05. Спиногрыз

Утром он как обычно вошёл в класс, как обычно сказал: "Всем привет", и ему как обычно никто не ответил. Впрочем, он этого уже давно и не ждал, но все равно всегда здоровался, несмотря на то, что его жестоко игнорировали.

Учительницы ещё не было, но скоро она должна была прийти. Серёжа разложил на парте необходимые для урока книги и принадлежности, сунул портфель под парту и решительно направился к доске. Одно это уже могло вызвать много вопросов, ведь он сегодня не был дежурным, но никто все равно не обращал на мальчика внимания. Серёжа взял мел и во все три доски большими буквами быстро написал: "Вы все - дураки!" И подписался: "Серёжа". Конечно, это было не очень умно, и он никогда в жизни ничего подобного не написал бы, но это не могло не привлечь внимания ребят, ведь скоро придёт Лидия Сергеевна. Что она скажет тогда? Надпись в этом случае надо стереть! А если её сотрут, то она действительно есть (вернее, была), а если она есть (или была), то и её автор, Серёжа, - есть!

Итак, он подписался и поспешно вышел из класса. Кто-то из ребят всё это время старался не смотреть в его сторону, кто-то лишь поглядывал, но виду не подавал. Когда Серёжа вышел, некоторые взглянули на доску и лишь ухмыльнулись. Не сговариваясь, несмотря на случившееся и предполагаемые последствия, ребята продолжали делать вид, что ничего не произошло и не происходит.

Скоро пришла Лидия Сергеевна. Она не сразу заметила надпись. Учительница бодро поздоровалась и прошла к своему столу, достала из сумки и разложила необходимые вещи. Только она собралась написать на доске дату и тему урока, как вдруг...

- Что это такое? - поразилась она.

В классе от этого возмущённого вопроса ничего не поменялось. Ребята продолжали оживлённо разговаривать, обсуждая что-то, и смеяться. Они не обращали внимания ни на Лидию Сергеевну, ни на надпись на доске.

- Ну, ладно, - решительно сказала учительница, - на уроке разберёмся.

Прозвенел звонок, ребята зашли в класс. Серёжа, сев за парту и подняв глаза, удивился, что надпись так и не стёрли. Хотя, конечно, это было предсказуемо...

- Мне бы хотелось сказать вам "доброе утро", ребята, но оно оказалось отнюдь недобрым...

На миг в классе воцарилось молчание.

- Скажите мне, пожалуйста, - продолжила Лидия Сергеевна, указав рукой на доску, - кто это написал?

Ребята молчали. Серёжа сидел за партой молча и старался смотреть без стеснения и стыда, даже с вызовом, на Лидию Сергеевну. Он ждал, что она обратится с вопросом к нему. Или же он сам встанет и заявит, что это он. Меньше всего он рассчитывал, что сами ребята скажут учительнице правду.

- Я не обращаю вниманию на подпись, потому как кто угодно мог это написать, чтобы подставить другого человека.

Этой же мыслью руководствовалась она при подозрении, что это действительно сделал Серёжа. Она ведь узнала его почерк, она догадывалась, что это мог быть он. Но в то же время она знала его как спокойного и честного мальчика, лишь однажды серьёзно провинившегося. С чего бы он стал это делать? Скорее, кто-то другой это написал, подражая его почерку. Другой вопрос: с какой целью?

Впрочем, в классе был не один Серёжа. Этот другой Серёжа вдруг встал и с искусственно виноватым лицом сказал:

- Простите, Лидия Сергеевна, это я сделал.

Настоящий виновник опешил. Вот как! Он и не подумал, что такое могло бы случиться... Надо было самому скорее говорить! Серёжа опустил голову, его лицо исказилось страданием и злобой.

Учительница приняла ответ мальчика. Он действительно мог это сделать, ведь был ещё тем озорником. Но в то же время Лидию Сергеевну не покидало чувство, что здесь что-то не так.

- Хорошо, Серёжа, - с некоторым смущением сказала она. - Я рада, что ты признался. Но с какой целью ты это сделал?

- Я поссорился с ребятами, разозлился и написал это со зла, ну, чтобы все видели... - "сознавался" озорник.

- А помиритесь, я надеюсь?

- Я попрошу у них прощения, ведь я сам во всём виноват.

- Хорошо, - выдохнула Лидия Сергеевна, - садись, пожалуйста, - и она стёрла злобную надпись с доски.

"Ладно!" - только и подумал настоящий виновник. И после этого его словно подменили. Он стал вертеться за партой, постоянно громко ронять вещи, покашливать так, как покашливают, пытаясь обратить на себя внимание... За один только урок Лидия Сергеевна, поражаясь каждый раз столь несвойственным Серёже выходкам, сделала ему восемь замечаний. Он ненадолго переставал, а потом снова начинал баловаться.

Надо сказать, что этих замечаний ему явно было мало, ведь учителя его и так замечали. Ему хотелось, чтобы и ребята как-то обратили на него внимание, но они, словно неживые, даже не смотрели на него. Ничего не выходило, и Серёжа сильно погрустнел к концу урока.

Раздался звонок, ребята собрали вещи и отправились в другой класс - на урок биологии. Остался один Серёжа, который со звонком даже не поднял головы. Просто перестал писать и положил ручку на стол. В классе остался только он и Лидия Сергеевна. Это было ей на руку. Она подошла к нему, желая поговорить, взяла стул и села напротив. Пытаясь заглянуть ему в глаза, она ласково, но с вызовом спросила:

- Серёжа, что происходит?

Он не ответил, но вдруг весь покраснел.

- Скажи мне, что случилось? - продолжала учительница.

Ни слова он не мог выговорить, чувствуя, что, если попытается, заплачет. А это будет очень некрасиво для мальчика, как говорит мама... Поэтому он продолжал молчать, не зная, как быть дальше.

- Я тебя не понимаю, - с грустью сказала Лидия Сергеевна и, решив больше не пытать его, встала и отошла.

Серёжа, вдруг вспомнив, что нужно идти на биологию, начал собираться и скоро ушёл, не сказав ни слова.

На других уроках он был тих и задумчив. Ещё более тих, чем обычно. Он молча выполнял задания и отказывался выходить к доске. Учителя делали несколько попыток вызвать его, давили, но каждый раз получали молчаливый отказ. На обычного Серёжу это было непохоже, и потому на первый раз ему никто не поставил "два", учителя просто сообщили об этом поведении классной руководительнице.

Лидия Сергеевна сама была в замешательстве. Она не стала пока ничего сообщать маме Серёжи и делать замечаний красной ручкой в дневнике. Поговорить с самим мальчиком пока не представлялось возможным, а говорить о подобном поведении с его мамой было даже опасно для него. Лидия Сергеевна это понимала. Сейчас ей оставалось только наблюдать, что будет дальше.