Гражданин Эсперо

- Однако, в смелости синим не откажешь, - проговорил маркиз де Виньоль, рассматривая в походную подзорную трубу происходившее внизу сражение.

- Да, - кивнул его адъютант Гилен, сдерживая за узду нервно гарцующую лошадь. - Я даже удивляюсь, сколько отваги у этих оборванцев.

- Отчаяние придает им сил, - ответил де Виньоль, продолжая смотреть в трубу. - Когда уже нечего терять, а впереди только гибель, человек, порой, становится необычайно смелым.

Маленький отряд республиканцев, или, как их называли - "синих" действительно отчаянно сопротивлялся. Большая часть уже была убита, а оставшиеся шесть человек во главе с их предводителем были загнаны в узкое ущелье, по дну которого струился ручей. Прижатые к отвесной каменной стене, республиканцы сабельными ударами яростно отбивали атаку солдат армии Святого Сердца. Но силы были слишком неравны - тринадцать человек против шести. Вот, упал убитым еще один синий. За ним, получив смертельную рану в горло, сполз спиной по скалистой стене его соратник. Оставшиеся четыре человека усилили сопротивление.

- Да здравствует республика! - донесся до слуха де Виньоля и его адъютанта их крик. А затем он увидел, как упал убитым один из его солдат, воин королевской армии.

- Да, отважны, - сказал де Виньоль, отводя от глаз трубу и складывая ее. - Впрочем, их предводитель, как мне известно, не совсем оборванец?

- Да, это так, - ответствовал адъютант. - Он из благородных, из какого-то дворянского рода и даже говорят, не бретонского.

- Вот как? - удивленно поднял бровь де Виньоль. - Это довольно интересно.

- Впрочем, ничего удивительного, - быстро сказал Гилен. - Ведь эти нищеброды сами не способны ни на какую самоорганизацию. Понятно, что ими должен управлять кто-то, имеющий хоть какое-то понятие о военном деле. Да и просто более умный. Предатели дворянского рода, перешедшие к синим. И один из них, вероятно, как раз очень скоро будет убит. - Он кивнул вниз, на сражающихся в ущелье людей. - Гражданин Эсперо, как его называют. Но... говорят, что настоящее имя этого человека совсем иное.

- Вот как? - скучающим голосом протянул де Виньоль, бросив взгляд на побоище и протягивая адъютанту подзорную трубу. - Взгляните, мой друг, он еще жив?

- Да, - ответствовал Гилен, взглянув в трубу. - Пока жив. Но вы ведь сами приказали нашему отряду уничтожить всех синих...

- Если он еще жив, возьмите его в плен и приведите ко мне, Гилен - приказал де Виньоль. - Я хочу лично допросить этого человека.

- Слушаюсь, - бодро ответил адъютант и, пришпорив лошадь, стал спускаться с пологого холма, служившего для них наблюдательным пунктом.

***

- Опустить саблю! - крикнул Гилен, подскакивая к одному из солдат армии Святого Сердца. Тот уже занес клинок над безоружным республиканцем, намереваясь нанести смертельный удар. Сабля республиканца, мгновением ранее выбитая у него из рук, лежала вдали, на камнях. Гилен бросил взгляд на побежденного "синего" и на мгновение усомнился, это ли был гражданин Эсперо. Может быть он уже убит и лежит на дне ущелья, как и пять окровавленных тел его соратников.

- Ваше имя гражданин Эсперо? - громко спросил Гилен, спрыгнув с лошади и подойдя к "синему", прижатому спиной к скале и окруженному солдатами армии Cвятого Сердца.

Республиканец молчал, и Гилен повторил свой вопрос. Попутно он заметил, что предполагаемый Эсперо зажимает рукой бок, а по ткани мундира расплывается темное пятно. Его все-таки успели ранить.

- Да, это я, - ответил этот человек, подняв голову и откинув с лица спутанные пряди темных волос. Взгляд его серых глаз был острым, как клинок.

- Вы наш пленный и поедете со мной в штаб, - спокойно ответил Гилен. - Маркиз хочет вас допросить, но перед этим вам перевяжут рану.

- Лучше убейте меня, - процедил сквозь зубы Эсперо, зажимая рукой рану.

- Это не исключено, - ответил Гилен. - Но сначала вас допросят.

Маркиз де Виньоль грузно опустился в кресло и, взяв бокал, сделал глоток. Огненная жидкость, называемая граппом, обожгла горло, но в сознании сразу же появилась определенная ясность. Де Виньоль подумал, что сегодняшний день был определенно неплох. Остатки синих под предводительством таинственного и ранее неуловимого Эсперо наконец-то были уничтожены. А сам их предводитель взят в плен и будет сегодня им допрошен. Да, за эту удачу определенно стоило выпить. И, налив в стакан еще немного граппа, де Виньоль поднес его к губам. В этот момент в дверь раздался стук.

- Войдите! - бросил маркиз, вставая и проведя ладонью по седеющему виску. Впрочем, для своих пятидесяти лет, он выглядел еще очень моложаво.

На пороге появился Гилен.

- Пленный приведен для допроса, - проговорил он, щелкнув каблуками.

- Отлично, - ответил маркиз. - Ну и... чего вы ждете, Гилен? Где он?

Дверь отворилась пошире, и Гилен пропустил вперед человека со связанными за спиной руками и одетого в синий мундир республиканской армии. Голова его была опущена, и длинные темные волосы закрывали часть лица. Де Виньоль бросил взгляд на пленного, и что-то во всей его фигуре показалось ему смутно знакомым...

- Мне присутствовать при допросе? - поинтересовался адъютант.

- Благодарю, Гилен, не стоит, - ответил маркиз. - Оставь нас.

- Слушаюсь! - бодро ответил Гилен и щелкнув каблуками, скрылся за дверью.

Пленный молча стоял, все также опустив голову.

- Садитесь, - кивнул ему де Виньоль, показав на стул с резной спинкой.

И когда гражданин Эсперо сел и, подняв голову, встретился взглядом с маркизом, тот вдруг почувствовал, как его сердце сжала какая-то безжалостная лапа...

Время словно остановилось, а тишина в комнате стала вязкой и словно физически ощутимой.

"Этого не может быть", - пронеслось, подобно молнии, в мозгу де Виньоля. И он еще раз, пристальнее, вгляделся в черты пленного. Тот опустил глаза и смотрел вниз, но маркизу показалось, что и по его лицу пробежала какая-то тень. Пленный был довольно молод, не старше тридцати лет. Тонкие черты лица выдавали его благородное происхождение, что подтверждало слова Гилена о дворянах, командующих республиканцами. Дворянах, предавших монархию и короля и принявших сторону народа, этой голытьбы, жаждущей крови, беспредела и разграбления Франции. Один из них сидел сейчас перед ним. И это...

Де Виньоль прижал руку к груди. Сердце продолжала сжимать чья-то безжалостная лапа. Он сделал глубокий вдох, выдох, и дышать на мгновение стало легче...

- Не может быть, - тихо прошептал он, отвернувшись в сторону и пройдя несколько шагов по комнате.

Пленный продолжал сидеть, все также неподвижно глядя перед собой в одну точку. Его губы были упрямо сжаты, и внизу пролегала складка, так хорошо известная де Виньолю. И ямочка на подбородке. Он помнил ее, когда этот человек был еще ребенком. Это был его родной сын.

***

Гражданин Эсперо первым нарушил молчание.

- Вот мы и увиделись, отец, - сказал он с легкой усмешкой. - Я уже и не думал, что это когда-нибудь произойдет.

Маркиз снова сделал глубокий вдох, одновременно взяв себя в руки. И, когда пройдясь по комнате, он повернулся к пленному, его лицо было по-прежнему холодным и жестким.

- Человек, предавший наш род и монархию не может быть мне сыном, - сухо произнес он.

- Иного ответа я и не ожидал услышать, - ответил молодой человек после краткой паузы. Он пошевелил связанными за спиной руками, и лицо его исказилось от боли. Сабельная рана в боку, наспех перевязанная врачом армии Святого Сердца, давала о себе знать.

- Что ж... - продолжил гражданин Эсперо. - Ты, кажется, хотел допросить меня. Начинай.

Вместо ответа маркиз подошел к пленному и быстрым движением разрезал веревки, связывающие его руки.

- За что же такая милость? - удивился сын, потирая затекшие запястья.

- Теперь твое имя гражданин Эсперо, - проговорил маркиз, и в голосе его была слышна горечь. - Ты отрекся даже от нашего имени и...

- Полагал, это было для тебя приятно, ведь я больше не позорю имя нашего древнего рода, - улыбнулся сын.

Но глаза не улыбались. Из серых они стали совсем темными.

- На, возьми, - маркиз плеснул в стакан немного граппа и протянул пленному.

- Благодарю, - ответил сын и, двумя большими глотками выпил коричневую обжигающую жидкость. - Что ж, скорая смерть - это хороший повод выпить.

- Послушай, - вдруг быстро стал говорить маркиз де Виньоль. - Послушай меня, Рене-Жан... я не хочу твоей смерти, видит Бог. И сейчас я готов простить и твое предательство... и то, как ты поступил с нашим славным именем. Да, готов... - он смолк, чувствуя, как что-то сдавило горло. - Если ты...

Сын слушал его совершенно безучастно, глядя перед собой, и на мгновение маркизу показалось, что он говорит с пустотой.

- Ты не хочешь меня убивать и... - медленно и раздельно произнес Рене-Жан де Виньоль, - и... что же я должен для этого сделать?

- Всего лишь перейти на нашу сторону. Стать солдатом армии Святого Сердца. Послушай меня, мой мальчик... - де Виньоль подошел к сыну и положил руку ему на плечо. - Оставь свои безумные идеи, оставь этот сброд, который ты называешь революционной армией. Только твое согласие - и мы будем воевать вместе, плечом к плечу. Помнишь, как ты мечтал об этом, когда был маленьким? И сейчас... ведь ты - мой единственный сын.

- Воевать вместе? - переспросил его гражданин Эсперо.

Он резко дернулся в сторону, сбросив с плеча руку отца.

- Воевать вместе с твоей армией Святого Сердца и убивать народ?

- Господи Боже... - протянул де Виньоль. - Бредовые идеи этой чертовой революции совсем завладели твоим разумом. Но послушай, Рене-Жан... когда три года назад ты выбрал их - да, как же тогда я тебя проклинал. Я говорил, что нет у меня больше сына. Но теперь...

- И что же изменилось теперь? - с легкой усмешкой переспросил сын.

- Изменилось многое, - ответил маркиз. - И мое отношение к смерти.
Слишком много смертей я видел. И... я люблю тебя, Рене-Жан. Я не хочу твоей гибели. И теперь Господь дал нам шанс все исправить... Ты понимаешь это?

- Нет никакого Господа, - ответил гражданин Эсперо, в упор глядя на отца.

И в его взгляде был холод и непреклонность стали.

- Нет Господа Бога, - продолжал он. - Только сами люди способны сделать себя счастливыми и свободными. Но за это надо бороться. А иногда и умирать. Мне... сегодня мне не повезло, и моя жизнь закончена. Я готов принять это. Но я никогда... никогда не предам народ и республику, которой присягнул еще три года назад.

Маркиз де Виньоль опустился в кресло, закрыв глаза ладонью.

- Это твое последнее слово? - спросил он через несколько мгновений, показавшихся ему вечностью.

- Да, - четко и ясно произнес сын. И ответ этот прозвучал в тишине комнаты, как оружейный залп.

- Тогда сегодня же ты будешь расстрелян, - бросил маркиз, отвернувшись к окну.

- Солдаты! - крикнул он и, когда дверь отворилась, и на пороге показались солдаты армии Святого Сердца, он кивнул на пленного. - Допрос окончен. Можете увести и расстрелять пленного.

***

Солнце беспощадно слепило глаза, и маркиз де Виньоль прикрыл их рукой. Ветер доносил запах гари, где-то недалеко солдаты жгли костер. Вдали заржала лошадь. Де Виньоль перевел взгляд на серую каменную стену. Кладка была старой, и крупные камни изрядно потемнели от времени, а кое-где покрылись зеленоватым мхом.

Это был бывший крестьянский амбар, когда-то, в мирные годы... когда в стране еще не произошла революция, и не началась вслед за ней гражданская война.

Когда амбар был просто амбаром, и у его стены не расстреливали людей...

- Солдаты, готовьсь! - решительно произнес конвойный офицер.

Эти слова де Виньоль слышал как будто со стороны, приглушенно.

"А, может, это всего лишь сон? - вдруг пронзила его сознание острая и почти счастливая мысль. - Ведь подобное не может быть реальностью"

Он сжал ладонь в кулак, и ногти до крови впились в кожу. Но пробуждение не наступало. Все было самой настоящей, страшной в своей обыденности жизнью, когда одни люди убивали других.

- Пли! - раздался резкий окрик, а вслед за ним несколько оружейных выстрелов.

Человек, стоявший у стены, упал. Но перед тем, как пули достигли цели, он успел выкрикнуть громко и звучно:

- Да здравствует республика!

И крик этот, словно нож, безжалостно полоснул маркиза по сердцу.

Он опустил веки. Солнечный свет был слишком ярок для уставших глаз...

- С вами все в порядке, маркиз? - де Виньоль почувствовал, как его плеча коснулась рука верного адъютанта.

Он открыл глаза и взглянул на Гилена.

- У вас слезы, маркиз... - пробормотал тот, с каким-то недоумением. - Неужели... неужели вам жаль этого предателя Эсперо - бывшего дворянина?

- Ни капли, - резко бросил де Виньоль, выпрямляя плечи и снова принимая гордую осанку.

- Тогда отчего же? Я не понимаю...

- Это был мой сын, - тихо и четко произнес де Виньоль.

- Сын? - адъютант в изумлении отступил от него и потер рукой лоб. - Но ведь вы говорили, что ваш сын давно умер...

- Нет, - де Виньоль покачал головой. - Он умер сегодня... и по моему приказу. И так будет с каждым... с каждым, предавшим короля и монархию.

- Я восхищаюсь вашей непреклонностью, - проговорил Гилен.

- Ладно, Гилен, - устало бросил маркиз. - Отдай все необходимые распоряжения, чтобы труп захоронили. А я... я хочу пройтись немного.

***

Солнце клонилось к закату. Огромный огненный диск уже почти спрятался за горизонтом, но алые блики все еще дрожали, отражаясь в водной глади.

Маркиз де Виньоль спустился к реке и сел на травянистом берегу под густым раскидистым деревом. Он не знал, сколько времени просидел так.
Час, два... или целую вечность. В ветвях дерева пронзительно крикнула какая-то птица, и он вздрогнул, оторванный от своих мыслей. Маркиз глубоко вздохнул, чувствуя, как сердце опять безжалостно сжала ледяная лапа... Боль. Невыносимая боль пронзила всё его сознание...

Но теперь с ней придется жить все оставшееся время... до того, как он получит смертельное ранение в бою с синими. Или, если повезет выжить, скончается от старости, лежа в своей постели.

Или... Сердце дернулось в груди, вновь отозвавшись острой болью.

Маркиз достал из внутреннего кармана камзола пистолет, взвел курок и поднес оружие к виску. Дуло холодило кожу.

"Нет никакого Господа, - вспомнил он слова сына и слегка усмехнулся. - Да, Рене-Жан, наверное, нет...

Но если Господь Бог все-таки есть, возможно, он меня и простит."

И, выдохнув, маркиз де Виньоль нажал на курок.

Сидевшая в ветвях дерева птица пронзительно вскрикнула, испугавшись выстрела. Поднявшись в воздух, она полетела вдаль, тяжело махая крыльями. Черный птичий силуэт какое-то время виднелся на фоне алого закатного неба, но потом и он исчез.