Вологодский вор и мошенник Тимоха. 04. В Речи Посполитой

Заставу обойти не смогли: место ровное и открытое. Возник пристав с конными людьми, но поладили сразу, как только приставу перешел золотой браслет, снятый с Миклафа. А потом вышли на польскую стражу и тут случилась заминка: поляки требовали пропускную бумагу и не соглашались ни на какие деньги. Тимофей попросил начальника отойти с ним в сторону и важно заявил: «Я – тайная персона, Вологодский воевода и наместник великопермский Иван Каразейский. Бежал от царя, разгневанного на меня за то, что восхотел принять римскую веру. Ваш круль Владислав о том знает и меня ждет, шлите ему обо мне известие».

Тимоха не ошибся. Получив известие, Владислав тут же затребовал «Великопермского наместника» в Варшаву. Когда-то, будучи еще королевичем, Владислав едва не стал русским царем: за него голосовали многие важные бояре, но дело испортил его категорический отказ принять православную веру и вот на русском троне уже 30 лет сидит Романов. Знатный московский оппозиционер, да еще склоняющийся к его, Владислава, вере, есть козырная карта, с которой можно устроить на Руси новую смуту, а не получится, так, в крайнем случае, сдать его царю за новые земельные или торговые уступки. Тимоха же побоялся сразу назвать себя претендентом на престол, так как думал, что придется конкурировать с польским королем, да еще на его территории.

Вскоре, однако, поняв, что старый Владислав о русском престоле уже не мыслит, Тимофей «открылся», что «на самом деле» он есть Иоанн Шуйский, сын царя Василия Шуйского, прямого потомка Рюрика, и просил помощи против узурпаторов Романовых. Это признание сразу позволило умному Владиславу понять, с кем имеет дело. Василий Шуйский умер в Польше в 1612 году, а Тимоха хоть и набавил себе пару годов, всё же получалось, что родился через три года после смерти «родителя». Однако Владислав понял и то, что претендент с такой фамилией не просто козырная карта, но козырный туз. Вмешиваться в русские дела Владислав пока не имел возможности, но ввиду такой перспективы в будущем, «царевича» приодели, поселили в каменном доме и выдали три тысячи злотых на расходы. Теперь Тимоха кутил не в кабаках, а на балах да маскарадах. Красавец «пан Иван» в месяц выучился лопотать по-польски и производил на прелестных полячек неизгладимое впечатление, расточая комплименты и рассказывая о том, как спасался от царской погони. Дамы ахали и восхищались.

Праздник закончился, когда в июле 1644 г. в Варшаву прибыло русское посольство, возглавляемое князем Алексеем Михайловичем Львовым, Григорием Гавриловичем Пушкиным и дьяком Михаилом Дмитриевичем Волошениновым для переговоров по поводу размежевания, искажения царского титула в грамотах и выдачи самозванца, называвшего себя чудом спасшимся сыном Димитрия и Марины Мнишек. Про «Иоанна Шуйского» послам известно не было, но это был вопрос времени – о пане Иване в Варшаве не чесал язык только ленивый. Пришлось улепетывать. Тимофей сообщил королю о том, что он хочет на время покинуть Польшу. Тот не препятствовал. Ему была выдана проезжая грамота, назначена охрана для сопровождения его до границы и Анкудинов с Конюховским тронулись в путь. Прибыли они к венгерскому королю, которому Анкудинов опять же назвался Иваном Шуйским, но по его же собственным словам, король сказал ему: «Двум-де государям в одном государстве быть не подобает; только-де поди к своему государю в Москве, а я-де тебе дам от себя грамоту, хотя-де он твоей крови за твою вину пролить, а для нас-де московский государь пощадит». Проще говоря, в Венгрии Тимоха получил отлуп и, хорошо помня о судьбе «брата своево Семиона», грамоты не взял, в Москву не поехал, а поспешил скрыться. Это было сделано как раз вовремя: об «Иоанне Шуйском» уже знали в Москве.