Прощённым, говорят, дорога в рай. Часть 14

Глава 14

ИСХОД

- Шансов, к сожалению, мало. Опухоль достаточно крупная и затрагивает некоторые жизненно важные сосуды.

Каждое слово врача падало, как будто камень и ударяло по сердцу.

Глеб сидел в его кабинете неподвижно, сцепив руки, глядя перед собой куда-то в пространство.

- Конечно, мы постараемся сделать всё возможное. Но... вы сами понимаете, - врач посмотрел Глебу в глаза.

- Да, понимаю, - тихо ответил Глеб. - А когда будет операция?

- Сегодня понедельник, - врач взглянул на висевший на стене календарь, - надо сделать ей ещё кое-какие обследования и анализы. Значит, не раньше четверга. А скорее всего, в пятницу.

- Ясно, - проговорил Глеб, - спасибо вам.

- Да пока ещё не за что. Сейчас можете пойти к ней. Только знать все эти подробности о своём состояния вашей маме ни к чему. Вы понимаете?

- Да, конечно, - ответил Глеб, вставая из-за стола. - Я сам всегда говорю ей, что всё будет хорошо.

Врач понимающе кивнул ему головой. Глеб попрощался и вышел из кабинета.

Белые стены длинного больничного коридора онкологической больницы навевали тоску. Палата, куда положили мать Глеба, находилась в самом его конце.

И на мгновение Глебу показалось, что это не больничный коридор, а туннель какого-то огромного лабиринта. Выхода из которого нет и название которому "Безысходность".

"Как же я устал, - подумал Глеб. - И как мы с мамой надеялись, что всё будет хорошо. Почему всё это происходит с нами? За что?"

Но ответов не было.

***

Его звал по имени женский голос. Нежная рука дотронулась до его лица.

- Люся, Люсенька, лисичка моя, - прошептал он.

И радость от того, что она здесь, рядом и они наконец-то снова вместе, заполнила его сердце.

- Ян! Ян! - звал его женский голос. Он почувствовал, как его трясут за плечо. И вдруг всё тело пронзила резкая боль, казалось, не было ни одного живого места, где не было бы больно... Он застонал и открыл глаза.

Прямо на него смотрели расширенные, потемневшие от тревоги глаза Ниночки.

- Ян! - воскликнула она, - ну наконец-то вы очнулись!

Она сидела рядом с ним на соломе. За ней стоял Игнат Степанов.

- А мы уж думали, что ты... того, парень, не очухаешься, - произнёс он. - Почти сутки без сознания пролежал.

- Сутки? - хрипло спросил Ян.

- Ну да. Вчера вечером тебя притащили, а сейчас вон, день уже заканчивается.

В камере действительно уже темнело.

- А она вон, - Степанов кивнул в сторону Ниночки, - всё рядом с тобой сидела, ни на шаг не отходила. Прямо сестра милосердия, - он усмехнулся, и вдруг голос его посерьёзнел. - А так, парень, следующий такой раз ты точно не выдержишь. Умрёшь ведь.

"Может и хорошо было бы - умереть, - подумал Солганский. - Тогда сразу всё это закончится."

- Ян, я тут обед ваш оставила, - Ниночка держала в руках миску с тушеной капустой.

- Есть не хочу... пить очень хочется, - сказал Ян.

Ниночка протянула ему кружку с водой, и Солганский жадно сделал несколько больших глотков. Минут через десять он попытался встать и чуть не упал, перед глазами всё плыло. Он кое-как добрёл до угла камеры, где находилось отхожее место. Его вырвало выпитой водой. Он закашлялся, вместе с кашлем из горла выходили тёмные сгустки крови.

- Э, брат... да тебе, похоже, все лёгкие отбили, - с сочувствием заметил увидевший это Сергей Покровский.

Солганский вернулся на свою лежанку и лег на правый бок, так боль была немного меньше.

А Ниночка так и продолжала сидеть рядом с ним.

К утру следующего дня Солганскому стало немного получше. Он даже поел немного холодной полугнилой капусты. Боль в груди тоже немного притупилась, и дышать стало чуть полегче. Но он знал, что всё это - только временное улучшение. До следующего допроса. И тогда... о том, что будет тогда, сейчас он старался не думать.

Ниночка почти всё время сидела рядом с ним, приносила попить воды, когда он просил.

- Милая Ниночка, вы наверное устали, - улыбнулся ей Солганский.

- Нет, нет, что вы, - тихо ответила она, - а что мне ещё здесь делать?

И знаете, Ян, я так рада, что вы пришли в себя. А Люся... так зовут вашу жену? - вдруг спросила Ниночка.

- Я называл её имя?

- Несколько раз.

- Да, её зовут Людмила.

- Расскажите мне о ней, - попросила Ниночка.

Ян рассказал ей немного о Лу-Лу, и о том, как она красиво поёт. И от этих воспоминаний щемящая тоска по ней опять заполнила его сердце.

- Певица - это же замечательно! - воскликнула Ниночка. - А у меня голоса для пения совсем нет.

- Ну, не расстраивайтесь, Нина - улыбнулся ей Солганский, - голос для пения - в жизни это совсем не обязательно.

Он сделал глоток воды из кружки, сильно закашлялся и вытер выступившую на губах кровь.

Ниночка с тревогой посмотрела на него.

- Вам нельзя больше туда, - решительно сказала она.

- Куда? - не понял Солганский.

- Туда, к ним. Они убьют вас.

Ниночка вдруг взяла его за руку.

- Ян, они ведь всё равно сильнее... - тихо сказала она. - Они сильнее. Вы ничего не сможете изменить.

Ян молчал, глядя перед собой.

- Но... сила ли это, Ниночка? - проговорил он через пару мгновений. - А вот один человек сказал так: Только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны.

- Кто это сказал? - спросила девушка.

- Вольтер

Ниночка внимательно смотрела на него, не зная, соглашаться c Вольтером или нет.

***

Был поздний вечер пятницы и многие уже дремали на нарах. Солганский тоже заснул, лёжа в своём углу на соломе. Ему даже начало что-то сниться, какой-то странный и сбивчивый сон. Неожиданно заскрежетали замки, дверь открылась.

- Солганский, давай на выход! - раздался громкий окрик.

Прошло несколько мгновений. Солганский всё также лежал, не вставая. И каждая клеточка его измученного тела казалось кричала: "Хватит! Не иди!"

"Не пойду", - подумал Солганский.

- Оглох что ли? - грубо крикнул один из охранников. И они оба подошли к нему, подняли. На руках защёлкнулись наручники.

- Давай, пошёл! - его ткнули в спину.

- Оставьте его в покое! - вдруг крикнула Ниночка.

- Нина, не надо, - громко сказал ей Солганский.

- Э... смотри-ка, а барышня-то быстро в мужской камере освоилась, - засмеялся один из охранников.

- Уже шуры-муры завела, - второй заржал вместе с ним и подошел к Ниночке.

- Хочешь, чтобы тебя вместе с ним допросили? - спросил он. - Это мы быстро. Там и поговоришь, шалава.

- Ладно, оставь её! - крикнул ему второй, - пошли.

Свет в кабинете Юдина после тусклого освещения в камере показался Солганскому неестественно ярким.

"Странно, что Юдин так поздно всё ещё здесь", - подумал Ян.

Его грубо усадили на стул. Юдин молча поднял на него глаза. К чекисту подошёл один из охранников и что-то ему сказал.

- Да? - переспросил Юдин. И тихо проговорил ему несколько слов, которые Солганский не расслышал.

Охранник кивнул и быстро вышел в коридор.

В кабинете повисло молчание. В сердце Солганскому вдруг закралось какое-то нехорошее, мерзкое предчувствие. Прошло несколько минут. Юдин всё также молчал и смотрел какие-то бумаги, разложенные перед ним на столе.

Вдруг дверь кабинета открылась, и в него втолкнули перепуганную Ниночку.

Солганский попытался вскочить, но тяжелая рука быстро усадила его на место. Краем глаза он увидел рядом с собой дуло пистолета.

- Сиди смирно, - процедил ему чекист.

- Ян! - крикнула Ниночка.

С неё сорвали блузку и лиф и, заломив назад руки, надели наручники.

- Ну что ж, Солганский, - наконец-то нарушил молчание сидевший за столом Юдин, - я вижу, когда вас бьют, вам это безразлично. А может быть, даже нравится? Теперь посмотрим, нравится ли вам, когда бьют других.

Он подошёл к девушке и пихнул её на стул. По лицу Ниночки потекли слёзы.

Она дёрнулась в сторону, и Юдин сильно, наотмашь ударил её по лицу.

- Прекратите! - крикнул ему Солганский.

- Вот вы и заговорили, - усмехнулся Юдин и опять ударил Ниночку по лицу.

Она заплакала навзрыд.

- Ну, Солганский! - крикнул Юдин, - мне продолжить?

Я вижу, вам это нравится.

Его рука потянулась к застежке на юбке девушки и расстегнула её.

- Оставьте её! - резко крикнул Ян, - Я...

Юдин выжидательно смотрел на него.

- Я согласен дать вам показания.

- Согласны?

Юдин подошёл к нему вплотную и пристально посмотрел в глаза.

- Да, - глухим голосом ответил Солганский, опустив голову. - Что мне нужно подписать?

Его подвели к столу, сняли наручники, и Солганский, преодолевая боль в затекших руках, поставил подпись на положенном перед ним листе бумаги.

- И ещё вот здесь, - Юдин положил перед ним второй листок.

Выбора не было, Солганский поставил свою подпись и на втором листе.

- Вот и славно, - проговорил Юдин, складывая бумаги куда-то в папку. - Наконец-то вы стали сговорчивей.