То далёкое лето

Тем летом мне как раз исполнилось семь лет, и я готовился к поступлению в школу. Родители подобрали для меня недорогой дерматиновый портфель, а мне хотелось популярную в те послевоенные годы «полевую сумку». Тогда с такими, похожими на командирские планшетки сумками, ходили в школу дети военнослужащих.

После войны прошло совсем немного времени. В городе кое-где стояли ещё не отремонтированные, полуразрушенные бомбами дома и среди развалин можно было обнаружить гильзы и осколки немецких снарядов.

Между тем, в среде местной пацанвы война всё продолжалась.

Каждый день, на пустыре за железной дорогой, разбивались на «русских» и «немцев» и, вооружившись самодельными, вырезанными из дощечек пистолетами и автоматами, устраивали в бурьянах засады, сооружали на ветках старых тополей наблюдательные посты и ходили в рейды на дальние огороды. Часто рылись на свалках и в руинах строений с надеждой найти что-либо «настоящее», «стоящее»: типа поломанного приклада или ржавой каски. Каждый мальчишка, тогда мечтал об оружии, хотя бы о таком, как «воздушка», о пневматическом ружье. Однако таким счастьем обладали немногие, их знали в лицо, они были в большом авторитете. Про них так и говорили: – «Ромка с маслобойки, у которого «воздушка». Иметь ружье я, конечно, не мог, зато у меня была настоящая военная книга об оружии. Она случайно попала ко мне в руки, когда я таскал выброшенные кем-то на свалку ящики для рассады. В одном из них и лежало потрепанное учебное пособие для красноармейцев, под названием «Револьвер и пистолет». В нём подробно описывались разные системы оружия от старинных пищалей до современных образцов и даже давались наставления по технике стрельбы. Часто, собравшись где-то в укромном уголке, мы с ребятами внимательно рассматривали картинки и иллюстрации. Как я мечтал хотя бы подержать в руках один из описанных в книге экземпляров стрелкового оружия! Все эти «Кольты», «Смит-и-Вессоны», «Люгеры» и «Вальтеры» иногда даже снились мне по ночам…

Время постепенно затягивало нанесённые войной раны. Жизнь налаживалась. На пристанционном поселке почти в каждом дворе водилась какая-то живность. Наше семейство тоже «держало» корову и двух поросят. Для заготовки сена на подворье, рядом с закутой для свиней специально соорудили большой деревянный сарай. Он всегда почти под потолок был завален сухой травой. Заходить туда, мне было строжайше запрещено. Родители боялись, как бы от таких посещений не случился пожар. Была и ещё одна, не менее веская причина, о которой я узнал несколько позже…

Оказалось, что у моего дедушки Василия Семеновича имелся в наличии настоящий боевой револьвер. Откуда он у него взялся – никто не знал, скорее всего, он сохранил его еще со времён Гражданской войны, когда воевал ездовым в бригаде самого Григория Ивановича Котовского.

Узнал я об этом совершенно случайно весной, на майских праздниках. К нам тогда понаехало много родственников. Гуляли весело, во дворе за наспех сколоченными по такому случаю столами. Детям поручили крутить патефон и менять грампластинки. За этим занятием мне и приспичило сходить «по- маленькому». Туалет оказался занят кем-то из гостей, пришлось бежать в кусты…

За зарослями сирени, в маленькой беседке сидели мой подвыпивший дед Василий с кумом. Тот тоже был хорошо «под хмельком». Они о чём-то громко спорили, не замечая никого вокруг, а потом Василий Семенович достал из-за пазухи и развернул на столе холщевую тряпицу, откуда воронёным стволом блеснул револьвер. Он был точь-в-точь таким, как на картинке в найденной мною книжке. Даже издали наган, как магнитом притягивал мой взгляд. Я забыл, зачем бежал в кусты, стоял затаив дыхание и глаз не мог оторвать от такой роскоши. Дед дернул за какой-то рычажок и из барабана, как горох посыпались на стол маленькие медные патрончики. Потом оружие взял в руки мой крёстный, пощелкал курком, заглянул в ствол. С этого самого момента, непреодолимое желание подержать револьвер в руках не покидало меня ни на минуту. Чтобы проследить, куда дед прячет оружие, я без колебания отказался от испеченного бабушкой праздничного пирога с клубникой и весь вечер незримой тенью ходил за дедушкой.

Как выяснилось, он хранил оружие в том самом сарае с сеном, вход в который мне был строго заказан. Прятал его в выемке под крышей. Вытащить револьвер оттуда оказалось не так-то просто. Во дворе постоянно крутился кто-то из взрослых: то кормили кур, то пололи траву, то поливали клумбы, то готовили обед или часами варили варенье на сложенной под навесом из камыша «летней» печке…

Осуществить задумку удалось только через неделю. В один из дней отец, как обычно, ушёл на работу, бабушка с мамой поехали на рынок продавать сало и обещали вернуться только к вечеру, а дед, захватив тяпку, поспешил в самый конец огорода, где у нас была посажена картошка, и где с самого утра суетилась с лопатой соседка – тётя Фрося. Благоприятный момент настал. Искать лестницу было некогда, пришлось поставить стул, на него сверху примостить маленький табурет. Таким образом, мне удалось кончиками пальцев дотянуться до заветной ниши и потянуть за тряпку.

Револьвер оказался совсем не таким лёгким, как наши выпиленные из дерева образцы, весил он прилично! Да тут ещё нога дрогнула на шаткой табуретке. Оружие выпало из промасленного полотна и полетело вниз…

Выстрел был оглушительный! Моментально заложило уши, а в нос ударил кисловатый запах пороха. Через открытую дверь я увидал, как из летней кухни в длинных семейных трусах выскочил мой дедушка, а за ним следом, оправляя юбку и застегивая на бегу блузку, выбежала растрепанная соседка тётя Фрося.

Бледный, как стена дед ощупывал меня дрожащими руками, и все время повторял:

– Ты цел? Тебя не ранило? Кровь, крови нет?

…Потом мы с ним вдвоём замывали мои штанишки в стоявшей под летней кухней бочке с дождевой водой и дед, немного успокоившись, шептал – «Слава Богу, всё обошлось, всё обошлось»…

Я всё ожидал, что он хорошенько отшлёпает меня ремнём, во всяком случае, как следует, выругает, но ничего этого не случилось.

Когда следы несчастного случая, были тщательно сокрыты, дед закурил «самокрутку», мы уселись на траву под вишней и заключили настоящее крепкое мужское соглашение: дедушка ничего не говорит родителям, а я не стану рассказывать, почему случилось так, что он оставил меня без присмотра. Слово своё он сдержал. Я тоже, только спустя более полувека впервые нарушил данное Василию Семёновичу обещание…