Боже, спасибо, это пятница! (18+)

В пятницу вечером Адриан встал на носочки и дотянулся до дверного звонка. Он точно знал, что отчим Джулии откроет дверь лишь через двадцать три секунды, но всё равно надеялся на чудо. Находиться одному в темном коридоре, где в воздухе стоял мерзкий запах тушеной капусты и плесени, а штукатурка осыпалась при легком дуновении ветерка, он не хотел. Не хотел, потому что ему было страшно. Джулия однажды рассказала ему, что по их лестничной площадке бродит завывающий старик, который ловит детей и уносит их в мешке.
- Продавать уносит, на рынок, - сказала она и засмеялась, глядя на побелевшее от страха лицо Адриана. - Ну, ты чего, испугался? Трус!
- Я не трус, - буркнул Адриан.
- Тогда подойди к тому старику и спроси, что у него в мешке.
- Нет никакого старика.
- Есть. Он ходит здесь и воет постоянно. Я его видела один раз.
Джулия наклонилась к нему и прошептала:
- Знаешь, что он спросил у меня?
- Что?
- Где квартира Адриана! - закричала Джулия и резко схватила мальчика за руку, от чего тот вскрикнул и упал.
- Я же говорила, что ты трус, - смеялась Джулия, довольная своей шуткой.
- Не трус я... и старика никакого нет, - обиженно ответил он.
Но Адриан никогда не верил в то, что говорил. В силу юности или же в силу нерешительности - он и сам не мог понять. Поэтому с тех пор он выходил на лестничную площадку осторожнее, всматриваясь в каждый черный угол. Убедившись, что никого нет, он пробегал вперед и звонил в дверь, после чего считал до двадцати трех, боясь обернуться или, не дай бог, услышать старческий вой.
Наконец послышались шаги и кряхтение, а следом щелкнул замок, и дверь открылась. Адриан облегченно вздохнул, хоть и увидел на пороге пухлое лицо совершенно не уважаемого им человека.
- А, это снова ты, - булькнул заросший щетиной мужчина и отварил дверь пошире. Адриан молча прошел внутрь, подальше от мифического, жуткого старика.
- Зачистил ты что-то, - сказал грузный мужчина, закрывая за ним дверь на шесть замков.
- Я прихожу к Джулии каждую пятницу, - сказал Адриан, снимая рваные ботинки и стараясь привыкнуть к запаху табачного едкого дыма и древности, который всегда царил в семье Джулии.
- Думаешь я запоминаю? - пробурчал в ответ мужчина. - Мало ли кто к ней когда шляется.
Адриан решил не продолжать беседу, которая всё равно повторится через неделю. Вместо этого он прошел вглубь дома, оставив одетого в рванье отчима Джулии позади. Тот равнодушно уселся на диван, покрытый пятнами от пива, и продолжил смотреть ящик, иногда почесывая горло.
Дойдя до комнаты Джулии, Адриан постучался и, не дождавшись ответа, зашел. Подругу он застал в привычной позе: она сидела у голой бетонной стены, скрестив ноги и играя с безглазой куклой. Этой драной игрушке она дала имя Пустоглазка. Джулия часто рассказывала Адриану, что нашла её сидящей на скамейке в парке. Из пустых черных глазниц куклы текли слезы, и она умоляла Джулию забрать ее с собой.
- Ну я и не удержалась, удочерила бедняжку, - говорила Джулия. - По ночам она плачет и просится к маме. Я стараюсь быть для неё мамой, но она хочет быть с настоящей мамой.
Адриан иногда считал, что Джулия падка на выдумки и фантазии. Однако когда она рассказывала что-нибудь, то Адриан не мог так просто обвинить её во лжи и потому был готов слушать её и верить так сильно, что вера показушная постепенно перерастала в настоящую веру. Веру в пауков, которые могут ночью заплести тебя в путину и съесть. Веру в духа, который живет внутри стены и иногда шепчет по ночам. Веру в речного монстра, который поет чудесные песни, из-за чего тебе хочется утопиться. Адриан верил во всё подряд, лишь бы Джулия не выставляла его из комнаты. Лишь бы он мог сидеть с ней бесконечно долго. Лишь бы он не возвращался домой.
- Привет, Адриан, - поприветствовала она его, растягивая гласные в его имени. - Встретил воющего старика?
- Пока нет, - ответил Адриан и уселся рядом с ней.
- Как у тебя в семье? Всё так же плохо?
- Почему ты так решила?
- Ну ты ведь здесь, верно? Дети, у которых в семье всё хорошо, стремятся вернуться домой, а не торчать у друзей как можно дольше, желая отсрочить тот кошмар из постоянных скандалов, который поджидает их на пороге родного дома. И не смотри на меня так, я вижу тебя насквозь и всё понимаю, потому и пускаю к себе. У меня есть с кем сравнивать. Например, у нас в классе учится девочка Шарон, с длинными такими косичками, мечтательным взглядом и вечно напудренным по-взрослому личиком. Она глупая, даже учительница над ней посмеивается. Сама она, конечно, своей глупости не признает и постоянно улыбается, но не в этом дело... Понимаешь, у неё в семье всё хорошо. Отец у неё родной, он каждый день забирает ее со школы, приезжая на сером мерседесе. А мама готовит ей на обед такие вкусные пирожные! Я часто смотрю на эту Шарон и понимаю, что мозгов у нее ноль, зато семья счастливая. Она скучает на уроках и всё время говорит, что хочет домой. А дома у неё действительно всё хорошо, я знаю. Лучше, чем у нас с тобой.
- Ты что же, завидуешь ей?
- Завидую, очень даже. И ты завидуешь таким детям, хоть и не признаешься в этом.
Джулия положила Пустоглазку на пол и задумалась.
- Вот у тебя, например, - сказала она, - дома что ни день то новый скандал. Я до сих пор помню, как отец орал на тебя из-за хлебных крошек, которые обнаружил на столе. Даже я слышала его вопли и сначала подумала, что ты натворил что-то ужасное.
- Я сам был виноват, - пробубнил Адриан.
- И? Хлебные крошки - это повод так орать, раздувая из мухи слона? Когда это они успели вдолбить тебе в голову, что в этих скандалах твоя вина? Помню, ты однажды вернулся со школы на тридцать минут позже, так они с тебя чуть кожу не содрали.
Адриан отлично помнил тот случай, и воспоминания эти не доставляли ему удовольствия. Выйдя в тот день со школы, он увязался за ребятами и в хвосте прошел с ними до самого конца улицы, будто лунатик. Почему? Он сам не мог понять. Возможно, причина оставалась прежней - он не хотел возвращаться домой. В результате этой прогулки он пришел домой на тридцать минут позже. На пороге его уже поджидал отец.
- Долго ходишь, - сказал он Адриану. - Где пропадал?
Адриан понял, что влип, поэтому инстинктивно предпринял единственно возможное средство - ложь.
- Учитель задержал, нужна была моя помощь, - соврал он.
Это была вынужденная ложь, вызванная страхом наказания. Своим друзьям Адриан не врал. Дома же... дома хитрая ложь была единственным способом избежать конфликта. Но в тот день она ему не помогла.
Отец прожег его взглядом, после чего сказал:
- Да? А если я позвоню в школу и проверю?
Адриан понял, что выбора у него нет, поэтому сделал шаг назад и признался во лжи, поднеся тем самым спичку к фитилю.
Вопли отца действительно были очень громкие. Он орал на Адриана, молча стоящего по стойке смирно, твердя что-то о потраченном зря времени и платном образование. Следом он ворвался в комнату Адриана, схватил с полки какую-то одежду и изрезал её на куски ножницами. Отец считал это одним из способов наказания.
- Ты был лжецом и лжецом останешься! - кричал он при этом.
Когда он наконец успокоился и удалился к себе в комнату, Адриан лег прямо на пол, свернувшись в позу эмбриона и стараясь сдержать собственный вопль, который рвался сквозь стиснутые зубы наружу.
"Я тебя ненавижу", - думал он. - "Когда же ты сдохнешь, просто сдохни!"
Пришедшая с работы мать вызвала новую волну скандалов. Орал по-прежнему только отец, пока мать стояла рядом и либо плакала, либо кивала головой, соглашаясь со всем. Адриан не помнил случая, чтобы мать поддержала его, хотя бы раз встала на его сторону. Ему это было и не нужно. Он уже давно ненавидел их обоих, стараясь как можно меньше попадаться им на глаза во избежание нового взрыва.
- Ты себе врага нажил на всю жизнь, - говорила ему мать, когда отца не было дома.
Адриану на эти слова было плевать. В свои десять лет он вовсе не был дураком, умел мыслить трезво, а постоянные моральные унижения дома закалили его, сделав черствым и раздражительным. Он был очень эмоциональным ребенком, но дома ему приходилось сдерживать свои чувства, поскольку они могли стать причиной новых бед.
Мать Адриан видел лишь в роли поддакивающего слуги грубого отца, оправдывающего свои вопли благими намерениями. Он не сомневался в искренности её материнских чувств, но никогда не верил, что она согласна с отцом во всем взаправду. Она говорила то, что он хотел слышать и не более. Собственного мнения у неё не было в доме, где царил патриархат, где она была такой же жертвой угроз как и Адриан.
Однажды отец взбесился настолько, что не отпускал Адриана спать до трёх часов ночи. Они сидели всей семьей на кухне, проводя очередное нелепое собрание. В тот вечер они все наговорили друг другу кучу всяких гадостей, которые навсегда перерезали ту артерию, по которой в их дом поступало взаимопонимание. Развалилось само понятие семьи, на смену ему пришла черная ненависть. Их стало тошнить друг от друга. Под конец собрания отец пожелал Адриану смерти и предложил выметаться вместе с матерью. Адриан был бы рад, вот только мать не была готова к таким решительным переменам, поэтому ему пришлось продолжить жить под гнетом отца, который набрасывался на него по любому поводу.
Вместе с тем, отец боялся его. Иначе невозможно было объяснить, к чему была одна из лекций о том, почему попытка Адриана убить его во сне обернётся против него самого:
- Поверь, моя мать этого так просто не оставит, - злобно рычал он в лицо сына, предварительно в красках описав коварные планы Адриана по планированию убийства. Отец считал, что он сделает это ночью — подкрадется к кровати и перережет ему глотку, пока он будет пускать слюни во сне. Его фантазия параноика не имела границ. - Если со мной что-нибудь случится, то она тебя где угодно найдёт. Я знаю, что всем на меня наплевать, наплевать на мою дерьмовую жизнь, но матери моей не всё равно. И она обязательно добьется правосудия, поверь мне, сопляк. Так что даже не думай, что тебе это так легко сойдёт с рук!
Адриан выслушивал его тогда молча, поскольку любое его неосторожное слово могло лишь усугубить конфликт, тогда бы лекция растянулась на долгие часы, сопровождаясь красочными подробностями того, какие именно планы строит Адриан в тайне от своих родителей, заперевшись в своей комнате и целыми днями не делая ничего, кроме мастурбации и чтения паршивых, бессмысленных книг, толку от которых, как считал отец, ноль. Лучше молчать и не злить параноика. Ведь лучший способ напугать того, кто и так боится, это сказать, что у тебя мысли не было так поступать. А Адриан как раз таки и не строил никаких кровавых планов по расправе над отцом. Да, он его ненавидел и нередко желал ему смерти, но сам был не способен убить кого-нибудь. Дело ограничивалось лишь его мыслями, а фантазия отца оставалась фантазией.
- Некоторые говорят, что это лишь родительская забота, - сказал Адриан, чувствуя, что серые стены комнаты начинают сдавливать его и душить.
Его слова вызвали у Джулии смех.
- И кто эти "некоторые"? - язвительно спросила она. - Те, кому никогда не понять тебя, вот кто! Они не знают, что чувствуешь ты, прячась в комнате от своего отца, а потому пусть даже не смеют судить и называть эту дикость заботой. У этих "некоторых" в семье всё отлично, они живут на широкую ногу и им плевать на нас. Они называют это отцовской любовью? Тогда пусть поменяются с тобой местами и поживут в условиях безграничной заботы, любви и понимания. Пусть попробуют услышать в этих воплях слова любви. Смогут ли? Не сойдут ли с ума эти "некоторые"? Эти наивные, тщеславные счастливчики, которым и не снилась та боль, что мы скрываем за улыбками, потому что накануне нас вновь обматерили и чуть не убили родители. Они могут лишь утешать, но сами они ни черта не знают о реальной жизни.
Джулия достала из кармана лезвие бритвы и закатала рукав.
- Может, эти "некоторые" попробуют рассказать о счастливой семье мне? - спросила она. - Пусть придут и посмотрят, а потом уже умничают. Это не их бросил в детстве родной отец. Это не они терпят избиения отчима, который таскает тебя за волосы, называя дурой. И это не их матери работают допоздна, обеспечивая всю семью. Пусть они посмеют сказать мне это в лицо!
Она провела лезвием по белой коже своей левой руки. Из пореза тут же заструилась кровь.
Джулия тяжело вздохнула и посмотрела на Адриана, который спокойно наблюдал за её действиями.
- Не хочешь попробовать? - спросила она, протягивая ему блестящее лезвие, на котором сверкали капли крови. - Это успокаивает.
- Разве боль может успокоить? - удивился Адриан, глядя как алая кровь стекает по руке подруги.
- Да. Клин клином вышибают. Вот и замени свою душевную боль физической.
Адриан недоверчиво посмотрел на лезвие.
- Я не думаю...
- Испугался?
Да, испугался, но признаваться в этом не хотел, поэтому молча протянул руку.
- Тебе понравится, - улыбнулась Джулия. Она взяла его руку и легонько провела острым лезвием по коже.
- Щипит, - сказал Адриан, глядя как из пореза засочилась кровь.
- Сейчас пройдет и станет легче, - успокоила его Джулия и сделала ещё одну кровавую полосу на его руке цвета белил.
Но легче не стало. Адриан поморщился от нарастающей боли. Ему явно не нравился подобный способ "устранения" боли, но приходилось терпеть.
- Я часто этим занимаюсь, - сказала Джулия. - Что мне еще остается? Мои дни уже давно напоминают ночи. Одно сплошное солнечное затмение. Насилие, крики, вопли... это те вещи, благодаря которым я чувствую себя взрослой. Меня бьют, на тебя постоянно орут и никто не сможет понять нас, никто нам не поможет, кроме нас самих.
Она захотела сделать на коже Адриана ещё один надрез, но он убрал руку и сказал:
- Разве насилие над собой поможет? Мы терпим его от других, но сами то... Зачем сами себя калечим? Это ведь безумие.
Джулия покачала головой.
- Ты просто не привык, - сказала она. - Благодаря этому ты перестаешь бояться боли. Лучше так, чем держать всё в себе.
- Я всё равно не хочу этим заниматься, - сказал Адриан. - Мне это совершенно не нравится.
- Что ж, тогда не приходи ко мне больше, - резко сказала Джулия.
Адриан опешил.
- Не приходить?
- Именно. Ты не мой человек.
- Что ты имеешь...
- Я имею в виду, что эти полосы на руках являются своеобразными метками, условными знаками, которые понятны только таким как я. Я смотрю на руки других детей и вижу загорелую, чистую кожу, которая вопит: у меня в семье всё хорошо, нет никаких проблем! И я держусь от таких детей подальше, потому что с ними бесполезно общаться. Они просто дети, они не поймут меня, никогда не поймут. Они будут лишь смеяться и говорить, что я сумасшедшая. Они не плачут по ночам, их дома не бьют, для них дом является домом, а не ловушкой. И потому они не способны понять меня, поскольку видят только эти порезы. Мне остается лишь искать подобных себе. Делать это легко, ведь ты точно знаешь, что нужно искать - эти самые полосы. Они говорят сами за себя. И раз у тебя нет таких полос, то ты такой же, как и все. Ты просто ребенок, чье мнение ничего не значит. А раз так, то я не хочу, чтобы ты был рядом со мной.
- Но я не могу делать себе больно!
- Зато я могу делать тебе больно. Просто дай руку и станешь одним из нас.
- Опять твои шутки, - пробубнил Адриан, но руку все-таки протянул.
- Это вовсе не шутки, - сказала серьезно Джулия и обхватила пальцами его запястье. - Ты главное не нервничай, и все будет хорошо.
Адриан кивнул и тут же почувствовал, как холодное лезвие вонзилось в его кожу. Затем они поменялись, и Джулия позволила Адриану порезать свою руку.
- Я уже привыкла к боли, - сказала она. - И ты скоро привыкнешь.
Адриан промолчал. В тот вечер он впервые уходил от Джулии с радостью, ощущая неприятное покалывание в местах порезов. Отчим Джулии захлопнул за ним дверь без прощаний. Как всегда.
Адриан опустил рукава, чтобы скрыть порезы и быстро прошел коридор, слыша, как где-то сверху ссорятся соседи и раздается детский плач. После чего открыл дверь своим ключом и зашел домой.
Адриан как можно быстрее разулся, прислушался - отец ругался с матерью в соседней комнате. Дурной знак. Он прокрался в свою комнату и включил свет. В этот же момент отец вывалился из комнаты. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять - он пьян.
- Ты опять шлялся к той девчонке? - спросил он Адриана.
- Ну да.
- Без "ну". Какого черта ты не предупредил нас?
Адриан промолчал. Он знал, что молчание - лучший способ поскорее завершить конфликт. Спорить с пьяным отцом было не просто бесполезно, но и опасно.
- Ты меня слышишь? - повторил отец.
- Да.
- Почему не предупредил?
- Решил, что не нужно.
- А кто тебе вообще давал право что-либо здесь решать, придурок? - гаркнул отец. - Ты живешь за мой счет, неблагодарная скотина, а значит и правила должен выполнять те, которые устанавливаю я. Не думать, а молча выполнять! Вырастишь, вылетишь отсюда к черту, вот тогда и решай сам. А до тех пор ты лишь сопляк десятилетний, который ничего не значит. Ты понял меня?
- Понял, - мрачно сказал Адриан, глядя себе под ноги и мечтая, чтобы отец как можно быстрее оставил его в покое.
- Сегодня без ужина, - сказал отец. - Дверь закрой, чтоб я твою рожу не видел.
Эту просьбу Адриан выполнил с огромной радостью. За закрытой дверью он чувствовал себя в безопасности. В это время он услышал, как мать вышла и принялась щебетать что-то, получая в ответ выкрики отца.
Скоро они успокоятся, подумал Адриан. Он закатал рукав и посмотрел на свои порезы. Кровь ещё не засохла и несколько её капель упали на пол. Адриан наклонился, чтобы стереть их пальцами. Его взгляд скользнул по черному пространству под кроватью.
Побелев от страху, Адриан отлетел к дальний стене. Сердцу его бешено забилось.
Из под кровати на него пристально смотрела пара абсолютно красных хищных глаз, которые сияли во тьме. Ничего другого Адриан увидеть не смог, только эти два глаза, наполненных кровью.
Вдруг он услышал вкрадчивый, мягкий, напоминающий шелест листвы, шепот.
- А-а-а-дриан...
- Что ты такое? - пролепетал Адриан, силясь не закричать.
Красные глаза не двигались, они даже не моргали.
- Я пришел к тебе, чтобы помочь, - вновь раздался шепот.
- Помочь?
- Д-а-а, помочь... Я уже давно здесь нахожусь. Я всё вижу. Я всё чувствую. Всё слышу. И я всё знаю, потому я и здесь.
- Я не понимаю...
- Я хочу помочь, Адриан, просто разреши мне. Попроси, одно слово и я сделаю то, о чем ты всегда мечтал, о чем ты желал каждую ночь, заливаясь слезами.
Адриан осмелилась подойти чуть ближе к кровати. Красные глаза не двигались.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Адриан.
Раздался странный свист, после чего вновь шепот.
- Я убью его, просто попроси меня и я убью его. Избавлю тебя от него навсегда, чтобы ты был счастлив, Адриан. Одно слово и он будет мертв, просто попроси...
- Нет, нет, нет! - закричал Адриан и кинулся прочь из комнаты, подальше от этих злющих красных глаз.
У входа в кухню он столкнулся с отцом, который тут же стал багровым от гнева.
- Что я тебе приказал сделать, идиот? - взревел он. - Запрись в своей комнате и не смей носу до утра показывать!
- Я не пойду туда, не пойду! - закричал в свою очередь Адриан, бледный от страха.
Тогда отец схватил его за ноги, из-за чего Адриан упал и принялся брыкаться.
- Не хочу туда, не хочу! - визжал он, пока отец тащил его волком за ноги. С силой впихнув Адриана в комнату, отец захлопнул за ним дверь и выругался.
Адриан же вскочил с полу, кинулся в постель и с головой укутался одеялом, продолжая скулить и плакать. Слезы просачивались даже через сомкнутые веки. Руками он закрыл уши, лишь бы не слышать этот ужасный шепот, лишь бы забыть об этой паре красных глаз, принадлежащих существу, которое находилось прямо под ним.
- Одно слово, Адриан, и он будет мертв. Тебе нужно лишь попросить меня и я помогу...
***
Спустя ровно неделю Адриан вновь гостил у Джулии, прячась в её серой комнатушке. К тому моменту шрамы на его руке успели немного зажить. Сидя рядом с ней на полу, Адриан рассказал о монстре, который поселился под его кроватью.
- И ты видел его только в прошлую пятницу? - спросила его Джулия.
- Ну, не конкретно его, только пару красных глаз, но да, это было в прошлую пятницу.
- Больше он не появлялся? Или не он, а его глаза?
- Нет. И шепота того тоже не было.
- А шепот предлагал кого-то убить?
- Тогда - да. Вернее, он предлагал помочь, но... в общем, ты поняла.
Джулия кивнула, после чего спросила:
- Может, он всё это время спал у тебя под кроватью? Затаился во тьме и ждет чего-то. Ты проверял?
Адриан замялся.
- Я... нет, не проверял, - ответил он.
- Стру-у-усил, - засмеялась Джулия.
- Я не струсил, я просто не подумал об этом.
- Так я и поверила, - фыркнула она. - У него под кроватью лежит странное чудовище, а ему даже неинтересно проверить.
- Это опасно...
- Опасно! Оно что, нос тебе откусит? Оно тебе помочь предлагал, значит оно доброе.
- Я в этом не уверен. У него был совершенно не добрый взгляд. Я сначала даже подумал, что оно накинется на меня.
Джулия помолчала, расчесывая волосы Пустоглазки.
- Я слышала легенду, - заговорила она, - о неком существе, которое селилось в темных углах детских комнат. Оно никогда не показывалось, зато говорило...
- Это ты сама только что придумала, - не удержался Адриан.
Джулия смерила его взглядом своих серых глаз.
- Существо предлагало детям то, - продолжала она невозмутимо, - в чем они более всего нуждались. Чаще всего это были несчастные дети, которые с радостью принимали помощь существа.
Джулия замолчала.
- И что потом? - спросил Адриан.
Она пожала плечами.
- Никто не знает. Что-то происходило.
Они помолчали, после чего Джулия повернулась к нему и предложила:
- Если это существо вновь придет, то поговори с ним, ладно? Спроси, чего оно хочет, не будь трусом.
Адриан насупился.
- Я не трус, - сказал он, - но я не хочу, чтобы эти глаза возвращались.
- Всё равно, если вернётся, то поговори. Ты не думал, кого он предлагал убить?
Адриан думал, на соврал, что нет.
Джулия почесала подбородок.
- Мне кажется, - сказала она, - что монстр имел в виду твоего отца. Больше некого.
Адриан промолчал.
- Я бы согласилась, - вдруг сказала Джулия. - Если бы этот монстр пришел ко мне, то я бы приняла его помощь. И я не считаю такой поступок плохим. Я не просила о своем рождении и уж точно не была рада приходу отчима. Я его ненавижу, терпеть не могу и эти чувства взаимны. Он мне никто, он превратил мою жизнь в кошмар. Он не любит маму и постоянно бьет меня, так что я считаю, что он заслужил смерти. Без него мне было бы намного лучше и маме тоже. Раньше с нами жила бабушка, и только она одна защищала меня и по-настоящему любила. А теперь всё пошло не так. Я совершенно не стыдилась бы своего выбора. А кто бы меня осуждал за него? Другие дети? Эти "некоторые", которые живут в благополучных семьях и ни черта не знают? Не боюсь я их критики и насмешек, ничего они не знают обо мне! Будь они на моем месте, то сделали бы точно такой же выбор. Если бы они только почувствовали, побыли мной хотя бы день, выдерживая удары отчима. Если бы они имели эти кровавые полосы на руках, то даже не посмели бы осудить меня. Нет, они бы поддержали меня!
Она помолчала лишь для того, чтобы продолжить говорить с новой силой.
- Как ты думаешь, какие семьи были у битлов? Думаешь, над Полом Маккартни издевались, запрещая всё подряд? Разве у него было настолько ужасное детство? Уж он то точно любил своих родителей и не вредил сам себе, иначе бы "The Beatles" никогда не существовало. Всё идёт из семьи, а если семья помойка, то ненужно и ребенка осуждать, что он получился каким-то не таким. Ты как считаешь?
Адриан никак не считал, он просто слушал, но ради приличия все-таки согласился с мнением подруги, кивнув разок.
Джулия вздохнула и изобразила на лице измученную улыбку, после чего, достав лезвие, сказала:
- Расслабимся?
Адриану ничего не оставалось, кроме как протянуть руку. Холодное лезвие вспороло кожу. Пошла кровь.
- Уже не так больно? - спросила Джулия.
Адриан замотал головой. Кожа у него посерела. Ему по-прежнему не нравились эти занятия мазохизмом.
- Ничего, скоро всё изменится, - заверила Джулия. Наклонившись, она коснулась языком пореза, чтобы попробовать его кровь на вкус. - Напоминает вишневый сок.
Адриан нервно усмехнулся. Больше всего он желал сейчас оказаться где-нибудь за полярным кругом в полном одиночестве. Но вместо этого он опустил рукав, скрыв кровоточащие раны, попрощался и ушел к себе домой.
В тот вечер дома было удивительно тихо. Адриан смог спокойно переодеться, затем отправиться на кухню. Сегодня была его очередь готовить.
Он запустил плиту, поставил сковородку, нарезал кусок сального мяса вместе с гнилыми овощами и закинул всё это жариться. Когда мясо из розового стало белым, в соседней комнате раздались сначала вопли, а после и женский плач. Дверь открылась, и в кухню ворвался разъяренный отец. Без объяснения причин, он схватил Адриана за голову и принялся тыкать его лицом в скворчащее мясо.
- Отвали от меня! - закричал Адриан, сбрасывая с головы тяжелую руку отца.
- Пасть закрой, молокосос! - гаркнул отец и ударил Адриана по щеке.
На крики прибежала плачущая мать. Отец тут же схватил её за голову и принялся тоже опускать её залитое слезами лицо в сковороду.
- Не трогай ее! - закричал Адриан, вцепившись в руку отца. Тот отпустил голову жены, обматерил их обоих и ушел в другую комнату. Пока мать плакала, лежа на полу, Адриан выключил плиту и пустился в свою комнату, в свою цитадель, где он мог быть в безопасности. Там он упал на пол, прижался к стене и обнял себя руками. Его тело сотрясала нервная дрожь. Сидя в такой позе, он услышал, как отец вышел из дому, хлопнув дверью. Адриан пожелал, чтобы он больше не возвращался.
- А-а-адриан...
Этот шепот он боялся услышать больше всего на свете. Шипящий, нечеловеческий звук, доносящийся из под кровати.
- Одно слово, Адриан, и я убью его.
Вот и глаза. Те самые ярко-красные глаза неизвестного хищника, которые сияют под кроватью среди темноты. И они вновь смотрят на него, впиваются в глубину детской, измученной души.
Адриан лег на живот и подполз поближе, стараясь подавить в себе страх.
- Кто ты такой? - спросил он.
- Я святая сущность, чья душа впитала в себя все грехи и всю боль, - раздался шепот. - Я здесь потому, что ты нуждаешься во мне, Адриан.
- Ты приходишь только по пятницам?
- Да-а-а...
- Почему?
Монстр пропустил его вопрос мимо ушей.
- Я хочу помочь, тебе нужно лишь попросить меня.
- Я не стану тебя не о чем просить!
- Я убью его ради твоего счастья, Адриан. Он заслуживает этого, заслуживает...
- Нет! - Адриан ударил кулаком по полу. - Прекрати говорить это!
- Убью его, убью, лишь попроси...
- Убирайся! - крикнул Адриан. Но глаза продолжали смотреть на него. - Мне ничего от тебя не нужно!
- Врешь... Попроси меня и страданиям придет конец.
- Нет, не хочу, оставь меня в покое!
Адриан забрался в кровать, положил голову под подушку и крепко сжал зубы. Он не станет его слушать, не станет. Но монстр продолжал шептать, и Адриан слышал каждое его слово.
- Попроси меня, просто попроси...
***
Через неделю под глазом у Джулии появился синяк, а нижняя губа оказалась разбита.
- Неплохо, правда? - улыбнулась она Адриану. - Можешь сказать за это спасибо моему любимому отчиму.
- А что твоя мама? - спросил Адриан, впечатлений следами побоев.
- А что мама? Здесь главенствует отчим. У нас тирания, женщина в доме ничего не решает. На неё можно лишь выплескивать злобу и демонстрировать свою силу. Слабый всегда будут унижаться сильными. Такие как я рождены не летать, а ползать.
- И что же ты будешь делать?
- А что я могу сделать? У меня ведь нет волшебного монстра, который мог бы заступиться за меня, - язвительно сказала она.
- Не напоминай мне о нём.
Джулия прыснула.
- Ладно, но ты трус и дурак, - сказала она. - Лично я собираюсь сбежать отсюда. Просто возьму и убегу однажды. Тебя не приглашаю, знаю, что струсишь.
- Ты когда-нибудь прекратишь называть меня трусом? - не выдержал Адриан.
- А ты когда-нибудь перестанешь им быть? - парировала она.
Они помолчали, говорить было нечего. Разговор зашел в тупик.
- Знаешь, - сказала Джулия прежним голосом, - по ночам я стараюсь ответить на один и тот же волнующий меня вопрос: почему?
- О чем ты? - не понял Адриан.
- Почему с нами это происходит? Разве мы чем-то хуже других детей? Ведь нет же. Но тогда почему нам достались такие семьи?
- Не в нас дело.
- Да, не в нас, в родителях. Почему матери выходят за таких скотин, которые пьют без остановки и бьют своих детей, а иногда и вовсе эгоистично уходят из семьи? Разве они не знают, кого любят? Сам подумай: почему наши мамы выбирают их? Что они в них нашли? Почему они потом заставляют нас страдать от их неправильного выбора?
- Некоторые считают, что жить без отца нормально...
- Это всё те же "некоторые"? Тогда пусть катятся к чёрту со своим мнением!
Джулия достала лезвие и посмотрела на Адриана.
- А может быть, ты такой же? Может быть, ты один из этих "некоторых"? Член этого стада? Кто тебя знает, ты можешь лишь притворяться моим другом, лицемерить и всё такое... Но это всего лишь слова. Бла-бла-бла, пустой звук, который ты льешь мне в уши. На деле же ты можешь ничем не отличаться от моего отчима. А это значит, что в будущем ты станешь точно таким же жестоким тираном, который доведет своих детей до самоубийства. Всё закономерно!
Джулия помолчала и добавила:
- Уходи. Оставь меня одну. Мы с тобой разные люди.
- Но...
- Я сказала - уходи.
Адриан неохотно встал и направился к двери. На пороге он остановился, не решаясь покинуть эту серую комнату, больше напоминавшую гроб с облупленными стенами. До его ушей долетели приглушенные всхлипывания. Повернувшись, он увидел Джулию, лежащую на боку. Из глаз девочки текли слезы и падали крупными каплями на покрытые порезами руки. Мокрыми, солеными губами она шептала:
- Когда же всё это закончится? Когда всему наступит конец?
Она взглянула на него, и гнев исказил черты ее лица со следами побоев.
- Убирайся отсюда! - крикнул она, заставив Адриана вздрогнуть. - Оставь меня одну!
Дважды повторять было не нужно. Адриан поспешно выскочил из комнаты.
- Что-то ты рано, - сказал ему отчим Джулии у выхода.
Адриан ничего не ответил. Ему было противно общаться с этим человеком. В ушах у него в этот момент звенели слова Джулии: а может быть, ты такой же?
Он пришел домой в настолько подавленном состоянии, что забыл опустить рукава. Отец тут же заметил изрезанную руку. Лицо его налилось кровью.
- Это что? - спросил он, ткнув пальцем в руку Адриана.
- Упал, - буркнул в ответ он. Но такой ответ явно не понравился отцу, потому что он схватил сына за руку, принялся трясти ее и орать.
- Ты опять лжешь мне, придурок? Ты, сопляк, лжешь мне?
- Не трогай меня! - крикнул Адриан и выдернул руку.
- Что ты сказал? - взревел отец и ударил его наотмашь по лицу. Адриан упал на пол, быстро поднялся и пустился в свою комнату, сдерживая слезы.
Выбежала мать и принялся что-то визжать, стараясь успокоить мужа, но тот лишь отшвырнул ее в сторону, назвав тупой гадиной. Затем он направился за Адрианом, который в то время вбежал к себе в комнату, упал на пол и прижался спиной к шкафу. Вошедший следом отец направился прямо к нему, на ходу занося кулак.
Адриан инстинктивно закрыл лицо руками, в последний момент заметив под кроватью пару сияющих красных глаз, которые наблюдали за происходящим.
Адриан в панике протянул к ним руку и закричал не своим голосом:
- Помоги мне, прошу!
Глаза засветились адским пламенем. Из под кровати со свистом вырвался поток обжигающего кожу воздуха, который с силой оттолкнул отца Адриана. Тот закричал и попробовал сопротивляться, размахивая руками, но поток горячего воздуха подхватил его целиком и швырнул всем телом в окно. Стекло не выдержало и разбилось, и, усыпленный осколками, отец Адриана с воплями полетел вниз.
Адриан закрыл лицо руками и пожелал исчезнуть. В этот момент в комнату вбежала его мать. Укрыв сына всем телом, она принялась горько плакать.