Прощённым, говорят, дорога в рай. Часть 21

Глава 21

РАССКАЗ НИНОЧКИ

- Ваш муж был удивительным человеком, - сказала Ниночка.

Они сидели в гостиной на небольшом диванчике.

Нина рассказывала, а Лу-Лу слушала её, вытирая платком слёзы.

- Даже вспоминать это тяжело, - Нина вздохнула. - Его избивали на каждом допросе, да так, что... Но он держался. И при этом находил в себе силы поддерживать других. Меня вообще оберегал, я это чувствовала. А мне было тогда восемнадцать, совсем ещё девчонка.

И Ян часто вспоминал про вас. Как-то сказал, что вы - самая красивая женщина на свете. И что он вас очень любит.

Лу-Лу встала и отошла к окну.

- Простите меня, - сказала Нина, - я причиняю вам боль...

- Ничего, Ниночка, - Лу-Лу вытерла слёзы и вернулась на прежнее место. - Я выдержу. Расскажите мне всё, что вы помните про Яна. Я должна это знать.

Ниночка немного помолчала, как будто что-то вспоминая. Потом начала по-порядку свой горький рассказ. Она рассказала, как впервые увидела Солганского. И как этот, избитый до полусмерти человек, беспокоился, чтобы она заняла место на нарах, иначе ей пришлось бы ночевать на полу.

Ниночка грустно улыбнулась и замолчала.

- Да, - тихо сказала Лу-Лу, - Ян всегда был таким. Очень добрым. Рассказывайте дальше, Нина, прошу вас.

Она уже справилась со слезами и сидела, комкая в руках тонкий кружевной платочек. Её потемневшие глаза резко выделялись на бледном лице.

- Мы пробыли с ним вместе в камере чуть более двух недель, - продолжила рассказ Ниночка. - Ян рассказал мне, что его обвинили в каком-то заговоре в Петрограде, в котором он не принимал участия. Даже не слышал про него.

Просто его имя случайно назвал какой-то человек, с которым он раньше работал. По-моему так. И вот они требовали, чтобы он признался, что участвовал. И что написал какую-то брошюру против власти. Ян всё отрицал.

Лу-Лу молча слушала, прижав платочек к губам.

- Он вёл себя очень сильно, - сказала Ниночка, - сильный душевно человек.

- И я помню, что была Пасха. Потом прошли ещё два дня, а потом...

Ниночка замолчала.

- Его расстреляли? - всё таким же тихим голосом спросила Лу-Лу.

Нина кивнула.

- Да. Но за пару дней перед этим Ян успел сказать мне ваш адрес, здесь, в Тюмени. Он очень переживал, что обещал вам написать, но письма до вас не дошли.

- Да, - ответила Лу-Лу,- писем не было. Я ничего не знала о нём с сентября 1918-го года. С тех пор, как мы расстались.

- Я сразу постаралась запомнить ваш адрес, - опять грустно улыбнулась Ниночка, - и старалась держать его в памяти все эти шесть лет, пока была в лагере. Так хотелось что-то сделать для Яна, пусть уже и после его смерти.

- Спасибо вам, Ниночка, - Лу-Лу дотронулась до её руки.

- Знаете... - вдруг сказала Нина, - я ведь была тогда совсем молодая и наивная девчонка. Но к Яну я почувствовала что-то, что дало мне потом силы выжить. Это чувство... даже не знаю, как это назвать. Что-то настолько светлое... Наверное, это была любовь. И я потом всё время, все эти шесть лет в лагере, вспоминала его слова. Слова, которые он сказал мне, когда мы прощались. Что всё будет хорошо. И что я обязательно выйду на свободу. И вот... так всё и произошло. Я и сейчас вспоминаю его и эти слова.

И ещё вот... - Нина вытащила из разреза кофты довольно большой серебряный крестик и показала его Лу-Лу, - Ян не хотел, чтобы он пропал. И он отдал его мне. И сказал, что этот крестик будет меня хранить. Людмила, наверное, вам он сейчас нужнее.

Она протянула Лу-Лу крестик.

Но после небольшой паузы Лу-Лу опять слегка дотронулась до её руки.

- Ниночка, оставьте себе, милая, - проговорила она. - Пусть он и дальше хранит вас.

- Спасибо вам! - воскликнула Ниночка. - Спасибо!

В комнате повисло молчание. Лу-Лу сидела, нахмурив брови и сосредоточенно о чём-то думая.

- Послушайте, Нина... - вдруг сказала она, - но как же Ян узнал, что я не получала от него писем? Как он мог узнать об этом?

- Это сказал его друг, - ответила Нина, - Ян заезжал к нему перед своим арестом. Вообще, он не хотел мне подробно рассказывать всю эту историю.

Но я была такой любопытной, настояла. И потом, мы как-то очень сблизились с ним за эти две последние недели в камере. И он мне всё-таки всё рассказал.

- Его друг? - переспросила Лу-Лу.

- Да. Эта история меня поразила, я её запомнила до мелочей. Друг выдал его Чрезвычайной комиссии. Яна арестовали у него в доме, он успел переночевать там одну ночь, а на следующий день его забрали.

- Боже мой... - прошептала Лу-Лу. И вдруг её сознание пронзила страшная и жестокая догадка.

Она встала с диванчика и посмотрела на Ниночку.

- А друга звали... Михаил Демичев? - спросила она.

- Михаил, это точно, - кивнула Ниночка, - да и фамилия... похоже такая же, - Ниночка нахмурила лоб, вспоминая, - да, точно, Демичев. Ян сказал, что пытался простить его... пытался, но так и не смог.

Лу-Лу почувствовала духоту. Сердце застучало где-то совсем высоко, в горле. Она торопливо расстегнула верхние пуговки блузки и подошла к открытому окну. Опёрлась рукой на раму.

- Боже... всё это какой-то сон... страшный сон, - прошептала она.

- А вы... знаете этого Михаила? - осторожно спросила её Ниночка.

Лу-Лу стояла, как в тумане. Сознание отказывалось принимать то, что она слышала всего лишь пару минут назад.

- Как же ты мог, Миша? Как ты мог? - шептала она, как будто Демичев мог сейчас её услышать.

Нина повторила свой вопрос, и Лу-Лу, словно очнувшись, обернулась к ней.

- Да, Нина, - ответила она, - я знаю его. Это мой второй муж.

Ниночка охнула и закрыла рот ладонью. Как будто хотела что-то ещё сказать.

- Как же так, - прошептала она.

- Как жаль, Нина, что я не узнала всё это про Михаила раньше, - проговорила Лу-Лу, - безумно... безумно жаль. А сейчас... я уже не могу ничего изменить.

- Простите меня, - как-то виновато произнесла Ниночка, - пожалуйста, простите. Я так хотела вам написать... но не могла никак. Сначала была в ЧК. А потом все эти шесть лет провела в лагере. Здесь рядом, под Тюменью. Писать оттуда никому не разрешали. Я даже маме в Петроград не могла весточку отправить. Вот, хочу сейчас поехать к ней. И даже не знаю, жива ли она.

Она уже совсем старенькая.

- Ниночка, вы не виноваты.

Лу-Лу тяжело опустилась рядом с ней на диванчик.

- Просто сейчас моя жизнь полностью перевернулась, - каким-то глухим бесцветным голосом сказала она, комкая в руках платок. - Всё... всё изменилось. И я не знаю, как теперь с этим жить. Как это принять.

Принять всё это... невозможно.

Она резко встала и опять отошла к окну, как будто ей не хватало воздуха.

- Нина, а вы не знаете, где Яна...

Она с трудом выговаривала слова.

- Где его похоронили? - догадалась Ниночка

- Да.

- Я не знаю. Где-то в пригороде. Точное место я не знаю. Людей отвозили туда на грузовике и... А потом там же их и хоронили.

Лу-Лу вцепилась в подоконник. Из глаз опять потекли слёзы. А в мозгу яркой вспышкой пульсировала только одна мысль:

"Как теперь с этим жить? Как жить со всем тем, что я сегодня узнала?"

И ответа на этот вопрос у неё не было.

***

Ниночка собиралась уже уходить, но Лу-Лу настояла на том, чтобы девушка поела. Она достала булку, вареные яйца и колбасу, сделала крепкий чай с лимоном.

Ниночка жадно ела, и Лу-Лу вновь с горечью отметила, какая она худенькая, кожа и кости.

- Нина, оставайтесь пока у меня, - предложила Лу-Лу. - Хотя бы переночуете нормально. И вообще, оставайтесь на несколько дней, пока я здесь, в Тюмени. Вам надо набраться сил, милая.

Ниночка внимательно посмотрела на неё, как будто обдумывая её слова. Но потом отрицательно замотала головой.

- Нет, нет, спасибо вам большое, Людмила. Но я не могу. Мне надо скорее добраться до Петрограда. Точнее, до Ленинграда. Так теперь они его называют.

Я ведь так волнуюсь о маме. Жива ли она. Сегодня как раз хочу успеть на дневной поезд. Спасибо вам огромное за обед.

- Да какой же это обед, - улыбнулась Лу-Лу, - колбаса с булкой, - Не знала, что Вы придёте, ничего не приготовила. Но раз не можете остаться, возьмите хотя бы на дорожку.

Она завернула в кусок бумаги несколько мягких булок и пол палки колбасы.

Ниночка замотала головой, отказываясь, но Лу-Лу решительно положила свёрток в ее котомку. И обняла девушку, почувствовав ее худые острые лопатки.

- Спасибо вам, Ниночка, - прошептала она. - Спасибо за весточку от Яна.

- Мне так тяжело, что я принесла вам такую страшную весть! - воскликнула Нина.

- Ничего... - прерывисто вздохнула Лу-Лу. - Вы ни в чём не виноваты. Я должна была узнать это. Ради Яна. Ради его памяти.

На прощание Лу-Лу написала на листке бумаги свой адрес в Вельске и отдала листок Нине.

- Нина, напишите мне, когда доберетесь до Ленинграда, - попросила она, - Обязательно напишите, милая, ладно? Не будем терять связь.

- Хорошо, напишу, - кивнула ей Ниночка.

Расставаясь, женщины обнялись ещё раз. Затем девушка взяла свою котомку и посмотрела в глаза Лу-Лу.

Та грустно улыбнулась ей. Нина шагнула за порог. Лу-Лу перекрестила её и закрыла за ней дверь.

С минуту Лу-Лу молча стояла в прихожей. Квартиру окутала тишина. А затем она почувствовала, что сердце опять начинает неровными толчками биться где-то в горле. При Ниночке она сдерживалась изо-всех сил. Но больше этого делать не получалось. Войдя в гостиную, Лу-Лу бросилась на маленький диванчик и зарыдала.

Внутри была ужасная тяжесть, которую никак не получалась выплакать.

А в сознании пойманной бабочкой бился только один вопрос, который Лу-Лу беззвучно повторяла:

- Как мне теперь со всем этим жить?