11. Как убить мать

– Вы называете маниакальное состояние некоторой нервозностью? – переспросил я.

– Ну да, вы правы, периодами она просто невозможная. В голову взбредет что-то – не переспоришь. И делает всякие глупости. То вдруг решила стать вегетарианкой, так еще и ребенка мясом не кормила, а ему расти надо. У нее разные заскоки, постоянно появляются странные увлечения. Да пусть бы только сама им следовала – так сына обязательно привлекала. То заставляла ребенка голодать вместе с ней, мотивируя необходимостью чистить организм, так сказать, то обливаться ледяной водой без всякой подготовки, то выводила ходить босым по снегу по методу Иванова, и другие глупости делала. Мальчик болел, и мы договорились с ней, что он поживет у меня, а она подлечится частным образом. Вы ведь понимаете, если будет справка из психушки, то с работой могут быть проблемы. Хотя мы ходили с ней на консультацию в психоневрологический диспансер, якобы по поводу бессонницы. Еле уговорила.

– Карточку заводили, долго беседовали? – уточнил я важную деталь.

– Да, врач попался внимательный, карточку завел, советовал серьезно пролечиться, но в больницу она не легла. Нашла какого-то врача в частном кабинете и ходила к нему, но, мне кажется, бесполезно. Только деньги брал. А может, она и не пила тех лекарств, что он прописывал. В начале лечения стала немного спокойнее, но потом... Мне тяжело стало с ней общаться.

– А где она работает?

– Риэлтором. Когда ей становится хуже, может временно не заниматься сделками. Это ее устраивает. Работает от случая к случаю, и поэтому еле сводит концы с концами. Самой, бывает, есть нечего, не то, что сына содержать… Вы меня все это спрашиваете, мы время теряем, а надо ребенка искать, – вдруг спохватилась женщина и опять начала вытирать нос бумажным платком.

– Мне нужно вникнуть в детали, это не займет много времени, если будете четко отвечать на вопросы. Продолжим… Значит, воспитанием ребенка занимались вы? На какие доходы жили?

– Это так важно? – раздраженно спросила Людмила Петровна. – Я получаю пенсию, но ее так и не пересчитали, и она совсем небольшая, поэтому дежурю ночью в киоске. Отсыпаюсь, когда Витя в школу уходит. Его отец немного помогает и сыну, и бывшей жене, но у него тоже нестабильный доход. Он разводит животных, пресмыкающихся. Их не всегда хорошо покупают. Витю он иногда берет к себе на выходные и проводит с ним время. Хорошо к мальчику относится. Я не против их общения, в отличие от общения с припадочной матерью.

Она достала из пачки еще один носовой платок, а мокрый засунула в целлофановый пакетик и положила в сумочку.

– Три дня назад, в пятницу утром, Полина позвонила, спросила, как Витя. Мы поговорили спокойно, без истерик, что бывает очень редко. Затем она сказала, что Володя, бывший муж, заберёт Витю после школы на выходные. Я еще подумала, почему Володя не мне позвонил, но как-то пропустила это мимо сознания. Виновата я, старая дура. В субботу был день рождения у подруги, юбилей, я поехала с утра ей помогать готовить, и только в воскресенье утром позвонила Володе спросить, как там Витя. Выяснила, что он его не брал, и что Полина ему звонила и поплакалась, что она соскучилась по сыну и сама хочет побыть с ребенком. У нее сейчас, мол, нормальное состояние здоровья, а мать может воспротивиться и не отпустить с ней Витю. Поэтому она скажет, что его заберет отец.

– То есть, по голосу вы определили, что она вполне вменяемая? – уточнил я.

–Да, говорила она совершенно спокойно, и я ничего не заподозрила. Володя чувствовал себя виноватым, и понял, что сглупил, позволив Полине забрать сына якобы от его имени. А уж как я виновата, что сразу не перезвонила ему! – вновь зашмыгала женщина.

– Понятно, продолжайте. Сейчас не важно, кто виноват, важно найти ребенка.

– Да они оба не от мира сего! Почему мне не сообщил? Сразу после разговора с зятем я бросилась звонить дочери. Она сказала, что долго общаться не может, так как у нее разряжается телефон, но все нормально. Витя сыт, и они с ним гуляют. Утром обещала привезти его обратно. Но в понедельник Витю не привезла, а ведь ему в школу. Я поехала к ней домой. У меня есть ключ от ее квартиры. Открыла дверь, а там сидит только голодная кошка и никаких следов Полины и внука. Они не были дома! Где они сейчас, даже не представляю. Поэтому я сразу к вам. А там этот дежурный меня два часа промурыжил. Спасибо, хоть вы выслушали. Вы ведь поможете? – произнесла с надеждой слезами на глазах.

– А как соседи, разговаривали с ними? Может, они их видели.

– Да, разговаривала с соседкой напротив, такая въедливая старушка, все всегда замечает. Так вот, она сказала, что видела Полину в пятницу утром, а все выходные свет в ее квартире не горел. Только кошка мяукала, изголодалась, поди. Так это кошка, а как же Витенька? Она ведь и покормить его может забыть, – потянулась за очередным платочком.

– Ну-ну, успокойтесь, он же не грудничок. Ему десять лет, уже не маленький. Если ему что-то угрожало, мог бы и убежать.

– Вы не представляете, какой хитрой и активной она становится, когда на нее эта маниакальность находит.

– Вы, надеюсь, захватили с собой фотографии дочери и внука? – уточнил я важный момент.

– Конечно, захватила, – быстро открыла сумку и вынула вложенные в файлик два фото: симпатичной девушки немного за тридцать и похожего на нее кареглазого худого подростка.

«С чего начать?» – задумался я, рассматривая фотографии.

– Вы, Людмила Петровна, пока пишите заявление, – подал ей бланк. – Вот форма, надеюсь, проблем с ее заполнением не будет, а я сейчас выйду на минуточку. Когда напишете заявление, начните выписывать на отдельный листочек контактные телефоны дочери и внука. Телефоны ее подруг и его друзей. Все, какие знаете. И наблюдательной соседки тоже запишите телефончик. А я сейчас вернусь.

Пошел к дежурным оперативникам. Кратко изложил ситуацию и дал указания:

– Игорь, запрашиваешь морги, больницы и травмпункты. Улицкая Полина Васильевна и Улицкий Виктор Владимирович. Не поступали ли вот такие пациенты. С гаишниками на всякий случай свяжись, не было ли каких-то происшествий, хотя тут, вероятно, другое что-то. Да, жд вокзал – не покупались ли билеты на такие фамилии.

Возвратился в кабинет. Перед пострадавшей уже лежал небольшой список с контактными телефонами.

– У Вас есть дача? Может, она там?

– Нет, – вздохнула женщина, – был участок под огород, но куда мне его обрабатывать, силы не те.

– А у хороших подруг или друзей есть дачи? И с кем чаще всего общался ваш внук? Есть телефон его друга?

– Есть, но Витя бы скорее мне позвонил, чем другу. Он такой послушный, неизбалованный мальчик. Если бы у него была возможность позвонить, он бы со мной сразу связался, – повторяла женщина, с надеждой глядя мне в глаза.

– Но не связался же. Значит, не мог. Надо проверить все возможные варианты. Кто его ближайший друг? Набирайте номер.

Она послушно стала искать номер в своей старенькой Нокии. Набрала и тут же отключила.

– Да он, наверное, на уроках, телефон не возьмет.

– Хорошо, обзванивайте подруг Полины, узнавайте, не просилась ли она к кому-нибудь на дачу, а мне скажите номер школы, класс и фамилию друга.

Пошел опять к оперативникам. Думал, что если бы я в десять лет был в такой ситуации, то скорее позвонил бы другу. Поэтому позвонил в школу и попросил срочно вызвать Прилепина Антона в кабинет директора, объясняя, что это звонят из милиции, мальчик ничего не натворил, но мне надо с ним переговорить.

Спустя десять минут в трубке раздался перепуганный, по-детски высокий голос мальчика.

– Я ничего не делал. Все выходные дома был, – сразу начал оправдываться он. Вы из-за Витьки, что ли, меня к директору вызвали?

– Догадливый ты, Антон. А теперь поведай, он тебе звонил? Если да, то когда и что говорил.

– Да, звонил в субботу, думал, прикалывается. Сказал, что сидит в какой-то халупе, вокруг камыши, и что мамаша опять сбрендила, решила подготовить его к новой жизни. Спросил его так просто, для прикола, чем занимается. А он сказал – Графа Монтекристо читаю, а не ту муть, что мать заставляет читать. Решил – точно прикалывается. Спросил еще: «И че… как там в камышах?» Сказал: «Холодно и есть сильно хочется». Тут у него телефон, наверно, забрали, потому что услышал слова: «Ах ты, паршивец, бабке звонишь?» И все. Я ему потом перезванивал, но он трубку не брал. Думал, в понедельник в школе увидимся, а он не пришел. Собирался к тете Люде после школы зайти, а с уроков позвонить не догадался. А че, с Витькой действительно что-то случилось?

– Да все нормально, – сказал, я как можно более спокойно. – Иди, учись. Потом с другом поговоришь.

Мне этот разговор очень не понравился. Хотя ребенок с матерью, но ситуация явно ненормальная. Ясно, что находятся они не в городе, что ребенок голодный, что мать сбрендила, лучше слова не подберешь, и особенно не понравились слова, что она его к новой жизни готовит и что-то читать заставляет. На фоне всех предшествующих событий у меня выработался удивительно стойкий стереотип развития событий с вероятным вовлечением в секту. Хотя вариантов может быть сколько угодно. Нельзя зацикливаться на одной версии.

Смотреть на страдающую в кабинете женщину не хотелось, поэтому побеседовал некоторое время с операми.

Как и следовало ожидать, звонки по указанным моргам и больницам не принесли результатов. Уже хорошо. Единственно, попросил Дениса позвонить бдительной соседке и дать свой контактный телефон, а не номер отделения. К нам пока дозвонишься, и пока Ивченков догадается с нами соединить, луна на землю упадет. Бабке нефиг делать, кроме как за соседями наблюдать. Может заметить, если в квартиру кто-то вернется. Не будут же они в камышах сидеть до скончания века, а выставлять наблюдателя за квартирой тоже не слишком рационально.

Вернулся в кабинет. Людмила Петровна уже не рыдала и только сообщила расстроенным голосом, что ни у кого из ее знакомых дочь ключи от дачи не просила. Рассказал, что ни в моргах, ни в больницах ее дочери и внука нет, и это уже хорошо. Посмотрел на заявление, уверил, что всё заполнено верно, и попросил вернуться домой и ждать возвращения внука.

– Сварите ему бульончик и что-то легкое.

Не стал еще больше расстраивать сообщением, что ребенка морят голодом. Она кивнула, поблагодарила за внимание, а я пообещал информировать ее о ходе расследования. Когда за ней закрылась дверь, у меня возникла чудная мысль, что, наконец-то, можно выпить кофейка, так как делать сейчас больше нечего. Новых зацепок нет.

Два часа дежурства прошли без происшествий, то есть меня не трогали. Но в шесть часов прибежал один из дежурных оперов, Денис и доложил:

– Есть. Соседка позвонила. Мать и сын вернулись домой. Будем выезжать или звоним бабушке и закрываем дело?

– А мы с тобой, Денис, туда и смотаемся. Дело какое-то мутное, мать-то с приветом, неизвестно, как там ребенок. Возможно, психологическая помощь понадобится, еще и психолога вызывать придется. Да, бабушке позвони, не стоит заставлять пожилую женщину нервничать. И пусть еду с собой захватит.

Еще у подъезда дома нас встретила незабвенная Маргарита Львовна, соседка Полины и бдительный страж нравственности всего подъезда и не только. Она нас дожидалась, сидя на скамейке и нервно постукивая палкой. Я сразу понял, что это она. Определенный типаж приподъездных старушек, ханжеских и склочных. Хотя иногда и от них бывает польза.

Продолжение следует