал как по живому Виктор, и мне становилось больно от его слов.

(...)

Дома и дворы, словно после Чернобыля, казались заброшенными и опустевшими. Хрущёвки давно требовали ремонта, и казалось, что они вот-вот обвалятся. Но какое дело китайцам до русского гетто, им бы только, как и российской власти, попилить бабла на этих лохах.

"Опасно, лишний раз, выходить на улицу без видимой на то причины",- пояснил Виктор, видя моё замешательство.

И ловя косые гневные взгляды от местных, мы зашли в дом, это была пятиэтажка с облупившейся краской. В подъезде стоял сильный запах тухлятины.

"Чего это они",- поинтересовался я.

"Не любят приезжих, им всюду мерещатся шпионы и заговоры. Кхм, и лучше вообще ни с кем кроме меня, не разговаривай, из русских",- стал Виктор более серьёзным.

Мы поднялись на последний этаж.

"Вот моя квартира, китайцев не будет до 10 вечера, постарайся после этого периода, т.е. к их приходу, не подавать никаких признаков жизни, они этого не любят",- наставил меня Виктор, и пошёл было обратно к своей машине.

"Эй, ключи, как я дверь открою?!",- окликнул я его, и Виктор засмеялся.

"Прости, я забыл, ты же здесь давно не был. Не азиатам запрещено иметь замки. Таковы законы. Дверь открывается просто, поворотом ручки",- и я остался один.

(...)

Квартира была пуста, без обоев и лишней мебели, условия спартанские. И выгрузив свои пожитки, оставив только кошелёк и паспорт, я вновь спустился вниз, и мы с Виктором поехали дальше.

Обменяли рубли на юани в местном банке, где на меня смотрели на пережиток прошлого, ведь тут у всех уже были штрих-кода на запястье. Они (китайцы без знания русского), вначале даже и не поняли, что у меня этого штрих-кода и нет.

(...)

Три дня пролетели незаметно, дела по работе с китайцами были улажены. И как советовал мне Виктор, пришлось заказать для них столик в местном ресторане, где только наевшись от пуза, китайцы и пошли на контакт.

И видя, как Виктор прозябает в нищете, я предложил ему перебраться в Питер, и денег на первое время, но этот упрямый осёл отказался.

"Знаешь, Герман. Здесь родился я, мой отец и дед, и это моя родина. И мне не важно, кто сейчас у власти",- и тут не понял я его ответа.

"Если это твоя родина, то почему ты ведёшь себя точно раб? Почему не защищаешь свою землю от китайских захватчиков? Речи ведёшь, будто сдался и смирился с судьбой! Вот пока такие как ты не вымрут полностью, не видать народу русскому никакой свободы",- в мыслях моих эти слова витали, но огорчать его не хотелось, Виктор и сам знал мои слова, но спрятал их глубоко в своём сердце.

И покидая Красноярск, я думал, а кем бы я был, останься я здесь хотя б на год дольше. Сложилась б моя судьба так, как сейчас. Да, я люблю свою родину, но что с такой любви, когда тебя никто не любит в ответ?!

---
--
-
7. Вдолг

"Опаздываю, опаздываю",- нервничал Сэм Крекер, желая успеть, он пролетел на красный, и его легковушку на полной скорости сбивает грузовик, удар, боль, авария.

"Пожалуйста, соблюдайте правила дорожного движения",- загорается табло, перенося взгляд Сэма от своего тела, на чуть выше середины дороги.

"Аааа...",- взвывает Сэм, проснувшись в холодном поту, а его сердце бешено бьётся от страха. Левой рукой, Сэм нащупывает ночник, и включает его.

"Дорогой, снова рекламные сны от коллекторов?",- спросони, интересуется любящая жёнушка, когда ей в глаза нежно падает свет от лампы.

"Ддддааа",- пересиливая себя, отвечает Сэм, запивая шипучку холодной водой.

"Ну потерпи, до зарплаты меньше недели,",- успокаивает она мужа, проводя рукой по его волосатой груди и пузику, и она ложатся спать.

(...)

Рано утром, звонок в дверь.

"Медвежонок, открой дверь, это к тебе",- толкает она Сэма в бок, и тот толком и не выспавшись даже, с полузакрытыми глаза, садится на кровать, ноги в тапочки, встаёт, вздыхая одевает халат, и идёт к двери.

Открыв её, за ней стояли двое негров, Сэм уже знал кто они такие, и хорошо уяснил, что грозит неподчинение им, на собственной шкуре.

"Парни, вам ещё не надоело, я же вроде говорил, оплата будет 15го",- повторил Сэм, глядя им в глаза, а они ему, так пристально, что Сэму было не по себе, и он отвёл взгляд.

"Это наша работа Сэм, ничего личного",- и получив удар под дых, полноватый Сэм загнулся, а тот второй с локтя по хребту. Ещё пара ударов, ногами лежачего и те двое ушли.

"Может вызвать полицию?",- Анжелика уже стояла с телефоном в руках, готовая помочь мужу в этот момент.

"Лучше набери горячую ванную, и помоги встать",- Сэм не верил, что сможет дожить хотя бы до вечера.

И всё это началось с неотложного вызова скорой, когда у Сэма воспалился аппендикс, а его страховка не покрывала эту операцию, и пришлось брать срочный кредит в банке.

(...)

Тело ныло от боли, но Сэм утешал себя, что осталось совсем немного, и надо лишь потерпеть, пока всё это не кончится.

Еда не лезла в горло, галстук был словно удавка, а коричневого цвета костюм, сегодня вызывал у Сэма ассоциации иного рода.

"Ладно милый, я ушла, ключи от машины у меня",- попрощалась с ним, Анжелика, сегодня её очередь вести машину.

Оставив на столе кружку недопитого крепкого кофе, Сэм двинулся за ней следом, тоже на работу. Пешком до остановки, путь в пару кварталов, размять ноги и спину.

(...)

Обычная закрытая автобусная остановка, с навесом и скамейкой. Под ней уже толпились люди, ожидавшего своего автобуса. Сэм тоже встал рядом.

"Внимание, замечен нежелательный элемент", - высветилось на мониторе, на котором раньше беспрерывно шла реклама, и раздался звук сирены, и на красном фоне, появилась фотография Сэма.

Люди сразу же отошли от него, как от прокажённого, держась как можно дальше. И когда подошёл следующий автобус, нужный Сэму, кроме него, никто из присутствующих там, так и не зашёл в автобус. Лучше опоздать на работу, и получить выговор от начальства, чем если тебя заметят камеры рядом с нежелательным элементом, вовек не отмоешься.

(...)

На рабочем месте Сэма, в горке писем, лежало одно запетанное, которое он выкинул в урну, даже не открыв. А на почтовый ящик в мыле, каждый час, ровно по времени, приходил спам, сообщающий о долге.

До обеда всё было нормально, пока на работу не пришёл немного припозднившийся начальник их отдела. Его глаза были широко открыты, а лицо будто застыло, запечатлев одну единственную эмоцию.

"Это странно, босс не в духе",- шутили коллеги.

"Вставили ему от начальства сверху",- неодобрительно выдал Джо, шавка босса, бывший всегда осведомлённее остальных, и мы замолчали. Если вломили ему, то он обязательно отыграется на нас, ведь это мы где-то накосячили.

Пошли разговоры, кто это мог бы быть, но они прекратились по звонку, когда Джо взял трубку, и его лицо побледнело, и он посмотрел на меня, открыв рот от удивления, слушая...

И все тоже бросили работу, и смотрели только на Сэма, и моя душа ушла в пятки, и захотелось провалиться сквозь землю от стыда, когда Джо включил громкую связь.

"Да, так и скажу ему: Ты уволен, должник ***в. Из-за него нашу фирму оштрафовали, и теперь я всем вынужден урезать зарплату, минимум на полгода, передай этому куску говна, пусть тащит ко мне свою задницу, иначе я спущусь к вам сам, и дам ****ы всему вашему офису! Живо, сука!!!",- и связь прервалась.

Услышав эти слова, Сэм дал дёру. Он побежал домой, скорее собирать вещи, пока не пришли они, коллекторы из банка, требовать назад свои деньги.

(...)

Позвонив жене на мобильный раз, второй, третий, и кроме гудков, ответа с той стоны, не последовало. Видимо и за ней уже пришли, узнав что Сэм теперь не сможет расплатиться сам.

За его спиной был рюкзак, и пистолет спрятанный под одежду. Сэм шёл на остановку, полный решимости. Но увидев там ещё одну ассоциальную личность, немного притормозил.

Офисный клерк лет 35, стоял там, в отдалении от всех, его фото было на экранах, и лампочки мигали красным, сообщая кто он, один из изгоев этого общества, как и Сэм.

Когда Сэм подошёл ближе, портрет на экране сменился на его собственную мордашку, так они оба и стояли рядом, подальше от всех остальных.

"А тебя за что? Тоже припарковался на место для инвалидов?",- спросил тот парень.

"Нет, я поступил гораздо хуже, просто не...",- но не закончив разговор, на сотовый Сэма поступил звонок, это была Анжелика.

"С тобой всё в...",- начал он и снова его перебили, жена его никогда не слушала, всегда поступая по своему.

"Молчи и слушай, я в тюрьме, они уже выехали и за тобой, возьми из дома все мои украшения и драгоценности, и продай их, платья, дорогую одежду и всё, всё, всё! А если нехватит, заложи тогда и наш дом, я могу рассчитывать на тебя, милый?!",- тараторила Анжелика, вогнав Сэма в ступор, когда ради него, видя как ему каждый день достаётся, она не пошевелила и пальцем, а тут ба, и теперь настала её черёд, и жёнушка зашевелилась, чтобы спасти свою шкурку.

"Я уже бегу, жди меня, дорогая",- ответил Сэм, сев в автобус до свободной Канады, некогда отделившейся от США, где никакие законы не действовали. Сэм попрощался с Америкой и своей женой, и помчался навстречу новой жизни.

---
--
-
8. Оазис

Давно ли мы забыли, что значит родительская любовь? Я не знаю, как это, иметь мать, или отца. Но почему-то, сильно завидую им, тем самым, что родились не в пробирке, как мы, а от настоящей, суррогатной матери, взявшей образец из банка спермы.

Помню фабрику, тело своё в физ. растворе, клонов детей, робо-нянь, первые годы жизни, чипы под кожу, и солнца свет, слепящий, и первую дозу радиации, от вспышки, когда выбило стёкла, после, была тьма.

(...)

Рос быстро, к трём годам достигнув зрелости, затем депортация, и школа. Все новые лица, не одного похожего, без дефектов и прочего ген мусора. Этих сразу, на повторную переработку.

Учиться, учиться, и ещё раз учиться, и никакого отдыха, ведь жизнь клона из пробирки, весьма коротка. Ещё каких-то 20 лет, и никого из моего поколения, не станет.

(...)

Моё имя, 17-01-93, но для друзей, я Си. Прошло уже более года, после моего переезда из KBR City, в столицу DRD. Встав на учёт, меня устроили в цех, по сборке тел для Гибридов.

Голые и совершенные тела, неспешно двигались по конвейерной ленте, ими можно было любоваться бесконечно долго. И я уже давно, не мог дождаться дня, когда сам смогу получить такое тело.

"Твоя мечта станет явью", - весь DRD City был в баннерах, плакатах и щитах, с изображением Гибрида, на фоне города за стенами, что вызывало только ещё большее желание, им завладеть.

Тело, способное жить вечно, это и была наша общая мечта. Мы хотели любыми способами, накопить как можно больше денег, и отринуть эти мясные мешки, оцифровать сознание, и влезть в оболочку Гибрида.

(...)

Ди подпольно ставил импланты, и я часто приходил к нему и просто смотрел, как он под анестезией, проводил замену частей тела на протезы, или вливал в кровь, ИС-наркотики, пробивающие все защитные барьеры мозга.

Импланты, это дешёвая альтернатива для тех, кто ещё был не готов к полной кибернизации, но уже присматривается к этому. Кровь заменяли физ-раствором, мозг - компьютером, а органы аппаратом Dedala, некогда прорывным устройством, для клонов, чьи внутренности приходили в негодность.

В свободное время в баре, Ди рассказывал мне по-секрету, что он выведал от своих клиентов: о далёких землях, о небе и звёздах, о скрытых пол землёй городах, о космических станциях, и PSI-воздействии, на наши умы.

"Жизнь за стенами?",- не смел я и перечить ему, но знал, что после войны, мир превратился в выжженную радиацией пустыню, с одичавшими людьми, сосуществующих на свалках крупных городов-Оазисов.

Последние, с их тарахтящими палками, и вылетающими оттуда камушками, стучащими по стеклу нашего автобуса, были увидены мной, при путешествии в DRD City.

(...)

Спеша домой, меня встречал пронзительный вой сирены, и рвущая мозг боль, но зайдя в помещение, всё мигом проходило. И мой робо-зверь, ласково лаял на пороге, встречая меня. Густая шерсть, виляние хвостиком, и его преданные глаза, успокаивали мою душу.

А вот, моя коробка-гроб, и часы на ней. Как удобно! Снимаешь одежду и плюх, крышка закрывается. И ровно в 21:00 по всему городу наступает комендантский час, когда врубают ЭМИ-волны, убивающие всё живое, за исключением Гибридов.

Ты лежишь внутри, в многослойном защитном гробу, в полной безопасности. И спец сканер, считывая штрих-код на лбу, включает розовый шум, и чип в мозгу подаёт команду, -"Пора спать!"

---
--
-
9. Гардасил

Сладкий утренний смог, это туман, заслоняющий собой всё, и вызывающий кровавую чахотку, выйди на улицу без средств безопасности. К счастью, северный ветер уносит прочь и его, и осадки заводов, газ от машин, чёрный дым горящих куч мусора и шин, и иной яд, и ближе к полудню, можно встретить свободно разгуливающих с тележками, полными трупов людей, чумных докторов.

Тогда и мы, обычные люди, выходим на улицу по своим делам. Ещё живые - работать, а все остальные куда-то глубже прячась в туман.

---

"Прости, устал жить",- записки частые встречали мы на тумбочках перед дверьми, и люди пропадали навсегда.

Не осуждая, с пониманием. Ведь жажда жить в нас самих угасла, пустыми глазницами смотря в пол, ища там свою смерть.

Но ждём, боимся и желаем тайно, рукой чужой чтобы настал конец. По потеряли слишком много, как раньше, уже ни будет никогда.

---

Сухой паёк, просрочены консервы, сухари, и каша - вот что выдают на всю семью. Не голод, нет, это хуже, голодомор, на честном слове жив, скелет, и кожу натянули поверх.

В особо ветренные дни, когда на улице хоть что-то видно, по небу гадки самолёты, рисуют линии свои. Зелёные - болезни тела и грибок, от Красных - сыпь и рак, а Белые - хворь внутри, и полное бессилие.

Всё началось с вакцин, я слышал от дедов лет 45, беззубых седых старцев, вещавших детворе, сумевшей пережить невзгоды.

Мутации, уродства, болезни, всё это пришлось на наше поколение. Не счесть таких людей, продавших тело, ради науки, и еды, чтобы семья смогла, хоть и немного, да пережить голодны годы, неурожая.

---

Мне было 7, сестре 12, когда огромный боров-жених, пришёл в семью, забрав её с собою за еду, лекарства, и одежду.

Помню, и день, когда мы с отцом, пришли и навестили их, там стол был, боров-жених, сестра моя, другие люди, а на столе еда, мясо, настоящее. И я только потом узнал, что это были дети их, больные, и умершие с рождения.

Какое-то время, я не мог есть, пил только воду, затем ослаб, и смирился, здесь иначе не выжить, кроме как поедать слабых.

---

"Смотри, люди Рокфеллера",- подбегали к ним мои друзья, и целовали им сапоги, а те бросали нам разного рода конфеты, до боли вкусные, и смеялись, называя отбросами.

По карточкам добыть такую роскошь, было невозможно. Правда позже, эти Рокфеллеры начали стрелять по нам из пистолетов, только увидев, как кто-то из гражданских, проходит рядом, и халява кончилась, и начался геноцид.

Мы прятались по подвалам, да чердакам, запирая все двери на засовы. Еды было всегда в обрез, а порой и приходилось неделями голодать, надолго запасаясь дождевой водой.

Однажды не вернулся отец, а после, где-то загуляла и пропала мать. Боров, муж-сестры, взял меня к себе, он работал на них, этих самых Рокфеллеров, и всегда ел до пуза.

А в 14 лет, и меня устроил туда же. Он давал нам команды, а мы в группе из 5 человек, вламывались к неугодным режиму, и расстреливали их из автоматов.

---

Когда умер боров, нас с сестрой выбросили на улицу, как мусор. Нам было некуда идти, и не было смысла побираться или просить помощи, нас здесь все и так знали, а мы их.

"Смерть людям Рокфеллера",- кричали в нашу сторону, и летели камни, в этом полумёртвом городе.

И вот мы сидим, прижавшись к друг другу, мёрзнем от холода, и ждём приближение тумана, который поглотит нас обоих, и мы наконец-то забудем эту жизнь, как плохой сон, который почему-то никак не может закончиться.

---
--
-
10. На спор

Летом, двое школьников прогуливались в городском парке. Им нравилось проводить время на улице, подальше от дома. Погода стояла отличная, всю неделю шли дожди.

"Прохладно",- заметил Вася, застегнув на молнию ветровку.

"А то, утро же",- поддержал Петя.

В парке никого не было, и сев на скамейку, ребята принялись щёлкать семечки, и когда им это надоело, то они стали выяснять, кто из них лучше в...

Игре в слова, беге на 100 метров, прыжках через козла, до первой ошибки. И очередной раз Вася проиграл, запнувшись в прыжке, и тут Васька увидел в мокрой от росы траве, уродливого и толстого слизня, и предложил:

"Спорим, ты его не съешь!",- для Пети это прозвучало как вызов.

"Я то и не съем какого-то слизня. Да я червей ем на спор с 5 лет",- ответил ему Петя, но слизня есть не решился.

"Ну, ешь тогда, или что, струсил? Ко-ко-ко",- подзадорил его Вася, желая взять на слабо.

Петя посмотрел на него внимательно, взял в руку, ощупал со всех сторон, и поняв, что никакой угрозы нет, повернулся к Ваське, и демонстративно проглотил его, не жуя.

"Фуу... ну ты даёшь! Я же просто пошутил, а ты и вправду съел его",- пытался как-то оправдать свой проигрыш Петя.

"Ври больше, сегодня победа за мной",- радовался Вася, ощущая мерзкий привкус слизи в своём горле.

(...)

На следующий день, Васю рвало, и он себя плохо чувствовал. И после, до конца каникул, так и не выходил на улицу. А первого сентября, он и вовсе не пошёл в школу.

"Что с ним, он скоро поправится?",- от безысходности спрашивала мать, не зная что и делать.

"Все анализы в порядке, надеюсь это временное",- отвечали ей врачи, и умывали руки.

Вскоре, одним утром, когда мама будила Васю, а он так и не просыпался, отчаявшись, она вызвала врачей, и как оказалась, её сын впал в кому.

Это был шок для матери. Раз, и нет у неё сына.

"Такое бывает",- сказали доктора.

Но мать верила, что нужно время, и сын снова проснётся, нужно только подождать, прикладывая всевозможные усилия.

(...)

Мужчина лет 20, прикованный к постели, наконец-то очнулся, он открыл глаза где-то в незнакомом месте.

"Это точно не моя комната",- подумал Вася, и попытавшись пошевелить телом, у него ничего не вышло.

(Звонок)

"Алло, вы только не волнуйтесь, ваш сын, проснулся...",- и повесив трубку, мать рванула в больницу, но там она обнаружила не сына, а овощ, не способный двигаться.

"Поговорите с ним, он не может ответить, но всё понимает",- подсказала доктор.

Когда мать выговорилась, у Васи (20 лет), потекли слёзы, и участилось сердцебиение. И мать обняла сына, и тоже расплакалась.

(...)

Через неделю, к Васе пришёл Петя. Петя поставил свежие цветы в вазу, а старые выкинул. Вася вначале не узнал своего старого друга, но потом всё сразу встало на свои места...

"Ты прости меня, Василий, это я виноват, что ты таким стал",- начал Пётр, смотря на тощее тело, с присоединённой к горлу дыхательной трубкой.

Васька занервничал, не понимая в чём дело, как Петя оказался ещё и виновен.

"Врачи говорят, что из-за того самого слизня, которого ты на спор съел, теперь ты и парализован",- и Вася разозлился, тело задёргалось, а глаза сузились.

Пётр не мог вынести дальнейших страданий друга,-"Прости, прости меня, я сейчас исправлю свою ошибку, и избавлю тебя от этих мучений"

И Петя, выключил питание аппарата искусственной вентиляции лёгких, но красная лампочка опасности не загорелась, и Вася не имея возможности дышать самостоятельно, начал задыхаться.

"Прощай друг, на том свете увидимся",- и Пётр вновь включил аппарат, но было поздно, Вася уже умер. И Пётр вышел из личной палаты.

(...)

"Петя, я тебя не виню, ты всё сделал правильно. У меня самой бы просто не хватило храбрости, подарить ему свободу",- и мать Васи плакала, ударяя кулачками о грудь Петра.

---
--
-
Бонус: Бессмертие

"Однажды, жизнь заведёт нас в тупик, и мы будем вынуждены осознать себя лишними в этом мире, как бы уже с корнями вырванными из потока времени, и тогда точно настанет момент нашего выбора: насильно продолжить это движение вникуда, или пойти новым путём, проторяя его самостоятельно, ведя за собой всех остальных"

ХХV век подарил людям нечто большее, чем просто жизнь, и вечная жизнь стала проклятием, от которой каждый из нас, находил своё лекарство, ведь мы забыли, что значит умирать.

...

Самсон каждое утро проверял свою электронную почту, он ждал письмо, в котором бы говорилось,- "Поздравляем, государство разрешило вам умереть!". Но нет, все его запросы отклонялись, а жизнь превратилась в муки. Самсону было далеко за 150 лет, и он просто давно устал жить, но способа покончить с этой жизнью, у него не было. Всякий раз, его личность восстанавливали из бекапа, помещали в новое тело, и Самсон продолжал жить дальше.

"Я слышал, что на Марс ссылают самых опасных преступников. И там нет никаких законов. Смерть для них, это конец навсегда",- и услышав эту чудесную новость, Самсон бросив всё, сел на первую же ракету до Марса, и через каких-то пару дней был уже в GrandGermes Сity, месте, где исполнится его мечта, умереть.

Первый же встреченный им зек, попытался ограбить его,-"Кошелёк или жизнь?",- держа в руках нож, этот преступник угрожал Самсону, и в попытке оказать сопротивление, и получив ножевое ранение, Самсон лежа на земле, и истекая кровью, радовался, что наконец-то он умрёт.

Рейтинг:
0