10. Лялька

- Расскажи, Вань, - попросил Андрей, когда выпитая водка помогла расслабиться. - Как он до такой жизни дошёл?..

- Да не знаю я. Всю жизнь думал, что хорошо живёт, богат… - Иван осёкся. Он не захотел говорить товарищу, что в юности они с Фёдором незаконно мыли золото:

- Знаешь, давай ложиться спать. Иди в избушку, а я здесь устроюсь, всё равно не усну.

Вскоре послышался богатырский храп Андрея. Иван снова открыл паспорт Фёдора. Внимательно посмотрел на фото, подсвечивая маленьким фонариком.

«Да, это точно он. Как же я не узнал тебя, бывший друг? Те же чуть суженные глаза, выпирающие скулы, шикарная тёмно-русая шевелюра, которой Федька всегда гордился, повторяя, что никогда не полысеет. Мол, у них в породе лысых нет... А ведь правду говорят, что материнское сердце не обманешь…»

Иван вспомнил, как помогал родителям друга. Они до самой смерти считали его почти родным.

Умирая, мать Фёдора до последнего не верила в смерть сына. Переписала на Ваню квартиру и ухоженную дачу, но взяла с него обещание, что, в случае, если Федя найдётся, Иван вернёт ему полагающуюся по закону жилплощадь.

Сейчас в этой квартире ждут его из геологической экспедиции жена Люба и маленький сын, которому только недавно исполнилось четыре года. Женился Иван поздно. Не многие женщины выдерживают долгое отсутствие своих мужчин. А Любашка - умница. Ни разу не упрекнула работой, хоть ей совсем не просто одной со всем справляться.

«Живи, Федька, у тебя и квартира есть. Мы съедем к моим, они нуждаются в уходе, совсем старенькие стали. Наташка, сестра моя, далеко... А помнишь, как мы с тобой курить пробовали в шесть лет? А потом зелёные ходили. Долго после того в руки сигарет не брал… Мне так много хочется тебе рассказать, узнать, как ты жил всё это время…» - мысли путались и перескакивали то на юность, то на детство…

Действительно, столько всего было пережито за двадцать пять лет. Ивану до слёз захотелось, чтобы Федя выжил. Он оказался тем единственным человеком, которому можно рассказать всё, как раньше, в юности. Никто заменить его так и не смог.

«А Лялька? Да хрен с ней! Всего лишь цацка. Моя часть золота? А принесло оно тебе, Федька, счастье? Предательство? А было ли оно? Может, как Тагир говорил, отвёл ты от меня смертельное проклятье. Вон, как жизнь-то самого помотала, в кого превратила, смотреть жалко…»

Неожиданно Ваня вспомнил последние слова Фёдора на берегу: «Мальчишек спасите… Беда…»

Навалившаяся было дрёма, мгновенно улетучилась.

«А ведь и правда, ребята - одни в тайге ночью... До дома точно дойти не успели…» - Иван вскочил, неожиданно представив, что если вот так попадёт в переплёт его сынишка, а ему никто не поможет. И сейчас неважно, что случилось на берегу. Главное спасти их, а там разберёмся, что к чему…»

Он прекрасно знал, что тайга бывает жестока по отношению даже к бывалым охотникам и шишкобоям, а уж с пацанами ей расправиться - раз плюнуть.

Иван взглянул на часы: «До рассвета ещё часа полтора. Нужно ждать. Только по-светлому будет возможность по смятой траве и притоптанному мху определить направление движения мальчишек. Сейчас идти просто бесполезно. Зато можно сходить к лодке за рюкзаком. В нём всё необходимое. В тайге понадобится…»


***

Поднявшийся ветер немного помогал ребятам двигаться: сдувал полчища надоедливых комаров, оводов и мошку, иначе было бы гораздо хуже. Но всё равно Витёк и Алёшка, почёсывая укушенные ранее места, едва поспевали за Митькой. Казалось, что у друга за спиной выросли крылья. Он легко перепрыгивал через лежащие брёвна или небольшие ямы. Не оборачиваясь, подгонял:

- Давайте, быстрее! Скоро совсем стемнеет.

Он вёл их в сторону от основной тропы, ведущей к дому – к Танцующим Болотам.

Так жители близлежащих сёл прозвали это место. Несмотря на то, что там водилось несметное количество уток и глухарей, его обходили стороной. Небольшой кусок суши между этими болотами, по которому можно было пройти, постоянно менял размеры и форму, не поддаваясь никаким объяснениям. Поэтому его и назвали западнёй.

Сколько там погибло неосторожных охотников, трудно даже представить.

Именно с него начал отец, решив научить Митьку выживать в тайге.

Каждый раз либо до, либо после охоты, он терпеливо объяснял, как в случае необходимости можно оттуда выбраться.

На Танцующих Болотах шестилетний Митька подстрелил свою первую утку. От скупой похвалы отца был на седьмом небе от счастья. А матери дома, за ужином, с сияющими глазами, долго и в подробностях об этом рассказывал. Он тогда чувствовал себя настоящим добытчиком.

Начали попадаться сначала редкие кусты малины, а потом – настоящие заросли.

- Мить, постой, - крикнул Алёшка, на ходу, срывая ароматные сочные ягоды и с жадностью засовывая их в рот:

- Давай поедим, у меня уже голова кружится от голода.

- Пять минут роли не сыграют, мы и так поняли, что придётся в тайге заночевать, - поддержал друга Витёк:

- Ох, от родаков попадёт. И пить очень хочется.

Димка остановился. «Ладно, пусть едят. Меньше ныть будут. И самому не помешает. Со вчерашнего вечера ничего не ел. Отбил батяня аппетит. Сволочь!» - быстро набирая в ладошку малину и тут же отправляя в рот, подумал он.

- А куда мы идём? – вдруг спросил Алёшка. - Когда к заимке двигались, этого малинника не было.

«Ишь ты, как заговорил! А придурялся, что совсем не запоминает дороги, - подумал Митька, а вслух сказал:

- Коротким путём идём. Ты ешь, давай. Будешь много вопросов задавать, могу и разозлиться. Тогда сами выбирайтесь.

- Не трогай ты его, - зашептал Витёк на ухо другу:

- Видишь, у него будто крыша поехала от этого золота. Пусть выведет, а то здесь и останемся. Ни ты, ни я дороги не знаем.

- Хватит шептаться! Пошли дальше, - едва заглушив чувство сильного голода, скомандовал Митька и, посмотрев на солнце, уверенно пошёл вперёд.

Продолжение следует