Фарфор 03
Посвящается моей старшей сестре.
3.
В кустах опять послышался шорох. Кошка застыла с поднятой передней лапой и широко распахнутыми, не мигающими глазами. Мои глаза выглядят чуть навыкате, и кажутся всегда немного воспалёнными, капилляры близко. Люди-то долго не выдерживают смотреть, а тут кошка.
Она сделала вид, что её что-то отвлекло, отвела взгляд, а я стала вытряхивать из термоса скомканную бумагу.
По тропинке прошёл мужчина. Не смог скрыть недоумения и я поняла, что лучше не привлекать внимание натрясыванием термоса, а скрыться за кустами.
В очередной раз погребла свёрток с тем, что там было Берёзой.
* * *
Я осторожно и радостно разворачивала бумагу. Осторожно, так как не знала, что там могло быть, а радостно - что не знала.
За непродолжительную свою жизнь уже усвоила: в редкие моменты радости случается что-то, что портит всё. Так и тогда, когда я ухватилась за краешек бумаги, в моё личное пространство вторглась парочка хрестоматийных ублюдков, детализировать которых, нет никакого желания, ведь их желания были обусловлены приватностью кустов и ощущением безнаказанности.
Я усердно молчала, когда нас с кошкой называли кисами. Я не реагировала на сальности фраз и вольности рук, на предложение, больше похожее на приказ, встать на колени и не вздумать кусаться. Предупредила только, что жду своего кавалера, что у нас здесь пикник.
- И что он нам сделает, чего ты не в состоянии сделать? Ты себя явно недооцениваешь, замарашка.
Смеялись они ещё более мерзко, чем выглядели. Тот, что помельче, поскуднее, расстёгивал "болты" ширинки. У другого, у грузного, треники будто сами собой постепенно сползали, он их не удерживал. Стоял, оглаживал кошку, которая оцепенела в его руках.
- Так чего он нам сделает-то?
- Заболтает до смерти... Может, отвалите по-хорошему?
- А по-плохому - это как? Будешь орать: помогите? Так мы сами справимся, без чужой помощи! Хее!
- Бородатая хохма бесподобна! - оценила я и получила по лицу за последующие слова, - если вы такие самостоятельные, так продолжайте ублажать себя сами, зачем вам любовный треугольник, вы и так выглядите сладкой парочкой...
Удар получился смазанным, но губу рассёк:
- Ну что, понравилось? Не слишком сладко?
- Приторно.
Я сплюнула, а они смеялись довольные собой. Если раньше не могли решиться на конкретные действия, то вид крови их будто распалил. Даже тот, который на подхвате вдруг озверел и хватил кошкой о дерево.
* * *
Последний раз планка падала в отделении больницы. За неделю до выписки. Тогда, из наблюдательной палаты перевели в общую палату и сделали моей ближайшей соседкой одну кадру, "свежачок", которая своими: "Хой!", "По ништякам", и: "Мне всё похрен!", пыталась разговорить меня, а у меня был очередной обет молчания и чтения. Ей, наверное, действительно было "всё похрен", кроме моего невнимания к ней.
- Ферзишь, цивила? Презираешь? Думаешь, крейзово? Да мне похрен!
Свой "похрен" она обозначила струёй в наше межкроватное пространство. Вот планка и упала. Не нарушая обет молчания, я выкрутила её стопу до хруста, стащила с кровати, подержала в луже, не давая встать, а она пыталась... визгливо матерясь. Потом её протащила по всему отделению до сортира. Там незлобиво пнула и пошла дочитывать. Обычно подобные ситуации складывались не в мою пользу, но обошлось. Даже без "мягкой фиксации". Кадру отселили подальше от меня.
* * *
Кошка была ошибкой. Нога по дуге влетела в промежность "грузного" так, что его оторвало от земли, а приземлившись, скрючило. Я накинулась. Дубасила горловиной термоса, потеряв контакт с реальностью, наполняясь наслаждением от звука выкрашивающихся зубов, всхлипов, вида клейкой крови и ужаса в заплывающих глазах. И это было уже моей ошибкой. Я не умела и не умею переключаться.
"Поскудному" было удобно. Внезапный удар ногой сзади пришёлся в ухо, оглушил и отбросил. Всё передо мной пустилось в пляс. Я неловко отмахивалась. Запомнилось только то, что "паскудный", удерживая джинсы одной рукой, занёс другую руку для удара, но неожиданно облачился в... в велосипед.
Белобрысый меня подхватил:
- Весёлый пикничок, и компания неплохая... беспокойная.
Я не люблю моменты, когда теряю контроль над собой, ещё больше, когда теряю сознание. Но в руках белобрысого я, почему-то, уплыла не сопротивляясь.
* * *
Очнулась на поле брани. Куда делись мои ухажёры, не спрашивала:
- Где термос? Где кошка?
- Да ладно тебе... можешь не благодарить, лишнее.
- Кошка где? Термос...
- Одна под деревом, ещё хрипит, другая вот, вроде целая, хоть и пошла трещинами.
Уже привыкла, что сумасшедших чаще встретишь на воле, чем в больнице, но не успела об этом подумать. Белобрысый протянул руку, раскрыл ладонь.
Миниатюрная фарфоровая фигурка пятнистой кошки на шаре. Глазурь в разветвлённых волосяных трещинках, будто тончайшая паутина. Снизу, к подставке прилеплен ключ.
- Да, вот ещё бумага. Эта кошка была в ней.
Я успела разглядеть бабкин почерк. Но завернула фигурку обратно в бумагу, потом прочитаю. Хотела было сунуть в термос, передумала. Убрала в сумку. Термос вроде бы не пострадал, только следы недавнего замеса... Недоверчиво посмотрела на белобрысого.
- Я не читал. Не имею такой привычки - лезть в чужое, если это не дерьмо.
* * *
Я недолго хлопотала над хрипящей кошкой. Поодаль понимающе молчал Белобрысый. Повернулась к нему:
- Собери моё шмотьё, термос там и остальное. Положи к себе в рюкзак. Едем в ветеринарку.
* * *
- Как записать пациентку?
- Попробуйте буквами.
- Смешно. Ваша же кошка? Как кличка, фамилия?
- И мне смешно, - я заметно нервничала, удивляя саму себя. Герка (белобрысый) скрылся с ветврачами, а я куковала в холле - Вам фамилию кошки? Записывайте: Шрёдингер Берёза. Да-да, так и запишите. Надеюсь, отчество не обязательно? Она сирота. Умыться можно?
Девушка указала на дверь туалета. А когда я вышла, обработала мою губу и другие ссадины.
Через долгие полтора часа рентгенов, хирургии и прочих процедур, Берёза Шрёдингер приказала не отчаиваться в жизни. Хотелось плакать, но привычно не получалось. У Герки получалось, у одной из врачих получалось, даже у той, смешливой из регистратуры получалось, а у меня нет.
- Сколько с нас? - Герка вопрошающе обвёл врачей глазами.
- Только за медикаменты, расходники... - понурый хирург прикурил и вышел из помещения.
- Можете оставить кошу, у нас служба есть... похороним, - врачиха перестала плакать, но видно было, что еле сдерживается. Я смотрела на неё и не верила, что такие люди существуют. Не хотела верить, мне так было спокойней, привычней. Герка этот ещё. Тоже нарушал спокойствие.
- Нет, у нас есть где... Родовое захоронение.
* * *
Пока Герка копал, отчего-то вспомнилось, как я приставала к Мануш:
- Ты почему на кране работаешь?
- Подальше от людей.
- Людей не любишь?
- Они сами себя не любят.
А когда закапывали свёрток рядом со свёртком, подумала о непостижимом влиянии жизни и смерти цветных пятнистых кошек на мою жизнь и теперь ещё о той кошке, которая с ключом.
Интересно, понравилось
Хризантема
Это не конец истории. Буду надеяться, что дальнейшее не разочарует. Ещё раз спасибо, Ирина.