05. Я тебя ненавижу

5.

Шло время. Снежная, ветренная зима постепенно сменялась весной, весна - летом. Даниил провел в монастыре почти целый год. Если быть точнее - девять с половиной месяцев. Он притерся, обжился, наловчился в плотницоком деле, встретил своей двенадцатилетие в марте и здорово поднаторел в искусстве рукопашного боя. Сергей всё-таки взялся его учить, и учил жёстко, иной раз заставляя повторять и отрабатывать некоторые удары не одну сотню и даже ни тысячу раз - намного больше. Хрупкий, невысокий, неуверенный мальчик постепенно превращался в нескладного, молчаливого подростка, обещавшего стать красивым юношей.

Стоял жаркий июньский день - Даниил сбежал из-под опеки каменных стен и устроился на берегу лесного озерца. Здесь они с Сергеем уже вытоптали целую поляну, тренируясь в этом месте с ранней весны. Мальчишка украдкой потирал горящее ухо - отец Афанасий, сразу невзлюбивший новенького, был тяжел на руку и скор на расправу. Придирался он абсолютно ко всему: неопрятный внешний вид, не достаточно расторопно убрался с дороги, помешав ему идти по коридору, поданная за обедом еда недостаточно горячая... В этот раз Даниилу досталось за якобы опоздание на занятия по Богословию, хотя до начала ещё было целых семь минут. Вообще он часто ратовал за то, что учеников надо сечь - к счастью, его особо никто не слушал, но мальчишки его боялись. Все, кроме Даниила - ну не выходило бояться. И смотреть с немым обожанием и слепым почтением не выходило. Поэтому мальчишка при встрече с ним неизменно опускал глаза в пол, но и тогда зарабатывал наказание или, как сейчас, оплеуху. Потому что те, у кого чиста совесть глаз не прячут...

Шаги Даниил услышал издалека, но прятаться не стал, уверенный, что идёт наставник - Сергей официально установил над ним шефство, над единственным из всех. Хотя обычно за взрослыми закреплялось двое-трое мальчишек. Поэтому когда на поляну вышли трое парней - тех самых, что прошлой осенью поставили ему клеймо под ключицу - он искренне удивился и сперва оторопел. Шли они с самыми недвусмысленными намерениями.
- Я одного не пойму, что я вам сделал то? - Даниил поднялся на ноги, оглядевшись. Расклад выходил плохим. Конечно, за прошедшее время он многому научился, но... трое?
- Ты непочтителен. Раз твой наставник не справляется с твоим обучением, это сделаем мы, - рыжеватый парень шагнул вперёд - шагнул быстро и ловко, выбросив вперёд руки. Прошлой осенью это бы сработало, сейчас - нет, Даниил поднырнул, извернулся и шмыгнул мимо, оказавшись за спинами нападавших.
- Методы у вас странные, - заметил мальчик, насупившись и оглянувшись на тропинку, уходящую к монастырю.
- Зато действенные. Сразу запомнишь, что в глаза смотреть надо, когда старшие обращаются. И не надейся, отец Сергий не придет в этот раз. Он очень занят... договорить рыжий не успел - Даниил, подпрыгнув, боднул его головой в нос - банально, но очень действенно - и тут же ударил ногой в пах и, когда тот согнулся, добавил локтями по спине, повалив на землю. И тут же охнул - в живот прилетел удар второго, темноволосого ученика Афанасия. Следующим ударом мальчишку повалили на землю, но Даниил, извернувшись, ударил ногами по коленям одному из нападавших и подскочил, рванул к тропинке и дальше - в лес. Он мчался, не чуя ног, с восторгом отмечая как изменилосьза год собственное тело, став сильным и послушным. Очень скоро за спиной послышался топот и сопение, мальчишка поднажал, понимая, что долго такой темп ему не выдержать и судорожно принялся искать выход из ситуации. Быть побитым не хотелось, под ребрами, в месте, куда попал кулак противника, и так что-то противно тяжелело, отзываясь на движения тупой болью.

Его спасли трудники, вышедшие за пределы монастыря что бы подлатать внешнюю сторону ограды. Даниил шмыгнул между ними, переводя дыхание. Лёгкие горели, а в горле страшно пересохло, но бить при ком-то его не станут, а значит, оно того стоило.

****

С Сергеем увидиться удалось лишь к вечеру, день пришлось провести с рабочими, помогая в меру сил. Конечно, мальчишка страшно устал, но все равно был доволен: как ни крути, а отпор он дать сумел, равно как и избежать побоев. О чем и сообщил наставнику, ожидая похвалы. Но в ответ наткнулся на суровый взгляд и охолонился, втянув голову в плечи.
- И чему ты радуешься? Нет, ты безусловно молодец, что не дал себя бить, но все же и повода для радости я не вижу.
- Да почему? - внутри поселилось противное чувство обманутых ожиданий - нотация вместо похвалы так себе замена. - Я же победил... Ну, почти. И они все поняли.
- Что поняли, Даня? Что ты стал лучше бегать?
Мальчик насупился. Разговор происходил в келье Сергея и чужих ушей можно было не бояться. Но говорить, почему-то, резко расхотелось.
- А что не так то?
- То, что решать надо саму проблему, а не устранять последствия. Думаешь, это последний раз? А если через неделю повторится? И ведь время выбрали, я действительно был занят и не успел тебя придупредить, что не приду. Ты знаешь, что им нужно от тебя?
- Глаза им мои не нравятся, - буркнул парнишка нехотя. - Ну, гетерохромия... Афанасию кажется, что я смотрю дерзко, а еще я его совсем не боюсь и он злится, - как-то так вышло, что Сергей оставался не в курсе этих распрей и притеснения Даниила.
- А раньше почему не сказал? - вкрадчиво поинтересовался мужчина, чуть склонив голову на бок. У парнишки нехорошо ёкунуло внутри...
- Что я, шестерка что ли? - тихо, но возразил Даниил, опустив глаза.
- Ой, дура-ак, - в сердцах вырвалось у Сергея. - Ты не понял до сих пор, что ли, где находишься? А если в следующий раз твои "странные" глаза решат исправить закапав, к примеру, белладонной? Или в скит захотел? -Даниил молчал, насупившись.Что происходит в скитах никто не знал, но все, даже самые проблемные подростки, возвращались оттуда через пару недель очень тихими, набожными и сломленными. - Даня, пойми, это не то место, где нужно доверять людям. Ты же видишь - они фанатики, в большинстве своем необразованные. И способны абсолютно на все. Живут в своем мире, оторванном от реальности и законов, прописанных в конституции. Ты сразу должен был сказать, как только тебя начали задирать, а не терпеть и рисковать целый год.
- Что же ты тогда тут делаешь, раз так думаешь, что они тут все ненормальные?
- У меня свои причины, - мужчина грустно, как-то вымученно улыбнулся. - Для меня это своего рода... искупление.
- И в чем ты виноват?
- В том, что остался жив. Я воевал, Дань. Чечня, Дагестан. Ушел по контракту, в двадцать четыре, молодой был, горячий, идейный. Жениться хотел, решил денег подзаработать. Два года отвоевал, вернулся, да только... Спать перестал, перед глазами такое стояло, что закрыть их иной раз страшно было. Пить начал, временами до белой горячки, - про белую горячку мальчишка не знал, но слушал внимательно, не перебивая, прекрасно понимая, что это нечто нехорошее. - Найти себя не мог, маялся, понял, что война мне ближе за два года стала. Алина пол года выдержала, потом ушла. И я вернулся обратно. Уже лейтенантом, - мужчина отвернулся к окну и казалось забыл,что собеседник его - сопливый ещё мальчишка, встречавшийся с подобным разве что в фильмах и на уроках истории. - Отделение мне в командование дали. Так ещё три года прошло - как один день промелькнуло. А потом пополнение прибыло, двадцать семь совсем молодых ребят. Вот навроде тебя, но постарше. Срочники, по восемнадцать-двадцать лет всем, - Сергей замолчал, ухватившись за подоконник и молчал до тех пор, пока Даниил не напомнил о себе.
- А потом?
Мужчина чуть вздрогул, видимо успев забыть о своем юнном собеседнике.
- А потом они погибли. Все, как один. В первом же бою. Из-за моей ошибки. Они погибли, а я - жив. Два месяца в госпитале провалялся, правда. К службе стал не годен. Вернулся домой, а там пусто, пыльно и тоскливо. Решил Алинку найти, хоть узнать, как она.
- И узнал?
- Узнал. Убили ее, мразь одна, в аккурат пока я в госпитале лежал. Беременная она была, шла с остановки, дворами. Шпана обкуренная из-за сумки и телефона ножом в живот пырнула. Ее даже до больницы недовезли. И ребенка не спасли, - Сергей опустил плечи, а Даниил понял, что не хочет слушать дальше. Закрыть уши, убежать, но не слышать и не знать. Но наставник, начав говорить может быть впервые в жизни, остановиться уже не мог. - Я нашел ее мужа, напились с ним. А пришел в себя я уже в следственном изоляторе.
- Ты убил их, да? - мальчик почти шептал.
- Я убил одного. Того, кто нанес Алинке удар. Остальных просто покалечил.
- А почему они не сидели в тюрьме?
- Потому что шло следствие и их откупили. Они молодые совсем были, лет по семнадцать-восемнадцать. Их выпустили под подписку о невыезде. До суда. И дальше, я уверен, тоже бы отмазали. А я отсидел пять лет, вышел... И пришел сюда. Даня, я совершенно разучился жить нормальной жизнью. А здесь мне спокойно.
- Но ведь те, которые Алину убили, они ведь заслужили наказания, разве нет?
- Заслужили. Но я не заслужил быть их судьей. Чем я лучше?
- Ты не убивал беременных ради телефона, - тихо заметил мальчишка, чувствуя, как переворачивается восприятие мира. Рассказ оставил гнетущее впечатление, но словно застаил повзрослеть на несколько лет.

Сергей в ответ на это замечание промолчал, впоминая, как ложились на дорогу перед танками женщины и дети, останавливая колонны - что бы успели уйти мужья и старшие сыновья, братья. И что остановиться машины успевали не всегда.
- А я - тоже твое искупление? - мужчина и незаметил, как подошёл и встал рядом Даниил, пытаясь заглянуть в глаза.
- Нет, Дань. Ты первые человек за много лет к кому я сумел привязаться, - Сергей растрепал светловолосую макушку. - И скажу тебе сейчас самую банальную, избитую вещь, в правдивости которой убедился за жизнь: лучший бой - тот, которого не было. Главное в поединке - суметь остановится. И лишь у последнего края, когда нет дороги назад, стоит делать то, о чем после будешь страшно жалеть и замаливать грехи.
- Разве Бог существует? - Даниил поднял глаза, заглядывая в лицо наставнику.
- Трудно сказать. Что-то такое свыше определенно есть, но верить или нет, и как верить - ты должен определить для себя сам.
- То есть - как верить? - мальчик недоуменно покачал головой, силясь понять.
- Ты можешь просто принять для себя что Он - есть и жить по совести, как живётся. А можешь уйти в скит и устраивать себе там самобичевания средам и пятницам во имя Отца и Сына и Святого духа, выцарапывая глаза каждому, кто считает иначе.

...Это была долгая ночь. Самая долгая в жизни Даниила. И даже после того, как он ушел к себе - долго вертелся, укладывая в голове новые знания.

А на утро, стоило открыть мутные от недосыпа глаза, он получил новость - к нему приехал отец...