Гори, грёбаный мир!

Некоторые люди похожи на облака. Потому что без них солнце светит намного ярче.
Иви сказала мне это, прежде чем залезть на заднее сиденье отцовской машины и уехать из Стэрингстоуна навсегда, оставив меня стоять на автостраде и глотать дорожную пыль. Более чем уверен, что она не обернулась, чтобы взглянуть на меня в последний раз. А я смотрел. Смотрел даже когда бордовый бьюик исчез из поля видимости.
Затем я поплелся домой, по дороге зайдя в бакалейную лавку и выложив все деньги, которые были тогда в кармане. На эту сумму я попросил продать мне как можно больше крепкой выпивки. Я хотел напиться до потери сознания, чтобы всё забыть. Возможно, я хотел умереть, но вовремя отбросил бутылку в сторону. Уверен, Иви не хотела бы узнать, что я умер в 19 лет, до смерти упившись.
Спустя несколько дней я нашел в себе силы выбраться из горы пустых бутылок и сесть за стол, чтобы начать писать это, несмотря на жуткую головную боль. Я не писатель, даже не человек, так почему же взялся за это? Хочу извиниться? Нет. Я раскаялся? Вовсе нет. Я просто надеюсь, что после этой исповеди мне станет чуточку легче.
В моей заваленной осколками комнате тоскливо и как никогда одиноко. У меня нет желания высовываться на улицу. От людей меня тошнит. Я вынул батарею из телефона, чтобы он меня не беспокоил. Я изолировался, надеясь излечить старые раны, но вот вновь принялся трогать швы. Я не брился уже неделю и, наверное, здорово похожу сейчас на ископаемое. Самое страшное - мне это нравится. Я доволен тем состоянием, в котором нахожусь. Я обрастаю скорлупой и уже не хочу из нее выбираться. Вот до чего я низведен.
Я свалил в эту квартиру от родителей почти два года назад. Не от хорошей жизни удрал, само собой. С тех пор не было и дня, чтобы я жалел о своем решении. Мы с родителями ненавидели друг друга 17 лет. Я не был желанным ребенком и впоследствии стал нежеланным человеком, на которого все смотрят с презрением. Наши отношения с родителями зашли в тупик, мы были морально сломлены в ходе бесконечных ссор и суровой ругани. Мы пережили кризис, а я всё чаще срывался и до двух часов ночи пил и шлялся по улицам. Иногда мне было так тяжело с ними, что я силился не закричать, а злобу вымещал на стенах, разбивая кулаки в кровь. Мы, мягко сказать, не понимали друг друга. Родители считали меня недоумком, я их - идиотами, которые ограничивают меня во всём. В конце концов они выдвинули мне ультиматум: либо я берусь за ум, либо сваливаю к чертям. Неожиданно для них я выбрал второе и съехал на следующий же день, оставив на столе записку, переполненную саркастическими и ироничными благодарностями. Я мог себе позволить этот шаг. Я устал терпеть.
Я порвал все связи с семьей. У меня остались лишь друзья, самые близкие мне люди. И среди них была Иви, девушка, которая остается для меня смыслом жить. Мы познакомились с ней ещё в 15 лет и сразу же стали не разлей вода. Мы были вместе почти всегда. Мы не позволили друг другу сойти с ума в самые тяжелые годы. Я влюбился в неё без памяти и верил, что она любит меня тоже. Возможно, не так сильно, как я, но всё же любит. Иначе почему она не оставляла меня? Ведь она могла на всё плюнуть и подыскать себе более адекватного и добренького мальчика. Но она осталась со мной. Без неё я бы уже давно повесился. У нас были самые светлые отношения, никакой грязи. Мы верили друг другу, интересовались одинаковыми вещами, а я любил её так, как никто не сможет любить. Несколько раз мы целовались, и я готов поклясться, что в мире нет ничего вкуснее её губ и прекраснее её глаз цвета морской волны. Человек обречен умереть в одиночестве, но я одиноким не был, у меня была Иви. Она одна заменила мне весь мир.
После переезда я немедленно принялся за работу. Ночи напролет я писал новые песни и назло соседям тренировал вокал. Я настроил все инструменты и переоборудовал свою комнату в полноценную студию, о которой всегда мечтал. Никто не мог теперь остановить меня.
Я стал звать парней к себе, и мы репетировали от рассвета до заката. Тайлер рвал струны гитары, Арчи, обливаясь потом, играл на барабанах, Лео мастерски управлялся с басом, пока я надрывался у микрофона. Мы не считали себя детьми, мы были слаженной командой и упорно шли вперед к своей мечте, не жалея сил. У нас было полно свободного времени и мы не тратили его зря. Мы работали над собой и над музыкой. Под конец таких сессий мы валились без чувств на пол. В ушах у нас звенело и этот звон предвосхищал наш успех.
Но даже в нашей группе было не всё спокойно. У нас часто возникали разногласия, переходящие в ссоры. Но если с Лео и Арчи я всегда находил компромисс, и потому мы оставались хорошими друзьями, то с Тайлером у нас были напряженные отношения, переходящие в холодную войну. Мы ненавидели друг друга и знали это. Мы понимали, что не сможем ужиться в одной группе, но разойтись не могли, а потому фальшиво улыбались друг другу, жали руки и смотрели в глаза со злобой. Мы терпели друг друга только на благо группы. Тайлер был незаменимым гитаристом, а я вокалистом. Потому мы были вынуждены работать вместе. При этом каждый из нас знал, что рано или поздно нам суждено столкнуться и начать настоящую войну. У нас было ради чего бороться. И я говорю не о лидерстве в группе, хотя и это было поводом. Как вокалист я был красной тряпкой для Тайлера.
Дело было в Иви. Как и я Тайлер был без ума от неё. Он почему-то верил, что, избавившись от меня, он получит Иви. Да я и сам так думал, потому был готов в случае чего биться насмерть. Отдать лидерство в группе я мог, но Иви - нет.
Мы выступали в закрытом подпольном рок-клубе, попасть в который было очень сложно. Необходимо было специальное приглашение, без которого попасть внутрь невозможно. Мы посещали это заведение ещё в качестве зрителей, а благодаря Арчи вскоре и сами попали на сцену.
Мы регулярно получали приглашения выступить. Организаторы за это платили нам по сто фунтов на всех. Небольшие деньги, но мы были рады и такой сумме. Мне было и вовсе всё равно - я был готов иметь возможность выступать на сцене и за просто так. Лишь Тайлер часто возмущался и требовал увеличить гонорар. Подполные группы никогда не зарабатывают много, и мы не были исключением. На любые претензии нам отвечали в грубой форме: либо сто фунтов, либо убирайтесь вон. Никто из нас не хотел терять возможность выступать, а потому мы вскоре смирились.
Публика в клубе была второсортная. В одном темном, тесном помещение по вечерам собирались алкоголики, наркоманы и обрюзгшие любители тяжёлой музыки. Это были маргиналы, которые любили оторваться и помутузить друг друга. Ни капли культуры. Именно перед ними мы были вынуждены регулярно выступать. Незавидная публика, а местечко опасное, но что нам ещё оставалось? Мы были музыкантами, шутами, и должны были развлекать безумную толпу.
Я наслаждался тем, что делал. Пел я для алкоголиков или для папы римского - какая разница? Мы были группой и по вечерам отрывались по полной. Мы исполняли две-три песни и тут же освобождали место для других коллективов. За кулисами нас ждала Иви, которая каждый раз поздравляла нас. Обнимая меня, она говорила на ухо:
- Ты кричал как демон.
Мне было приятно слышать это от неё, но мой восторг улетучивался, стоило ей обнять Тайлера. В такие моменты я и жалел, что она с нами. Тайлер знал что я чувствую, и потому смотрел на меня со злорадством. Я же делал вид, что ничего не замечаю и собирал вещи. Концерт был окончен, и я мечтал вернуться домой, убраться отсюда подальше и поскорей забрать с собой Иви.
И вот однажды, после очередного удачного выступления, я услышал, как Тайлер сказал Иви.
- В эту пятницу у меня дома проходит тусовка. Не желаешь заглянуть?
- А ты приглашаешь? - засмеялась Иви.
- Приглашаю.
Он заметил её колебания, а потому поспешил добавить:
- Поверь, тебе там понравится.
- Ладно, я подумаю и напишу тебе.
- Жду с нетерпением.
Они оба обнялись ещё раз, после чего Тайлер вышел из гримерки, пронзив меня напоследок взглядом.
Как только дверь закрылась, и мы с Иви остались вдвоем, я отложил в сторону пустой лист бумаги, на который пялился во время их короткого диалога, и сказал слегка резче, чем планировал:
- Не ходи к нему.
- Это еще почему? - удивилась Иви.
- Потому что я не хочу, чтобы ты гостила у него.
Иви закатила глаза.
- Что это с тобой? - спросила она. - Тайлер ведь мой друг... и твой тоже.
Я испустил смешок и сказал:
- Он мне не друг. Он гитарист в моей группе и не более. Он виртуоз своего дела, я не знаю ни одного человека, который играл бы на гитаре лучше него. Но это вовсе не делает его моим другом. И поверь, он бы сказал тоже самое обо мне. Нас связывают исключительно деловые отношения. Мы терпеть друг друга не можем и забываем о вражде лишь на сцене.
- Что ж, он тебе не друг, я поняла. Но мне он нравится, Бенджамин, а потому позволь мне самой решать: идти к нему или нет. Он классный парень.
- Он идиот, которому наплевать на тебя, Иви! - я вскочил со стула и крикнул это ей в лицо. Она испуганно отшатнулась от меня. - Извини, но это правда. Тайлер вовсе не такой, каким ты его считаешь. Он каждый день мечтает о том, как бы выкинуть меня из группы. И именно с помощью тебя он собирается нанести мне удар. Не знаю какой конкретно, но уверен, что эта скотина хочет использовать тебя в качестве оружия. Ножа, которым он убьет меня.
- Ты слишком зациклен на своей персоне. - Иви скрестила руки на груди и теперь глядела на меня совсем не по-доброму. - Из-за твоих глупых предрассудков я теперь не имею права проводить время с теми, кто мне нравится?
- Дело не в предрассудках, Иви...
- С чего ты взял, что можешь указывать мне? Ты мне нравишься, Бенджамин, но это не дает тебе права распоряжаться моей жизнью.
- Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Я боюсь за тебя, понимаешь? Боюсь! Я знаю Тайлера, знаю, на что он способен и потому не хочу пускать тебя к нему. Прислушайся к моим словам, прошу!
В тот момент я был готов встать перед ней на колени. Она продолжала также холодно смотреть на меня, будто я был для неё чужаком.
- Это уже мне решать, - сказала она наконец и направилась к выходу.
- Я люблю тебя, - сказал я ей вслед, но в ответ услышал лишь хлопок дверью.
За два дня до пятницы я стоял в бушующей толпе в клубе и наблюдал за выступлением одной из групп. Лео, Арчи и Тайлер уже готовились выступать, стоя за занавесом. Какая-то девушка с покрытой татуировками рукой толкнула меня и сказала:
- Отойди, придурок!
Я молча исполнил просьбу и на её глазах поднялся на сцену, куда уже выходили Лео, Арчи и Тайлер. Видели бы вы лицо этой стервы, когда я запел! В тот момент я испытал настоящую эйфорию, а завершил выступление протяжным криком под одобрительные возгласы толпы.
За кулисами нас ждала Иви. Меня она проигнорировала. Когда я попытался взять ее за руку, она увернулась и поспешила за остальными.
- Тайлер, ты не проводишь меня? - спросила она его нарочно громко, чтобы я услышал.
- Как я могу отказать, - расплылся он в улыбке. - Только сначала скажи, ждать ли тебя в пятницу?
Я заметил, что Иви замялась, но затем выпалила:
- Да, я приду. Оторвемся как следует.
- Не то слово, - ухмыльнулся Тайлер, и они вместе вышли, оставив меня наедине со своей вскипающей злобой.
Я понял, что ситуация выходит из-под контроля.
Уже дома я попробовал снова отговорить Иви. Я посылал ей сообщение за сообщением, в которых умолял простить меня непонятно за что. Рассказывал о том, какой Тайлер мерзавец, предостерегал её, просил послушать меня в последний раз. Я часто повторял, что люблю её и не хочу, чтобы она находилась в дурной компании. Я боялся за нее и уговаривал не идти к Тайлеру.
Она прочла все мои сообщения и ничего не ответила.
Тогда я разозлился и послал всё к чёрту. Я вышел из дому и направился на смотровую площадку, находящуюся на крыше одного из небоскребов. По пути я зашел в магазин и купил выпить. Бутылку я пронес под курткой, на лифте поднялся на шестидесятый этаж, откуда смог выйти на крышу.
Снег хрустел у меня под ногами, а холодный ветер хлестал по лицу. Я подошёл к самому краю, слушая свист в ушах и с безразличием глядя на огни ночного города. Подо мной открывалась темная бездна, в которой светились окна жилых домов. Где-то там жили счастливые семьи и влюбленные пары. Они даже не подозревали, что я стою, делаю глоток за глотком, пьянее всё сильнее, и наблюдаю за ними без всякого интереса или умиления. Потому что мне было наплевать на их жизни. Я стоял на самом краю, балансировал на лезвие ножа и смотрел на погруженный во тьму город как на чуждый мне мир. Я был всего лишь зрителем, который смотрел на эти каменные джунгли из своей собственной циничной галактики. Я не был частью этого мира. Я был туристом, которого волей случая забросило на крышу того дома. Я ничего не ждал, я просто пил и смотрел на горизонт. И не было в этом жутком мире близких моему сердцу людей. Я чувствовал себя одиноким и от того хотелось умереть. Я был чужим, и все были мне чужаками. У меня ничего не было для этого мира, кроме отвращения.
Размахнувшись, я швырнул пустую бутылку, желая, чтобы она разбила кому-нибудь голову.
Но ещё больше я желал, чтобы это был коктейль молотова, и весь этот гребаный мир под моими ногами сгорел до тла вместе со мной.
Дома я получил сообщение от Тайлера. Он предлагал встретиться завтра на пустыре неподалеку от дома, чтобы решить "сугубо личные вопросы".
Я послал его к дьяволу, но только мысленно. На деле же я принял его приглашение и улегся спать, чувствуя себя выжатым лимоном.
Дьяволом был я и засылать к себе этого идиота я не хотел. Несмотря на все его таланты, он оставался говнюком.
Утром меня разбудили соседи, которые решили насладиться прослушиванием своей омерзительной музыки. Я вскочил с кровати, схватил микрофон, включил усилители и закричал. Я кричал около пяти минут, пока мой голос не перешёл в хрип. Сухожилия на моей шее превратились в натянутые струны, но это того стоило. Соседи мигом прекратили концерт, но что ещё лучше - я взбодрился, выплеснул из себя всю ту дрянь, которая пожирала меня изнутри. Собравшись, я вышел из дому и направился на пустырь. Я никогда не чувствовал себя настолько уверенным.
Я прибыл раньше назначенного времени и уселся на обглоданные огнем останки машины, которую полиция нашла здесь в прошлом году. Шёл снег, а ветер даже не думал щадить. Я сидел, пряча руки в карманах, и ждал.
Ближе к полудню на горизонте показалась темная фигура. За ней еще пять. Я не особо силен в арифметике, но мне хватило тогда ума, чтобы понять - Тайлер привел с собой друзей. Конечно, кто же в одиночку обсуждает "сугубо личные вопросы".
Я ещё не мог разглядеть их лица, но уже знал, что увижу злорадные улыбки. Ведь я добровольно, как дурак, пришёл в их капкан, а теперь сижу, никуда не бегу и спокойно дожидаюсь, когда ловушка захлопнется.
Вшестером они подошли на расстояние пятнадцати футов от меня. Тайлер, возглавлявший эту стаю незнакомых мне псин, каждая из которых была похожа на амбала, "смело" вышел вперед. Я встал и подошел к нему. Он улыбался, личная свита недоумков позади него - тоже.
- Бенджамин, - сказал дипломат-Тайлер, - ты знаешь, с каким вопросам я пришел. Я лишь хочу услышать от тебя: да или нет.
Я посмотрел сначала на него, а потом на пятерых мутантов за его спиной. Они ждали указаний.
- Да, Тайлер, - сказал я наконец. - Да, я, конечно же, разрешаю тебе пойти в зад. Можешь и дружков своих прихватить - вся свора там поместиться.
Тайлер испустил короткий смешок, качая головой и вздергивая брови, а затем с размаху врезал мне кулаком в нос. Раздался хруст, и я, не удержавшись, упал на спину в снег. Лицо мне стало заливать что-то теплое.
Ко мне мигом подлетели остальные. Я инстинктивно закрыл лицо руками и свернулся в клубок, пока они стали избивать меня ногами. Они били меня всей толпой, стараясь сломать ребра, но у них это так и не вышло. Из сломанного носа текла кровь и капала на снег, пока со всех сторон меня пинали и давили. Они били меня впятером, слабого, утомленного, беззащитного, мечтающего поскорее умереть и забрать их с собой в ад.
Наконец они отступили. Кто-то напоследок хорошенько двинул меня по голове. Лежа с закрытыми глазами и ощущая, как всё мое тело покрывается синяками и ссадинами, я услышал голос Тайлера:
- Мы оба знали, что так всё и закончится.
И он был прав. Эта скотина была права.
Не помню сколько я пролежал там на пустыре в окровавленном снегу в позе человеческого зародыша. Холод доставлял мне больше неудобств, чем боль. Лежа там, я вспомнил последние слова Ван Гога: печаль будет длиться вечно.
Каким-то чудом я заставил себя постепенно встать на ноги. Нос был сломан, на лице засохла кровь, куртка тоже окрасилась в бордовый. С помощью снега я почистил лицо и затем медленно поплелся домой, не глядя на прохожих, которые с беспокойством косились на мою окровавленную одежду.
Придя домой, я взглянул на часы - я пролежал на пустыре три часа. Смеркалось, ненавистный мир вступал в ночь, пока я без чувств лежал на кровати. Я знал, что Иви сейчас наверняка с Тайлером. Возможно, им хорошо. Мне было наплевать на обоих.
Ближе к полуночи пришло сообщение от Иви, но я не стал его читать - пусть забудет обо мне и веселится. Пусть наслаждается обществом этого гада, мне всё равно. Я ненавидел её, я ненавидел себя, я ненавидел всех.
Вскоре я уснул, но был разбужен телефонным звонком. Звонил Арчи, и, судя по уведомлениям, я пропустил от него не меньше шести звонков. Я знал, что без надобности он не будет так стараться дозвониться до меня, поэтому снял трубку и усталым голосом поздоровался.
А далее я услышал то, что заставило меня сесть на кровати и, схватившись за голову, закричать. Я кричал от отчаяния и боли. Кричал долго, прямо в трубку. Я чуть не вывихнул себе челюсть, пока надрывался, вкладывая в свой крик всю ненависть, которая только была во мне. Я пришел в себя не скоро и в результате так и не смог сомкнуть глаз.
Они изнасиловали её. Тайлер и его дружки сначала благополучно опоили её, а затем и сделали это. Иви была не в состоянии сопротивляться, а потому лишь плакала, позволяя делать с собой что угодно. Они хорошенько развлеклись, а затем отпустили заплаканную и испуганную Иви на улицы ночного города совершенно одну. Она с трудом добралась до дома и сразу же написала Арчи, рассказав обо всём и попросив ни в коем случае ничего не рассказывать мне.
- Но... - запнулся Арчи, когда я уже в бешенстве не соображал, - я решил, что ты должен знать об этом, Бенджамин. Мне жаль, чувак. Тайлер мне никогда не нравился, а с тобой мы вроде как кореши, вот я и решил рассказать тебе и поддержать. Иви я не скажу, что сказал тебе... то есть... боже, я запутался... Это ужасно... Ты меня слышишь?
В этот момент я и закричал. Когда я закончил, Арчи уже отключился. Я его не виню, я виню только себя, а ненавижу Тайлера и этих тварей, которые посмели тронуть её. Боже, я недооценил его, а теперь расплачиваюсь слезами. В моих силах было остановить Иви или пойти вместе с ней, тогда, возможно, этот кошмар не произошел бы. Вместо этого я упивался злобой ко всем подряд.
Когда первые лучи восходящего солнца осветили этот гребаный, жестокий мир, я собрался с силами и прочел сообщение Иви. Я ожидал всякого, но только не этого:
"Бенджамин, я уезжаю. Навсегда. Я давно хотела сказать тебя об этом, но не знала как. Отец нашёл работу в другом городе. Там же я собираюсь продолжить обучение. Если хочешь, можешь прийти завтра к десяти утра к нашему дому и попрощаться. Буду ждать тебя".
Она написала это с расчетом на то, что я ничего не знаю, а благодаря её отъезду не узнаю никогда. Но я и так всё знал и потому читать это сообщение было настоящим испытанием.
Я взглянул на часы и тут же выскочил на улицу. Светалось, улицы наполнялись людьми. Я бежал, перепрыгивая снежные завалы. Пару раз я чуть не упал на льду, но своего добился и в 9:50 уже стоял перед Иви, тяжело дыша. Поразительно, но из нас двоих под определение "изнасилованного накануне" больше подходил я, а не она, что было недалеко от истины.
Мы стояли и смотрели друг на друга молча. Нам не нужны были слова, мы общались взглядом. И мой взгляд в тот момент красноречиво говорил: я всё знаю.
Когда багаж был сложен, мы так и не нашли правильных слов. Пожалуй, общение нам было и не нужно, мы наслаждались последними секундами близости.
И вдруг я хватаю её, обвиваю за талию, прижимаю к себе и целую. Затем со слезами на глазах, как ребенок, умоляю остаться, прошу никуда не уезжать, не оставлять меня одного. Рву на себе волосы и вымаливаю прощения. А она смотрит на меня молча и тоже плачет, пока я извиваюсь у её ног, у ног своей любимой.
Нет, вранье, это было лишь у меня в голове. В реальности же мы всё еще смотрим друг на друга. Знаем, что нужно произнести последние слова, но не можем. Собственные голоса кажутся нам чужими. Потому немая сцена продолжается, и сердце от неё рвется на куски.
Иви оказалась сильнее меня. Она первая делает шаг вперед, берёт меня нежно за руку и говорит:
- Бенджамин, пусть всё, что ты хочешь, сбудется.
Не уезжай, хочу вымолвить я, но вместо этого говорю какую-то чушь.
- Может быть, я просто хочу увидеть, как этот мир сгорит.
Она улыбается.
- Некоторые люди похожи на облака, - говорит Иви. - Потому что без них солнце светит намного ярче.
Я ничего не успеваю ответить. Она садится в машину и уезжает, оставляя меня одного на пустой дороге. А после я отправляюсь в магазин, подхожу к продавщице с бородавкой на шее, выкладываю все свои деньги и говорю, чувствуя, как по щекам текут слезы:
- Дайте как можно больше выпивки.
Некоторые люди похожи на облака. Потому что без них солнце светит намного ярче.
Но именно ты была моим солнцем, а без тебя я обречен жить в вечной тьме, которая является тенью нашего мерзкого, злобного, опрокинутого мира.