Разные люди 03

В обшарпанной хрущёвке, больше похожей на комфортабельный барак, светились редкие огоньки. Вокруг непроглядная тьма, хоть глаз коли, ни одного исправного фонаря на всю округу. Здесь проживали в основном вышедшие в тираж и потерявшие всякую надежду отсюда вырваться, зажить настоящей жизнью. Кто смог - давно уехал, а кто не смог, тот выживал, бился и каждодневно доказывал своё право на существование в этом ущербном мире.
Дважды Алина пыталась вырваться из этого ада. Первый раз, всё как в красивой сказке: юная семнадцатилетняя девушка уехала покорять далёкую и манящую негаснущими огнями столицу. Провалила экзамены в ВУЗ, сначала работала в магазине кассиром, денег хватало только на оплату жилья и еду. На следующий год так же не получилось поступить. Сказка начала обращаться беспощадной повестью, сухой прозой жизни. Работала “индивидуалкой”. Вместе с девчонкой из Воронежа снимала комнату на востоке города… Вахтенные рабочие, гастрабайтеры, худые измождённые извращенцы, жирные неверные мужья, прыщавые подростки, киргизы, таджики, русские, дагестанцы, кабардино-балкарцы, татары, негры, китайцы, молдоване – такому интернационалу мог позавидовать сам Владимир Ильич. Отчаяние, боль и страх, героиновая зависимость, порочный круг из которого не видно было даже подобия выхода. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мать умерла, после тяжёлой болезни и это заставило встряхнуться и собраться, мобилизовать хоть какую-то гордость, открыть глаза, разорвать замкнутый круг.
Отец продал машину, чтобы оплатить лечение в реабилитационном центре. Жизнь заново, с огромной выжженной дырой вместо сердца. Так жить можно, вот только постоянные холодные ветра сквозили через эту дыру, заставляя содрогаться от невыносимой стужи.
Второй раз Алина поехала ближе к дому. Уже не питая каких-либо иллюзий, она решила попробовать закрепиться в Ёбурге. И вроде бы всё получилось. Поступила учиться в сельскохозяйственную академию в которой деканом был отцовский одноклассник. Студенческое общежитие и работа в салоне сотовой связи. Потом появился мальчик Тимур и показалось, что это действительно любовь. Начались походы по клубам, началась жизнь в стиле: “От заката до рассвета”. “Колёса”, “прущие скорости” … С работы уволили, из академии вышибли, равно, как и из общежития, на данном отрезке и мальчик Тимур куда-то запропастился.
Ни любви, ни тоски, ни жалости. Снова съёмная комната и индивидуальный труд на ниве продажной любви. Порванный презерватив, лечение, осознание собственной ничтожности, попытка покинуть этот мир и профессионализм медиков, помешавших воплотить преступный замысел. Несколько месяцев в дурдоме, потом служба в приходе, батюшка, отпускающий грехи и наконец возвращение домой - без каких-либо надежд и перспектив. Просто существование - беспощадное и бессмысленное. Бытие, как оно есть, без красивостей. И если раньше Алина продавала себя за деньги, то теперь делала это совершенно безвозмездно, словно в насмешку над своей кривой судьбой, которая не сложилась и теперь уже совершенно точно не сложится. Слишком много нужных деталей было растеряно, без которых единую картинку собрать уже не представлялось возможным. Трясина засасывала всё глубже и глубже.
Безнадёжность, обыденностью входила каждый вечер в дом и ела вместе с ней разогретый ужин и выпивала вместе с ней за ужином “чекушку”. Алине вновь начал мерещится выход, который через окно на пятом этаже “панельки” вёл прямиком, в обход положенного, в то место, где всё у неё будет хорошо.
Удачей Алины было то, что несмотря на все свои грехопадения и червоточины, она, сохранила часть той заданной природой красоты. Сейчас она, конечно, потускнела и поблекла, поизносилась, но не разожралась, как свинья и не ссохлась как вобла, иногда даже в зеркале проглядывали черты былой индивидуальности. Алина была подобна дорогой фарфоровой чашке, которую грубо склеили после того, как она разбилась.
И вот что-то ёкнуло, когда она увидела, что в их гостиницу заселился столичный писатель. Нужно было использовать этот пусть призрачный и нереальный шанс вырваться, вновь нахлынули какие-то давно забытые чувства, которые, казалось, навсегда были похоронены глубоко в памяти, вновь замаячила надежда на избавление. Чем этот шанс был хуже предыдущих? Ничем, - отвечала сама себе Алина, - он был даже более реальным, по крайней мере, он таковым ей виделся или ей хотелось его таковым считать.
- Ты одна живешь? – спросил Влад, пытаясь залезть Алине под трусики прямо в подъезде, пока она возилась с неисправным замком.
- Нет, с приятельницей.
Щёлкнул замок и дверь открылась. В квартире стоял насыщенный запах дешёвого парфюма и освежителя воздуха, который Алина стащила из уборной гостиницы.
- Фу, блядь, у вас здесь, что филиал парфюмерной фабрики? - зажав нос спросил Влад.
- Это Ленка, любительница надушиться.
- А где Ленка?
- Лен, ты дома?
В туалете послышался звук сливаемой воды. Через мгновение в комнату вошла Лена.
- Здесь я, чего разоралась?
Алина поймала жадный взгляд помутневших глаз Влада, впившийся в белые бугорки Ленкиных сисек. Только этого ещё не хватало, - подумала Алина, делить Влада с этой несчастной чмошницей.
- Это Влад, он писатель из Москвы.
- Прекрасно и что писатель из Москвы делает у нас дома?
- Он приехал пить водку.
- И трахаться! - добавил Влад.

Алина ещё не совсем осознавала до каких пределов безумия её может довести вся эта история с известным писателем, чью рожу регулярно крутили по телеку в многочисленных телешоу. Может и правда он её заберёт в Москву? И тогда начнётся новая, совершенно другая жизнь, такая какую показывают по телевизору, та про которую пишут в глянцевых журналах, ну чем она в конце концов хуже тех гламурных дур с пластиковыми сиськами? Впрочем - это всё водка туманила мозг, уводила в сторону. Случись с ней такая же ситуация раз пять она, не задумываясь, снова согласилась бы на всё это безумие, хотя в чём для неё безумие? Если не с Владом, так с кем-то другим, если не сегодня, так завтра. Если не бесплатно, так за деньги, а так имелась хоть какая-то надежда, хоть какая излучина в сыром мраке беспроглядной ночи.
После третьей рюмки сознание стало неуловимо уплывать. Алина практически уже не соображала, что происходит вокруг. Всё выпитое сегодня давало для её организма в сумме отрицательное значение. Рядом с ней на диване сидел Влад и держал свою руку у неё поверх коленки, периодически запуская её под юбку, вкрадываясь всё глубже и глубже. Ленка сидела на полу около ног Влада и тёрлась об них своим полу выпущенным из небрежно запахнутого халата белым выменем.
Алина закрыла глаза и не поняла, как провалилась в сон. Возможно ей это всё только снилось: и московский писатель, и далёкий уральский городок, где она проживает чужую жизнь. Но всё это было на самом деле и она прекрасно это знала, как был и большой чёрный паук, выползающий из её влагалища, нелепо перебирающий мохнатыми лапками. Алина не выдержала и нутро её желудка выпустило радугу, большую и красивую. И тянулась эта радуга от серого закопчённого неба ихнего города к яркому и солнечному московскому небу, которое подпирали кремлёвские звезды.
- Блядь, эта сука заблевала нашу одежду, - из тумана выплыл Ленкин голос.
- Хуй с ней, с одеждой, не останавливайся, - ответил Влад.
По бледным худым ляжкам Влада прыгала издавая характерные шлепки Ленкина жирная задница. И тут всё вышло из-под контроля. Совершенно не думая, всё еще видя радугу над рубиновыми звёздами, Алина схватила за горлышко недопитую бутылку, стоявшую на журнальном столике, и опустила её на Ленкину макушку. Ленка взвизгнула и закатив глаза, повалилась на пол, бесстыдно раскидав ноги, обнажая непобритый стыд.
Влад попытался вскочить с пола, но у него ничего не получилось. Едва стоявший член, окутанный в гондон, моментально упал.
- Алин, ты чего охерела, что ли? Мы же вроде веселимся?
- Мы, да, а эта шалава нет. У неё трое ребят без неё растет в разных городах, она кошка...
- Там водка ещё осталась?
Алина пошуршала по пустым пакетам и отрицательно покачала головой.
- Ну ты молодец и водку последнюю в расход пустила и бабу, двух зайцев одним выстрелом.
- Зачем тебе она, ты же со мной пришёл, я лучше.
- Но ты уснула и тут она, знаешь, как оно бывает? Ты сама виновата, хуле теперь выступаешь?

Алине стало нестерпимо больно, почти невыносимо, ей захотелось зареветь навзрыд. Обида, глупая бабская, встала у неё комом в горле. Так нельзя, не может быть, чтобы эта бледная тушка с худыми бёдрами и обмякшим членом была её последним шансом.
Алина привела Влада в свою комнату и повалилась на неразложенный диван, заправленный шерстяным покрывалом, которое приятно покалывало голую спину. На неё сверху плюхнулся Влад, источая адскую смесь запахов из водки и Ленкиного китайского парфюма. Но Алине было, в данную минуту, всё равно, чем от него пахнет. Она хотела овладеть им, подарить себя, отдать то, что ему полагалось и, что бессовестно увела Ленка, которая теперь лежала с пробитой головой, из которой вытекала кровь, дополняя нелепый рисунок на старом ковре.
Влад потыкался вялым членом в Алину, но так и не смог в неё войти, она не хотела, чтобы так всё закончилось, ведь это сказка, которая случается раз в жизни. Алина оттолкнула с себя Влада и оказавшись на верху соскользнула к его промежности. По мере работы руками и ртом она чувствовала, как он набухает. Затем она вновь легла под Влада.
Влад двигался вяло, выбиваясь из такта, словно пьяный барабанщик. Алина сначала пыталась подстроится под него, но потом просто отдалась течению. Вопреки своим ожиданиям она почти получала удовольствие, несмотря на то, что была пьяна. И это судорожное движение внутри себя она принимала как избавление, это не было чем-то особенным, но это было желанным, дарующим свет, так по крайней мере ей казалось. Влад ускорился и через какое-то время всё его тело напряглось. Алина ощутила внутри себя тёплую жидкость, заполнявшую холодную пустоту.
Дверь распахнулась и в полумраке показался Ленкин силуэт.
- Вот товарищ лейтенант, вот она пыталась меня убить!
Вспыхнул свет и в комнате образовался наряд полиции. Они что-то говорили, неразборчивое и жёсткое, один из них периодически хватался за кобуру, где-то за их спинами маячила Ленка с запёкшейся на лбу кровью.
- Ну чего, Артур Алексеевич, я так понимаю, новый притон открылся? - сказал полицейский ближе всего стоящий к дивану.
- Нет, Мазур, разве не видишь? Здесь “бытовуха”, - ответил лейтенант, осматривая комнату. - Классика жанра, один кобель и две сучки. У тебя такого не было Мазур?
- Никак нет, Артур Алексеевич, не было.
- Скучно живёшь!
В ответ Мазур лишь виновато развёл руками.
- Слышь, голозадый, и ты Отелло в юбке, одевайтесь, в отделение поедем, - хмуро сказал лейтенант. - Вы же не отказываетесь писать заявление гражданка Соболева? - обратился он, к Ленке.
Ленка покраснела и немного замялась. Она провела ладонью по волосам, которые были перепачканы в крови.
- Конечно нет, товарищ лейтенант. Она мне бутылкой голову пробила.
- А он чего?
- Он, ничего, у нас с ним всё по согласию.
- Всё равно забираем обоих, в отделении разберёмся: Кто виноват? И Что делать?!
Алина скинула с себя Влада, который мычал что-то нечленораздельное.
- Я ничего, она сама головой ударилась, - вяло попыталась защититься Алина.
- Врёт сука - это она меня бутылкой! – взорвалась Ленка.
- Прикройтесь, гражданка, - покосился лейтенант на достоинства Алины.
Главное, что Алина чувствовала в этот момент, было не напряжённое смущение полицейских, она чувствовала растерянность. Всё не так должно было закончиться, совершенно не так. Сказка, как всегда бывало в её жизни, оказалась кошмаром. Опять ничего не получилось, да и не должно было получиться.