Фант гл 14-21

14. Если бы не карячился близкий уход Дыка и не думал бы затевать эту игру. Задуманное он готовил себе - слишком соблазнителен был куш. Но карты судьбы выпали самым паскудным образом, и Дыке пришлось сходу изменить планы. Ох, как же он не любил скорых на руку поступков, необдуманности всякой, чему его научила жизнь!
Кличку Фант дал он, причём случайно. Это слово само по себе "легло на ноты". На дворе буйствуют веселые 90-е. Вечер. Влажная понева тумана бисером усеяла притихшие клены в аллее. Без особого желания Дыка завернул в кафе. Хлебнул пару стопок коньяку у стойки и уже наладился идти своей дорогой, но возьми и зацепи разговором миловидную девчушку. А у той окажись в поклонниках разгоряченные кавказцы. Обступили толпой. Слово за слово, завязалась драка. И быть бы Дыке зарезанным, но откуда ни возьмись молодой человек. Несколько секунд и окровавленному Дыке открылась лазейка. Вор сходу в брешь, шкура дороже, и был таков. А парня крепко запомнил, хоть долго не знал его судьбы. Укрылся в проулках. В спасительной темноте проносится: - На счастье мне этот фант Боженька обронил. Так и налепил смелому незнакомцу нарицательное имечко Фант.

15. Почти шесть лет испарилось, как, вдруг, очередной прогулкой на одно мгновение глазам знакомое лицо. Заволновался, чему годки виною: - Надо же! не Фант ли? Скоро убедился - он. Однако себя выказывать до времени не стал. Втихаря разузнал за арестанта из второго барака - его спаситель бывший офицер, отбывает по гордыне. Ничего нового - передряга из-за бабы, вину на себя. Срок дерьмо. "Сагу о Форсайтах" прочитал и марш на волю. Долго приглядывался Дыка к Фанту и все мараковал, что из себя за человек Фант, чего достоин, отблагодарить ли? Время своим чередом, а следом вывод - Фант правильный, кому как не ему хорошо бы пожить из всей этой кодлы. А как слег, так и вовсе решился Фанта озолотить, подарив ему задумку, а что Фант вывернется, старик не сомневался.
Про Фанта не знали, потому величали заключенного Серым. На следующий день после разговора с Маклером, доверенный старика подвалил к Серому: - Слышь, сегодня, как свистну, пойдешь на базар к Дыке.
- Эт еще зачем и кто таков этот твой Дыка? - задал вопрос Фант.
- Мое дело передать. Если сам не дурак, поймешь.
- Ладно.
Поздно ночью Фанта представили больному, по дороге огорошив значением уголовника, которому он понадобился.
Цепкая память Фанта подсказала и он было выразил, что признал в старике случайную встречу в кафе, где и сам едва остался жив, спасая от кавказцев вора. Но вор бросил один из тех взглядов, которые заставляют смутиться и отложить эмоции подальше. Чуйка подсказала, что разговор важный и нужно не выдавать знакомство.
- Серый, - представился Фант.
Дыка знал, что за ними следят шестерки Маклера и ловят каждое их слово.
- Серый, надо же. А по виду подходит Олежек. А ты Серый. Ну, Серый, так Серый. Присядь-ка. Не гляди, что я в таком виде. Никто не минует похожего положения. Склянка отобьет срок и адью.
Фант присел. В свое время Фанту приходилось видеть обреченных, и он тяжело переносил подобные проявления жизни. Ему было больно смотреть на хозяина арестантской жизни. Дыка был жалок и поделать с этим ничего было нельзя. Разговор Дыка повел, как и полагается вору. Медленно, подбирая каждое слово. Голос его был слаб, но все равно в скрипучих звуках чувствовалась особенная скрытая сила. Разве что тон был чуть завышен против обычного шепота. Но это от того, что Дыка знал - два-три подонка, притворяясь спящими, затаили дыхание, дабы не пропустить ни одного его слова. Вор незаметно тронул Фанта коленом. Фант понял и этот жест, и пронзительно посмотрел Дыке в глаза, что означало: - не дурак, я все понял.
- Пойдешь на дело, сынок, - нарочито громко начал Дыка, - так надо. Риск серьезный. Смертельный риск. Но нужно помочь Маклеру, а без тебя не сладить. В самое пекло полезешь. Маклеру очень помочь надо – больной сделал упор на слове «помочь». Куш, сынок, там такой, что сердце зайдется. Делать будешь, что Маклер скажет. Он так сказать барин в этой ситуации. И заруби на носу - ты никто и имя твое никакое. Ослушаться не советую. Тут Дыка ткнул Фанта коленом настолько чувствительно, насколько позволяло оставить это незамеченным.
- А теперь иди, смертничек, и помни, что с этой минуты твой хозяин Маклер, - сказав это Дыка незаметно подмигнул Фанту, чем ошарашил того.
Тут Фанта одернули и под руку увели.
До рассвета Фант размышлял о беседе. По cлогам раскладывал разговор, но так и не понял, чего было нужно умирающему, в чем суть. Отчего на Маклере вор делал недвусмысленное ударение. И этот "смертничек" напоследок, будто в насмешку. А может он это из умысла какого? Разве плохого ожидать, за то, что выручил когда-то?
На прогулках Фант все искал встречи с вором, но тот нарочито уклонялся и отводил глаза. Да и прогулок, когда болящий нашел в себе силы выползти на воздух две всего и было. И это будто говорило: - при том, что не поспоришь тяни карту, а что в прикупе сам высчитывай.

16. Пара дней прошла после загадочного поведения Дыки. К тому времени больному основательно поплохело, а зону кочевряжило на нерве: режим, как с цепи сорвался, борзели красные, злился Маклер. Один Уська чувствовал себя, что та рыба в воде. Он ретиво гонял по указке Маклера и гордился, что его берут на дело. По касательной не гнушался ублажить и ленивых, получая за услуги хавчик.
К кипящей внутри злости Маклеру прибавилось и заботы - терзали переживания. А что если Дыка загнется и не успеет рассказать о деле? Но Дыка, словно почувствовал.
- Маклер, он вечером ждет тебя, - шепнул урке Обрез.

17. Маклер, не изменяя себе, подкрался неслышимой тенью. - А-а-а,- протянул Дыка, - ты-ы?
- Я, - заговорщески прошептал Маклер.
- Вовремя... Кончаюсь я. Прожил назначенное. Садись.
Одно слово, а бездушного Маклера покоробило. Потому как идиот.
- Не обращай внимания, не до традиций. Нет времени у меня. Слушай и не перебивай.
Маклер присел, почувствовав горячую ногу вора. - Видать точно каюк Дыке, - мелькнуло в голове.
- Остановиться бы тогда Баритону, в Штатах бы уже говели или на британских островах скучали. А он не справился с жадностью. Ну, да ладно об этом. Тебе известно, что мы РКЦ брать решили? На нем и погорели. Ведь известно?
- Был же на это базар.
- Что верно то верно, базар имел место. Так вот, внимай. Перед тем налетом побывал я в подвале. Это Баритону лишь палить. Кстати, знаешь как называли твоего двукровного братца в детстве? Пиф-паф. У него тяга шмалять генами заложена. Так вот, улыбнулось мне. Притерся я к сантехникам и забрался я в подвал. На пару минут-то и всего, предлог придумал. Над головой бетонные плиты, а на них денег, хоть захлебнись. Охраны с гулькин нос, а сами плиты покоятся на "быках" из кирпича сложенных. Вникаешь?
- Разом в толк не возьму.
- То-то и оно. Думать не умеешь. Кладка в тех "быках" рыхлая. Дом стройбат ставил. Не бетон, а гольный песок. Я обо всем Баритону, а он нет и все тут. Ну и выдрали решетку в окне. Потом сам знаешь; охрана тревогу, пальба, стоны.
- И что? В чем прикол-то.
- А то, Маклер, что из подвала надо было, и ты это сделаешь. Брать РКЦ будешь из подвала.
- Из подвала?
- Именно. Попасть туда теперь не проблема. С площади у самой стены промоина. Дожди постарались. Как ливень вода, образуя воронку, в подвал нисходит. В эту дыру на пару месяцев загонишь Фанта.
- Кого? - удивился Маклер.
- Не расслышал? Повторюсь - Фанта.
- Что еще за Фант. Я не знаю никакого Фанта.
- Тогда знакомлю; Фант он же Серый. Будешь таскать ему еду, курево, воду. Все как положено. Снабдишь инструментом и двумя десятитонными домкратами. Его задача подготовить налет.
- Это еще нахрена? Домкра-а-ты...
- Слаб ты умом, слаб. Фант поддомкратит плиту и будет вынимать из кладки
кирпичи и обратно складывать. Когда все сладит, останется приподнять плиту, разобрать "быка" и опустить "подарок". Смотри, приглядывай за ним, чтобы не сгорели. Делай все аккуратно. Помни - там слесарей иногда запускают течь устранять и охрана иной раз шарится с проверкой. Вот Фант и должен устроиться в подвале и мышью там обитать. Тайник с лежанкой пусть обустроит, чтобы не обнаружить себя. В подвале тепло. Пара месяцев там на раз плюнуть. Он не дурак, по ходу что-нибудь пусть и придумает. А как докладет, что все готово, сработаешь дельце.
- Каким же образом?
- Эк, непонятливый какой. Кроме разбора "быков", Фант расширит и промоину. Подгонишь грузовик. Опустите плиту, деньги сами повалятся сверху, как манна небесная. Сейфов в РКЦ нет. Денежки стопками на полу расположились, печалятся по рачительному хозяину. Их грусть, как твою рожу вижу смотрел. Пол кафелем выстелен. Плиту начнете опускать он, что то стекло рассыплется. Пачки те, между прочим, меня дожидались, да не судьба. Дарю! Самолично те деньги углядел, когда под прицелом стоял над умирающим Баритоном. Погоду выбирай самую что ни на есть паскудную. Занозе доверишь охрану купировать, если, не дай Бог, закипит. Уська пусть таскает мешки в грузовик. А Рейсфедю снабдишь волыной и опустишь к Фанту. Они мешки будут набивать и подавать в дыру. Сам на атасе сторожко стой. Если что смывайся, тех в подвале не жалко. Даже пару мешков уговоришь в плюсе будешь. За Занозу я спокоен. Того взять проблема и не расколешь. Этот ментам, что кость в горле пса. Что касается Уськи, так ему тюрьма дом родной, да и дурак каких свет не видел. С него выколотить что нужное невозможно из-за глупости его. Такое нагородит, что святых занавешивай. Если же обойдется и дело помощники сладят, Рейсфедя пусть Фанта завалит. От Рейсфеди при удобном случае избавься. Он и сам снова угодит на нары и тебя потащит. А статейка вес имеет такой, что лучше сторониться. Остров купишь себе, заживешь по-людски.
Маклера аж пот прошиб. Голова Дыка, ух голова! Работа плевая, а барыш невиданный. И все чужими руками.
- Да как же его в подвал опустить, Дыка, когда такие дома камерами увешаны, что новогодняя елка?
- Думал и об этом. Подготовишь два зеркала. Больших. Обязательно в ливень и ночью в обнимку с Уськой изобразишь подгулявших товарищей. А Фант между зеркал приспособится. У дыры Уська пусть усердно мочится. И по-настоящему. Тогда охрана если и обратит внимание на ссущего пропойцу, проверять не пойдет. Напои его квасом до одурения за час до этого. Фант с котомкой и занырнет в дыру. А вы в подворотню. Там зеркала в подмышки и ходу. Смотри, не поленись представление с зеркалами проиграть на хате. Остальное проходом бросать будете Фанту. Навещать редко нужно, чтобы не привлечь постороннего глаза.
- А если Фант заартачится?
- Мне дела нет. Фант твой, ты и улаживай. Разве тебе уболтать мелочевку стало не по плечу?
- А делить куш как?
- А если и скажу, все одно же по-своему разрешишь. Лишнее это. Да, вот рисунок. На нем та плита подробно обсказана. Сколько же ночей я не спал, высчитывая её голубу! Береги документ, скопируй старательно. Копию надежно припрячь. Да смотри, чтоб не пронюхал кто. Шила, конечно, не утаишь, но стремиться к этому нужно. Вычислят вас скоро. Потому после дела не дури. Рви за кордон не теряя времени. До Одессы зафрахтуй попутную фуру, мол второй водитель. На оборотной стороне адресок. Дружок в Одессе хороший у меня. Надежный. Он переправит в Румынию. А там уж сам крутись. Да смотри не скупись. Мало ли что. Надежных нынче по пальцам пересчитать можно. Веры ни в кого нету, такие дела. Ошибешься, век с дырой в кармане куковать придется. Ладно, я все сказал. Ты иди теперь, хреново мне.
Маклер был несказанно рад.
- Не понимаю, что сложного добыть схему дома? «Шестёрок» послал, они на сантехника наехали, вот и схема. И уже на следующий день ты в шоколаде, - ляпнул Маклер.
- Когда дура, так оно и ничто иное, как дура. Ты только заикнись кому, следак тут же вынюхает. Они это умеют. А работа тогда чистая, когда тайной один владеешь, дура,– зло парировал Дыка.
Будучи беспросветно глуп, как известное изречение «сначала было слово», Маклер не обратил никакого внимания на блуждающую по лицу умирающего улыбку и, естественно, на мог видеть ехидной усмешки вслед. А, между тем, вор, радуя балбеса скорой поживой, зачитал тому по сути приговор.
Маклер же наказ вора раскинул по-своему. Он и думать не желал ни о каких заграницах. При деньгах он видел себя исключительно столичным жуиром, а заграница ему в чужих рассказах представлялась довольно скучной. Там и за мелкую бузу можно было запросто угодить за решетку и к тому лишиться капитала. А в Москве или Питере откупиться от полиции проще пареной репы. Хоть вверх башкой заходись. Более того, думалось ему, даже если со временем и заметут, то за успешное дело и тяжкую статью его авторитет на зоне будет непререкаемым. Маклер наркотически зависел от обладания властью.

18. По прошествии трех дней зона прощалась с Дыкой. Кто не скрывал слез, кто в тайне глумился над покойным. Были и откровенно ликующие. Во избежание возможного ЧП лагерное начальство предусмотрительно усилило режим. Десяток неблагонадежных загнали в карантин. К некоторым приставили доносчиков.
А что! Жизнь во всем её скотском обличии: внезапное обострение, двухчасовая горячка, агония и нет человека - кому печаль, а кому и радость, кому лишняя забота.
Маклер ликовал внезапной и двойной выгоде от чужой смерти, возвысившей его статус. Только рано он ликовал. Придет время и так сейчас нужной ему смертью он еще подавится…

19. Тем временем застоявшуюся густую духоту в подвале сменила долгожданная прохлада. Маленький клочок неба, проникавший в подвал посерел. Его реже стали заслонять ноги прохожих. К телу липла пронизывающая неприятная сырость. Погода быстро портилась.
Близость заключительного акта вызывала некоторую тревогу. Фант явно нервничал и все старания как-то отрешиться от назойливого неприятного ощущения были напрасны. Он всё никак не мог просчитать задумку Дыки. И это больше всего расстраивало его, а порой выводило из себя. Фант уже несколько раз решал плюнуть на все и смыться. Но что-то удерживало его, словно привязь телка-несмышленыша.
- А, будь, что будет – наконец определился он и в сердцах махнул рукой, отгоняя дурные мысли. Не я первый, не я последний. Если припрет, смыться всегда смогу. Интересно, как поведет себя помощник, которого опустит в подвал Маклер, когда к ногам посыплются пачки денег?
В полутьме Фант пробрался к своему лежбищу и завалился. Мысли его, словно испуганные в ковылях пичуги упорхнули в безмятежное детство. Он вспомнил всегда спокойную маму и ее серые внимательные глаза. Жили они по меркам тех лет бедно. Но борщ у мамы всегда получался такой вкусный, что после второй тарелки малыш был мокрый как мышь.
Вспомнилось Фанту, как однажды он по-настоящему тонул. Строители на реке оставили понтоны. Вездесущая местная шантрапа тут же приспособилась с них нырять. Хотя до берега было всего-то метра четыре, под понтонами образовалась довольно глубокая яма, облюбованная безнадзорной детворой.
А где великовозрастные босяки, там и малышня. Тогда еще восьмилетний Сережа с вечно загорелым другом, которого звали Чучмек, хотя он был Олежек, тоже забрались на злополучные понтоны. Обычно старшие прогоняли сопляков. Но в этот раз она так увлеклись игрою в «латки», что на пробравшихся нарушителей негласной иерархии внимания не обратили.
Чучмеку было чутка больше шести годков. Поэтому с понтона в мутную воду сиганул Сережа, наказав дружку не прыгать вовсе. Но случилась беда. Олежек не внял наказу. И, как только Сережа пропал под водой, Олежек тут же бросился вслед, обрушившись на Сережу. Попав в воду Чучмек так напугался, что, оседлав Сережу, мертвой хваткой вцепился в него и всеми силами карабкался наверх, не позволяя Сереже вынырнуть и хватануть воздуху. А у Сережи не хватало сил сбросить с себя мальчишку. К тому он и до дна не доставал. Силы покидали его стремительно. Он чувствовал, как слабеет, как тело становится ватным и даже смирился было с участью.
Но Бог есть, это факт неоспоримый. Уж если он смилостивится, то беда коснуться, может и коснется человека, но ретируется. Так оно и вышло. То ли бестолковое барахтание Олежки, то ли созданные ныряющими пацанами завихрения воды, но Сережа цыпочками, вдруг, коснулся илистого дна. Это придало сил, и он, едва отталкиваясь от склизкого дна, каким-то чудом все-таки выбрался на берег с намертво прилипшим к нему Чучмеком.
Детство хоть и взяло свое, но собственное умирание, понимание как это происходит, он запомнил на всю жизнь. И эти воспоминания нет-нет да посещали его.
Уже засыпая, Фант отметил, что снаружи полил сильный дождь, но не стал подниматься и тащиться к дыре. Его рот растянулся в чуть приметной улыбке, затем он повернулся набок и крепко уснул.

20. За день до ухода Дыки, при выходе на прогулку Торпеда, улучшив момент, как бы невзначай задел плечом Фанта.
- Не пойму, кто ты, - шепнул он, - масть твою не распознаю. Не «мужик» точно, а кто тогда? И заботу Дыки о тебе в толк никак не возьму. Может разъяснишь, назовешь имечко свое?
Фант научился никому не доверять. Прошло, когда он был наивен, когда пошел воевать по зову сердца, не зная, что современная война, это грязный бизнес, где продается всё и вся. В Афгане ихний взвод попросту сдали душманам. И кто сдал! Суки, таскающие в накладных карманах партбилеты.
Но об этом он узнал много потом, когда с тяжело раненым солдатом на руках выбрался из ада, в котором не погибнуть было невозможно. Что в тот раз отвлекло душманов и как появилось призрачное окошко, которое спасло полторы жизни, остается загадкой (раненый боец потерял рассудок, навсегда оставшись инвалидом). Предатели на время смылись и считали, что довольно удачно замели следы. Осадок и желание расправиться с негодяями со временем несколько поугасло. То ли само собою, то ли в силу жизненных обстоятельств. Но если месть и отодвинулась на неопределенный срок, исключить её не могло ничто. Фант прощать не умел. Когда он совершенно случайно узнал, что их подразделение за доллары подставили душманам и те расстреливали почти безоружных солдат, заведомо направленных в подстроенную ловушку, он горько усмехнулся. Многого терпения стоило у подлецов выведать фамилии подлецов, пустивших его в расход. Поэтому пусть и наскоками, но Фант настойчиво искал кровных обидчиков. И нашел…
Лишний раз на публике порождать бузу Фанту не хотелось. Он привык проживать зону, как бы вскользь касаясь всех её проявлений. Он всего сторонился. Поэтому он коротко оборвал Торпеду.
- Спрашиваешь, масти какой? Русский я, понятно? – твердо сказал он Торпеде, - а имя Сергей, крепко запомни, чтобы не волновало лишний раз.
Сказал и пошел своей дорогой.
- Всё с тобой ясно, Фант, - коварно резанул в спину Торпеда.
Многих усилий стоило Фанту сохранить спокойствие и не отреагировать на кличку, которую знал только Дыка. На то он во всей этой шобле и иного полета пичуга, на то он многим выше всей этой мелкотравчатой мелюзги.
Это случилось в 91-м. Фант знал, что на юбилейную годовщину выпускники военных училищ будут собираться. Традиции сильны в русском народе. Под такую дату он и подгадал первый акт «марлезанского балета» мести. Настоящие вояки не очень жалуют публичности, сборищ и болтовни о войне. А вот деляги в погонах, продажная мразь, строящие карьеру чужими руками и жизнями, большие любители потрясти липовыми орденами и похвастать «заслугами» перед Родиной. Таким за радость позвенеть побрякушками. Они ведь гаек не крутили, руки не морозили, под пули не лезли. Их дело при штабах околачиваться, льстить, обливать грязью работяг в погонах, водить дружбу с «нужными», оказывать услуги честолюбцам, занимающим высокие посты. И продавать. Продавать абсолютно всё, даже жизни. Что этаким пустышкам и не покрасоваться лишний раз результатом своей «бурной деятельности».
Погода выдалась паршивая. Но именно в такую погоду и должна вершиться месть над мерзавцами. Выжидать пришлось долго. Фанта уже начал пробирать озноб. Бывшие выпускники гуляли долго и громко. Собравшиеся стали расходиться из ресторана только под утро. Как и предполагал Фант, эти выйдут вместе. Так и случилось.
Сначала на крыльцо вывалилось человек восемь, среди которых были и эти. Спустя несколько минут болтовни и братаний, эти двое остались одни. Фант едва было не успел, потому как к крыльцу неожиданно подсочило таски. Но всему есть воля Божия. Справедливому возмездию небеса потрафили.
Фант, словно тень, по-кошачьи перемахнул декоративный заборчик и предстал перед раскрасневшимися тварями. – Не ждали? – грозно спросил он мгновенно отрезвевшую сволочь, наведя на них «Макаров». Те ничего не успели ответить. Первый вообще, второй лишь, растопырив пальцы, вытянул руки, было стараясь оградить себя от возникшей неприятности. Фант хладнокровно расстрелял предателей, подарив по два выстрела в упор каждой скотине. За погибший взвод, за парня-инвалида, за себя.
Он появился на ресторанном крыльце тенью, тенью и растворился. Ни выбежавшие на выстрелы, ни таксист ничего вразумительного следователям сказать не могли. Оставался еще один неотмщенный гад, которому пока удавалось скрываться. Но расправа и над ним была делом времени. Шила в мешке не утаишь.
А уже спустя три месяца после этого события Фант попал на зону, только совсем по иному делу и статье.

21. Уже больше года после освобождения Фант вел «третьего», но удобный случай расквитаться с негодяем никак не подворачивался. Этот оказался орешком очень крепким и физически очень сильным человеком. Эдакий, постоянно озирающийся, с глазами-щелочками упитанный «кабанчик». Нужно отметить, что «третий» был чертовски осмотрителен. То ли он прознал об убитых подельниках из прошлого, то ли от природы был такой, но вел он себя, как ведет нашкодивший медведь-шатун, задравший человека и знающий, что на него открыли охоту. Чувствовалось, что он всегда на стороже. Он умел держать себя так, что вокруг было либо множество свидетелей, либо условия умело подбирались таковыми, что обязательно или засветишься, или только напугаешь. А это не входило в планы мстителя.
Но Фант умел терпеть и ждать, как окровавленный терпел в Афганистане в неравном бою с драгоценной еле живой обузой на уставших плечах.
Случай нашелся летом 94-го на пляжах Алушты. Как ни осторожничал подонок, но не вытерпел жары и в людном забрался в воду остудиться. Перед тем, как оставить жену с ребенком «кабанчик» долго озирался, словно чуял опасность. Но все же к воде сначала пошел, а позже, несколько постояв забрался в море по грудь. На то, что метрах в двадцати от него зашел в воду атлетически сложенный загорелый молодой человек внимания никто не обратил, как и на то, что минуты через две «кабанчик» внезапно скрылся под водой. Впрочем, одну дамочку, качающуюся на надувном матрасе, нервным шлепком обрызгала на короткое время мелькнувшая рука. Но она привыкла, что молодежь часто дурачится в воде и не обратила на это внимание. Не вызвало удивления и выбравшегося из воды молодого человека, держащего на весу левую руку и морщащегося от боли.
- Третий… Укусил собака – прошептал Фант, рассматривая отпечатки зубов на запястье. Затем, подойдя к своему лежаку спокойно собрался и оставил пляж.
По прошествии десяти минут жена исчезнувшего было заволновалась. Но нытье трехлетнего ребенка не давало разрастись тревоге, охватившей женщину.
Вопль расколол монотонный гул купающихся неожиданно. Это случилось спустя полчаса, после исчезновения «кабанчика». Невдалеке купалась компания парней и один, нырнув, наткнулся на утопленника. Всё пошло по наезженной колее, когда вдруг обнаруживается утопленник. Отдыхающие забегали, засуетились. Новоявленная вдова заголосила. В обществе объявилась милиция.
Фант же в это время уже занял место в троллейбусе на Симферополь, отходящем каждые три минуты, и ожидал отправления.