Разные люди 02

Всю дорогу до ДК, в котором располагалась библиотека, Слава ёрзал на переднем сиденье, периодически поглядывая на часы. Нужно было тащить это чудище, которое едва передвигало ногами на выступление. Можно было конечно отменить мероприятие, сославшись на внезапное обострение язвенной болезни, но Слава не стал этого делать. Ему было интересно посмотреть, как этот клоун выкрутиться из сложившейся ситуации.
Несомненно, Сомов выиграл в рулетку. Из безвестного сетевого автора он превратился в раскрученного писателя, который через раз ходит на передачи к Малахову, обсуждая самые насущные вопросы общества. История восхождения “звезды” Владислава Сомова, в литературных кулуарах, ходила из уст в уста, была, можно сказать, образцово-показательной, как из любого графомана можно сделать Булгакова или на худой конец Солженицына. Слепая удача и ничего более, никаких литературных достоинств, любой другой, при определённых стечениях обстоятельств, мог быть на его месте, а тут ещё оказалось, что у него язык нормально подвешен и мордашка смазливенькая.
Влад спал чуть, приоткрыв рот, из которого на подбородок, оттенённый сизой щетиной, капала слюна. Спутница его, новоиспечённая, подхватив Влада под локоток, безмятежно смотрела в окошко. Напыщенный индюк! Ничего из себя не представляет, полный ноль, ничтожество, дрянь, - думал Слава, - а ведь что-ты, замашки как у Хемингуэя!
Какая же это высшая несправедливость, что он, Вячеслав Кудрявцев, выпускник литинститута имени Горького вынужден таскать за собой по всей стране этого недоделанного писаку. У Славы имелось два романа по пятьсот страниц каждый, три десятка рассказов, опубликованных во всех крупных печатных журналах, эссе, переводы, стихотворения… Однако Слава, известен лишь узкой читающей публике, а этот кретин Сомов, всенародно любимый писатель и где спрашивается после этого высшая справедливость?
Славик с первого взгляда невзлюбил Сомова, сразу между ними пробежала чёрная кошка. Новоявленная манерность недавно вылезшего из дерьма человека ужасно бесила Славу. Такой взглядец с высока, беспардонность в жестах. При первом же знакомстве в издательстве, вместо того чтобы пожать руку, Сомов по-панибратски похлопал Славу по плечу. Свинья, которую из жалости не стали забивать, а отмыли и запустили жить в дом.
Поговаривали, что Сомов раньше сильно пил, много раз лечился и именно из-за этого от него ушла жена с ребёнком. Ко всем своим прочим бездарностям, Сомов был к тому же и круглым идиотом. Кретинизм неизгладимой печатью светился на его лице и все попытки быть интересным или интеллектуальным, с треском проваливались, разбивались об его безграмотность в дребезги.
Сомов, считал, что Славик – это только фарфоровая улыбочка и ничего больше. Он прекрасно это знал, это читалось в его осоловевших, пустых глазах. Только откуда этому придурку было знать про родителей, которые погибли в авиакатастрофе, когда ему не было и трёх лет, откуда знать про детский дом, бесконечные истязания и унижения, откуда знать, что это такое, когда во всём огромном мире нет никого кроме тебя. А когда ты ещё совсем маленький человечек, то невероятно хочется, чтобы кто-то тебя любил, хоть кто-то был рядом, но рядом никого не было кроме холодных стен, не было ничего кроме зияющей пустоты в сердце. Именно в то холодное время, в маленьком сердце одинокого ребёнка зародилась большая любовь к литературе, к художественному слову. Слава читал всё, что было в местной библиотеке без разбора, лишь бы вырваться из ненавистной реальности. Он путешествовал по океанскому дну вместе с капитаном Немо, въезжал в Париж вместе с Д’Артаньяном, распутывал загадки с мистером Холмсом. Именно тогда, Слава твёрдо решил, что когда-нибудь станет настоящим писателем и будет дарить людям такие же эмоции, какие он сам испытывал от прочтения книг.
После службы в армии была Москва - большой город, прекрасный в своём бесконечном могуществе, своей власти над человеческими судьбами… Работа охранником, съёмные углы с тараканами и выцветшими обоями на отшибах кольцевой дороги… Лишь потом, спустя долгое время после всего мрака, в конце концов, был литинститут на вечернем, и курсы менеджмента, курсы английского и немецкого, усиленные бизнес курсы… Откуда знать это всё Сомову? Этому мудозвону, который всю свою ничтожную жизнь пропёрдывал диван, бухал и кричал на каждом углу изрыгая рыготой, что он великий писатель! Так вот, откуда знать Сомову, что каждый зуб, в ослепительной его улыбочке, достался потом и кровью, что он жилы рвал, в отличие от него, чтобы чего-то в этой жизни добиться и всё, что он сейчас имеет - это всё заработано исключительно трудом и знаниями.
Теперь же Слава хотел только одного, чтобы это чучело хорошенько опозорилось перед публикой, чтобы его здесь запомнили и запомнили надолго, чтобы детям своим рассказывали, про то, как в их городке опозорился знаменитый московский писатель. Славик желал этого фиаско.
Сомов ещё не до конца проснувшийся, хватаясь за всё, что попадалось ему под руку кое-как уселся за стол, по ходу своего эпического шествия он едва не снёс произраставшую в кадке пальму. Влад каким-то образом сумел собраться или сделать вид, впрочем, публика всё равно поняла, что он безбожно пьян. Слава понял это по гулявшему шепотку, который в маленьком помещении был практически воплем. “ - Да он же пьяный!” - пронеслось по первому ряду, как только Влад появился в дверях, едва не упав, успев ухватиться за дверной косяк.
Предвосхищая будущий “фурор” всенародно любимого автора, Славик отошёл за пальму, облокотившись на стеллаж с прошлогодними выпусками литературных журналов.
Влад разбросал по столу рукописи, пытаясь отыскать нужный ему листок.
- Добрый вечер дамы и ..., - Влад внимательно изучил публику и видимо не обнаружив господ, еле слышно добавил, - дамы.
Дам было десятка два. Ярко и плохо накрашенные, большей своей частью бальзаковского возраста.
Влад так и не нашёл нужный ему листок, негромко выругавшись он начал читать стихотворение Есенина “Клён ты мой опавший…” В зале заулыбались и закивали головами, услышав знакомые строки. Стихи рязанского самородка делали своё дело - зал удовлетворённо слушал. Потом он прочитал Бродского, зал насторожился, явно не будучи готовым к такому повороту событий. Когда Влад прочитал стихотворение Маяковского про паспорт, зал взорвался аплодисментами.
Странный всё-таки народ наш, тот самый, многострадальный русский. Его всю жизнь трахают в задницу, а он только кивает головой и улыбается, и просит ещё. Есть ли пределы у этого безграничного терпения и покорности? Неужели никто и никогда не взорвёт это сонное болото, вязкое и губительное для любой живой души, которую оно медленно умерщвляет, превращая в нефть и газ.
В хаосе разбросанных бумаг Влад постепенно стал находить нужные и начал читать уже свои стихи, которые не пользовались у публики таким же успехом, как стихи Есенина или Маяковского. Потом Влад начал читать отрывки из новой книги, однако это ему давалось с трудом. Духота крепко натопленного помещения с отсутствовавшей системой кондиционирования сделала своё дело - Сомова окончательно разморило. Он стал заговариваться, повторять по нескольку раз одну и тоже строчку, через некоторое время и вовсе перешёл на невнятный шёпот и стал клевать носом над раскрытой книгой.
Среди зрителей вновь пополз недобрый шепоток: “ - Да, он же пьян… - А я говорила вам, Инесса Станиславовна, что все писатели – алкоголики!”. Кто-то исподволь достал мобильный телефон и начал снимать Сомова. Именно этого и ждал Слава.
Толстая женщина в первом ряду почти в голос говорила своей соседке:” - Он же пьян, какой позор! - На Шукшина похож, - отвечала ей соседка в тяжёлом вязаном свитере, - Да, что вы, какой Шукшин? Вылитый Олег Ефремов в молодости, - отозвалась женщина, сидевшая позади них, - Ефремов не писатель, - шикнула толстая, - Да какая разница, главное, что похож, - отозвался ещё кто-то, - Нет, не Пушкин. Переродились писатели в России...”, - внятно донеслось откуда-то из последних рядов.
Через несколько минут зал заполнил тяжёлый храп Сомова, который окончательно уткнувшись лицом в книгу, уснул мертвецким сном. “Великий писатель” в одночасье превратился в мышь, которая по своей исключительной дурости и жадности попалась в мышеловку и так попалась, что не сразу сдохла перебитая жёсткой пружиной, а пойманная за хвост была выставлена на всеобщее обозрение и порицание. Зал загудел и заулюлюкал. По рядам стало гулять растущее возмущение.

Ситуация конечно была интересная и собственно данного эффекта и добивался Слава, но всё это легко могло выйти из-под контроля. Мог начаться хаос и когда станут бить, разбирать никто не станет, кто писатель, а кто менеджер - бежать придётся без оглядки обоим, а бежать Сомов в таком состоянии явно не мог.

- Ты совсем офанарел? Давай, соберись и так шапито устроил... - шепнул Слава, сильно толкнув спящего Влада в бок локтем. Однако это не возымело никакого действия. Сон Влада был крепок и непоколебим.
- Уважаемая публика, - сверкнув своей фирменной улыбочкой в зал, начал Слава. – Приносим свои извинения, за неудобства, но господин Сомов сегодня не совсем здоров. Дальнейшие чтения отменяются.
В ответ на Славино заявления из зала начали доноситься сдержанные ругательства и неприкрытые угрозы. Столкновения с местной публикой в Славины планы совершенно не входило и поэтому он сделал ещё одну попытку прийти с залом к консенсусу.

- В качестве компенсации мы предлагаем вам бесплатный экземпляр нового романа, с автографом автора.
Толстая женщина из первого ряда встала и гордо закинув голову вверх направилась к выходу.
- Интеллигенция - не продаётся! - проходя мимо Славы почти выкрикнула она.
Но это был единичный случай, возмущенный гул постепенно стих до неодобрительного шепота. Сладкое слово - халява, неизменно успокаивающе действует на русского человека.
- Слышь, чучело, давай просыпайся, пока нас здесь не отметелили.
Влад заворочался, закряхтел, почти повалился со стула, но вовремя успел ухватиться за край стола.
- Алин, ты где? - встревоженно завертел головой Влад, смотря по сторонам ничего не видящими глазами, поддёрнутыми поволокой сна.
- Я здесь, - подскочила к Сомову невесть откуда выпрыгнувшая шалашовка, до этого где-то тихо стоявшая и про которую Слава совершенно забыл.
- Алин, у нас водки не осталось? – изрёк Сомов, окончательно освобождаясь из объятий сна.
- Я сейчас сбегаю, - дёрнулась было Алина к выходу, но Слава успел её перехватить.
- Я тебе сбегаю! - прошипел он. - Пусть он закончит выступление, а потом делайте, что хотите.
- Да пошёл ты, козёл! – сверкнула волчьим взглядом из под размалёванных глаз Алина.
Это было уже слишком - это было через край. Мало ему было терпеть унижения от этого ничтожества, который не мог сейчас двух слов связать, так его теперь ещё будет полоскать какая-то моромойка, которая только два часа назад член изо рта вытащила, от которой до сих пор разило немытой промежностью, взбухшим наростом гнили, который источал запах несвежего мяса у неё между ног. Этого унижения Слава уже позволить не мог. Он схватил Алину за волосы и что было сил притянул к себе отвесив звучную пощёчину, шлепок от которой гулким эхом разлетелся по залу. Раздался одобрительный возглас и жидкие аплодисменты. Спонтанное представление, которое устроили перед скучающей публикой заезжие артисты явно удалось. К чему Маяковский с Есениным, если тут самого Шекспира завезли, правда в довольно оригинальной интерпретации.

- Что ты сейчас сказала проститутка? Ну-ка, повтори.
Слава вновь дёрнул Алину за волосы, так что она взвизгнула. Публика притихла, с интересом наблюдая за происходящим, уже явно не жалея о потраченных средствах. То, что творилось далее совершенно ввергло достопочтеннейшую публику в экстаз. Они то пришли на какого-то московского писателя, а здесь оказывается Дом-2 приехал.
Слава хотел ещё раз врезать оплеуху по лицу Алины, но промазал, поскольку та шипела, брыкалась ногами и отчаянно пыталась вырваться попутно, понося его последними площадными словами. Всецело погрузившись в борьбу с Алиной, он пропустил творившиеся у него за спиной события. Во-первых, кое-как облокотившись на край стола, Сомов возвысился над Славой. Во-вторых, он, конечно, не видел замаха и последующего за ним мощнейшего удара по затылку.
Слава ойкнул, схватился за голову и рухнул на выцветший ковер, который лежал в библиотеке, возможно, ещё с брежневских времён. Восхищённые дамы все, как одна, засняли это с довольными улыбками на свои телефоны. По их сияющим лицам было видно, что вечер не прошёл зря…