Мама

Он стоял по колено в соленой воде, ловил волосами дождь и громко кричал:
«Мама, мама, ты только глянь, это волшебство какое-то! Вода с неба капает! Мама!»
Он бежал ко мне так быстро, как только мог, вытянув перед собой ладошки, сложённые в лодочку, в которую он набрал драгоценные капли дождя.
«Мама, посмотри красиво как, это Боженька сделал, да, мам?»
Потом он отвлёкся на чайку, которая доедала чью-то кукурузу, затем долго копался в уже остывшем песке, а после совсем устал и захныкал:
«Почему так холодно, мама, поехали скорее домой, на трамвае номер 6, мама, нас Адель ждёт!»
Адель был бестолковым лабрадором, раньше хозяину такой собаки все завидовали: «Вот это порода!», а сейчас таких обычно заводят только семьи с детьми, лишь бы не покусал.
Дома мы пробовали лепить сладкие пироги к чаю. Про Аделя он, конечно, уже забыл, его больше заботила вишня, которую никак не удавалось раздавить, так, чтобы не ушибить палец. Пирог у нас вышел сладкий. Снова пошёл дождь, я в спешке начала закрывать окна. Он смотрел на меня, укутанный в плед, улыбался почти беззубой улыбкой и просил оставить открытым хотя бы одно окно, чтобы слушать.
Время близилось к полуночи, он резко поднял на меня глаза, скривил рот и пробормотал «Мама, а я все ещё вижу как ты стоишь на мосту в синем платье», потом он заснул.

Я не была его мамой, ему было 93 года, это было последнее лето, которое я провела с отцом. Мы похоронили его недалёко от побережья, ближе к Адлеру. Когда-то папа бегал туда вместе с Аделем, чтобы “попугаться”, а когда от старости пёс умер, папа закопал его в десяти шагах от кладбищенского забора, назло сторожу, домой он вернулся на шестом трамвае. Была осень, было холодно.