Плен (отрывок из романа "Окруженцы")
Всю ночь громыхало южнее Свиридовки, дальнего хутора, там видно шел бой с отходящими от Гайсина частями. Многострадальная украинская земля тряслась, словно в падучей, а на небе в страхе вздрагивали звезды. Светопреставление кончилось к рассвету, когда затихли последние одиночные разрывы.
А с первыми лучами обезумевшего солнца по истерзанным дорогам Уманьщины темными жуками поползли танки. Следом - укрытые ядовито-зелеными тентами грузовики, длинные автобусы с матовыми стеклами и тяжелые тягачи с огромными гаубицами. Рядом, в рытвинах полей, неслись шустрые гусеничные бронеавтомобили и мотоциклеты с колясками.
Колонна передвигалась с пугающей быстротой. Вышедшую из строя технику мигом сволакивали с дороги, оставляли караул и пересаживались на ближайшую машину, а то и просто на броню танка. Сверху их надежно прикрывала пара истребителей, неспешно барражирующая в пустом небе. Работы им не было, вот летчики и выделывали разные коленца. Резко взмывали вверх, на мгновение замирали и камнем неслись к земле. Потом заваливались на бок и юзом неслись прямо над дулами танков. Забавлялись.
Механизированную колонну сменили пехотинцы. Солдаты бодро маршировали по степи, будто вколачивая коваными сапогами в славянскую степь непобедимый дух тевтонов. Короткие светлые стрижки, загорелая кожа, сильные руки. Дети валькирий, вышибавшие с петель дверь в обитель Валгаллы. Покорители Европы, непобедимая армада арийского мира.
Что слава Македонского? Миф. Да и победы Наполеона меркли перед стремительностью и напором полуночных бестий. Германские берсеркеры пройдут всю Азию до последнего моря за считанные месяцы. Омоют сапоги в теплом море Востока и двинутся дальше.
Горстка отрезанных со всех сторон бойцов, обреченно наблюдала за этим феерическим маршем. Казалось, нет конца коричнево-зеленым колоннам врага. Казалось, люди со всей Европы одели форму вермахта и безостановочно идут и идут по иссушенной земле поверженного противника. Им несть числа, и имя им легион.
После обеда, когда окруженцы съели по сухарю, запив протухшей водой, поток стал иссякать. Напротив, нескончаемой лентой с востока потянулись колонны пленных. Наши. Еще недавно отчаянно бившиеся, совершавшие немыслимые подвиги, ходившие в штыковые атаки, рубившиеся саперками и ножами в окопах...
Теперь они превратились в безликую аморфно-покорную массу полонянников. И им тоже не было числа. Будто все сражавшиеся советские люди в одночасье сложили оружие и дружно побрели в сторону Неметчины. В плен. На позор и скорую гибель.
Их почти не охраняли. Немцы, редкой цепью, шли чуть поодаль, небрежно закинув за спину винтовки. Рвали от скуки сухие травинки, грызли их и шли дальше.
Пленных сопровождали командиры. В полной форме, со знаками различия, некоторые даже с неснятыми кобурами. Было ли там оружие, осталось неизвестным.
Легкораненые брели отдельной колонной. Их вообще никто не охранял. Опирались на всевозможные палки, обломанные стволы березок, потемневшие от солнца грабли. Живые мертвецы в грязно-серых бинтах.
Гангрена убьет их много раньше голода, пули или петли. Кто будет лечить их здесь, в покинутой Богом и разбитой армией жаркой степи?
Тяжелых везли на двуколках. Вот худой, как скелет советский доктор остановил телегу и знаками указал ближайшему немцу на одного из бойцов. Тот неспешно подошел, с полминуты рассматривал раненого, затем спокойно снял винтовку и почти не целясь выстрелил. Тело даже не дернулось. Двуколка двинулась догонять своих, а немец остался возле сброшенного на полынь красноармейца. Он курил, изредка поглядывая на переломанную куклу, бывшую когда-то человеком. В мертвенных глазах врага отражалась лишь скука и желание, чтобы этот ужасно длинный день поскорее закончился.
Возле лилового от нестерпимого зноя холма нескончаемая змея пленных ненадолго останавливалась. Там раздетые до исподнего красноармейцы под присмотром немолодого фельдфебеля таскали из степной криницы воду.
Люди жадно выпивали солоноватую, густо приправленную песком и глиной жижу, шумно, будто лошади на водопое, отдувались и смиренно шли дальше. Колонна двигалась параллельно грунтовке. По дороге шли лишь конвоиры и советские командиры, ответственные за свои подразделения.
Навстречу им изредка проезжали автомобили, в основном тыловые. Быстро наступающий моторизованный авангард с трудом догоняли службы снабжения.
Тогда немцы останавливали пленных и сами сходили с грунтовки. Измученные красноармейцы тут же садились на горячую глину, используя нежданный миг отдыха. Конвоиры неспешно закуривали, угощали советских офицеров и бездумно смотрели в нескончаемо далекий горизонт. Туда уже начало переваливаться обезумевшее в своей ярости светило. Там, где-то очень далеко, находилась Германия, их дом и семьи. Там, в бюргерских городках Померании, мызах Пруссии и альпийских деревушках Австрии царил мир и покой, порядок и благоденствие. Здесь же был ад... Машины проезжали на восток, поднимая пыльную завесу, и колонна шла дальше.
Все это было так просто и буднично, что делалось по-настоящему страшно. И многотысячные толпы покорных советских военнопленных, и редкие охранники в полевой форме вермахта. Никто не пытался бежать, нападать на конвоиров, отбирать оружие. Шли на заклание словно на первомайский парад, буднично и неспешно.
Происходящая на глазах катастрофа приводила в ужас Серебрякова, который залег в неглубокой щели с верным взводным. До боли вдавливая в глазницы бинокль, Сергей Петрович силился понять, почему так тихо и мирно маршируют на запад его недавние братья по оружию.
Вроде не было нескончаемо долгих недель жестокого противостояния, десятков полностью сожжённых городов и сотен тысяч убитых. Ротный на максимальном приближении рассматривал потемневшие лица красноармейцев, пытаясь осознать, каково оно - оказаться в плену. Бросить к ногам ненавистного врага оружие, снять ремень с портупеей, и подняв руки, отдать себя на поругание врагу.
Вот высокий и очень красивый пехотный капитан с белесой щетиной на загорелом лице. Он берет у фашиста короткую сигарету без гильзы, заискивающе улыбается и подобострастно глядит на мелкого и плешивого унтер-офицера. Немец покровительственно хлопает командира по плечу и идет дальше.
Что произошло? Как в одночасье поменялся этот советский офицер? Наверное, еще вчера он отважно сражался, вел поредевшую роту на прорыв, яростно дрался в окопе, пока хватало сил. Или, наоборот смалодушничал, и в тот момент, когда надо было наступать, рвать еще тонкое, едва заметное кольцо окружения, струсил и сдался, предав не только Родину и офицерскую честь, но и своих солдат. Увы, узнать этого Серебрякову не дано.
Вот бритый наголо немолодой солдат, почти старик. Лет пятьдесят, не меньше. Как только такого призвали? Он сидит на корточках, ожидая сигнала двигаться дальше. Глаза его пусты. Все чувства, помыслы и надежды померкли и остались в прошлом. Он ничего не ждет, ни на что не надеется, покорно доживая последние отмерянные ему Создателем дни. Когда говорят – идет, велят – терпеливо ждет, прикажут – безропотно исполняет.
К нему прилепился совсем юный парнишка, из мобилизованных в первые дни войны. Он явно трусит и от этого делает массу ненужных вещей. Трет руки об выцветшую гимнастерку, беспрестанно крутит головой, зажимает нижней губой верхнюю. Ему страшно. Ужас ледяными пальцами сжал его сердце и никак не желает отпускать. Он сковал сознание, не дает здраво думать, рассуждать. Солдатик превратился в живой механизм – ест, когда дают, опорожняет кишечник по команде, иногда спит. Такой легко предаст, за кусок хлеба станет служить новым хозяевам.
Чётко! +
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Сильно... есть над чем поразмыслить... Тема неожиданная.
Начало впечатлило, Сергей! +
Воображение автора рождается из реального чувства (Андре Моруа)
Спасибо Вадим.
Цыганенко Сергей
Это 80 -е страницы. Лилия -
Цыганенко Сергей
Ясное дело, что не было.
Хорошо написано, ярко. Сергей, а что роман целиком не публикуете?
++++++++
Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.
Хорошо написано. +
С уважением
Глебов Иван Тихонович
до слез... Война и люди в ней, сколько мыслей пронеслось пока читала. Спасибо, что публикуете хотя бы частями.
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
Я имела ввиду начало знакомства с очень хорошим произведением
А что отрывок - понятно
Воображение автора рождается из реального чувства (Андре Моруа)
. Тогда, летом 1941 почти каждый немец был уверен в блицкриге. Советский Союз, хоть и имел большую армию, но она находилась в стадии мобилизации, не имела достаточного боевого опыта.
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Где можно почитать полностью роман "Окруженцы"?
Спасибо, Дима. Роман ещё не закончил. Топчусь все лето в конце. Не хватает опыта в создании таких больших произведений. А потом попробую напечатать. В России. У нас, как вы понимаете, такая литература на сегодняшний день да ещё и на русском языке никому не нужна. Ну и на любимом НА выложу, конечно.
Цыганенко Сергей
Спасибо, Николай.
Цыганенко Сергей
Аллочка и Вам огромное спасибо. Иногда выкоадываю небольшие отрывки, чтобы взбодрить себя и заставить таки закончить. Мой двоюродный дед Сидор Бабич попал в окружение под Уманью. Первое крупное окружение на Украине.
Жаль не мог его расспросить подробнее, был тогда молод и не думал, что когда-нибудь начну писать. Да и вряд ли он рассказал всю правду.
Шокировали масштабы произошедшей катастрофы, преддверия Киевского котла - самого большого в мире окружения.
Цыганенко Сергей
Дорогая Ирина. Как закону, отправлю Вам по емейл первой, обещаю.
Цыганенко Сергей
Сергей, тогда, может быть, выложите еще пару-тройку частей? Для бОльшего понимания замысла романа, так сказать.
Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.
Причин разгрома было много Вадим.
Во-первых на тот момент это была самая сильная армия мира. Она также легко разгромила и французов с англичанами, не говоря уже о поляках, которые разгромили и нас в 21 году.
Немцы были обижены Версалем и воодушевленны Гитлером. И самое главное сумели сделать то, о чем говорили Тухачевский с де Голлем. Соединить массированный удар механизированных частей, с быстрыми действиями пехоты и идеальным прикрытием авиации. Немецкий ортунг.
А наши многомиллионные крестьянские армии, где акцент делался на массовость и идеологическую подготовку, конечно, не могли остановить вермахт. Странно, КПК ещё Москву в августе не оставили, после Смоленской катастрофы июля.
Да и потом гнали Фрица кровью и кровью.
Только ценой решительности тех, кто как Серебряков и другие не сдались, не бросили оружие и победили врага.
Цыганенко Сергей
Дорогу осилит идущий. Всё получится, книга нужная, к тому же, так прекрасно написанная.
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Спасибо. Литнет неплохая площадка. Читателей много.
Удивили тем, что "такая литература" на Украине не нужна. А Вы попробуйте. Подайте так, чтобы была нужна.
Или может так нужно для другой цели. Тогда простите за беспокойство.
Очень нужная книга.
Не сомневаюсь что будет написана хорошо!
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Ирочка, привет
Цыганенко Сергей
картинка яркая, хорошо представляется. Неприятен контраст между описанием немцев и пленными. Мне кажется, что немцы описаны по-киношному, словно из агитационных фильмов тех лет. Видимо, так оно и есть, вы ведь, Сергей, не могли наблюдать реалий. Но подумайте, так ли залихвацки должны идти оккупанты, если они на чужой земле и на ней ещё остались те, кто может выстрелить. Хотя, если это для них уже тыл - тогда конечно.+
Правил не знаю, мнений не имею, решение принять не могу.
Сложно сказать, Олег. Возможно вы и правы. Рядом меня не было. Старые фотографии, немецкие агитки тех лет.
В одном вы правы - идти им было нелегко, в этом сознаются и сами немцы. К тому же они не контролировали всей территории, только главные дороги, важные узлы. Остальное они отдали колаборантам. Полицаям. Русским, украинцам, белорусам. Как не парадоксально, но существовала даже еврейская полиция. Этого не могут понять сегодняшние евреи. Но да об этом в других главах. Одну постараюсь выложить сегодня.
Понимаете, Олег, прежде, чем начинать писать, я понимал как это будет сложно. Поэтому с самого начала решил - у меня возможно будут ляпы. Главное мне хотелось передать, что чувствовали люди той поры, наши деды и прадеды. какой ужас им пришлось пережить и как они с этим справились. Думаю нам, сегодняшним, вряд ли удалось бы выстоять... Увы. А они смогли и дали возможность нам, славянам, и нашим соседям - евреям, угро-финнам и тюркам жить в своей собственной стране свободно много десятков лет. Сейчас мы несвободны, даже в России и ковид яркое тому подтверждение.
Цыганенко Сергей
приветики!
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Сергей, больших ляпов пока не наблюдаю, чувствуется, что вы основательно поработали с материалом. Добавьте штришок: у немца взгляд опасливый, обстрел придорожной посадки от чувства опасности, и пока будет довольно. Я тоже к военной тематике обратился, кропаю по-малому
Правил не знаю, мнений не имею, решение принять не могу.
Спасибо, Олег. Учту.
Цыганенко Сергей
Сережа, Браво!+++
Это удалось на 100%!
Марина Веринчук
Слова, слова, слова... (с)
Марина -
Цыганенко Сергей
Так же задаюсь вопросом: почему люди безропотно подчиняются врагам, зная, что их ждёт смерть? Надежда на милость? Но ведь они видели смерть своих товарищей, сожжённые деревни, убитых детей, разгромленные города, какое может быть к ним снисхождение? Психологическая загадка.+
Меня, Игорь, это тоже всегда интересовало.
Цыганенко Сергей
Инстинкт самосохранения. В душе каждый верит, что... вдруг ему повезет. И убить себя/броситься на амбразуру - не каждый способен.
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.