05. История одной жизни

Восьмое ноября:

Антона больше нет. Я прокляла его, пожелала ему смерти, а потом ещё сдуру пошла в полицию. И вот я его убила. Заявление у меня приняли, а на следующий день я шла по улице за Лизой в садик, и вдруг, совсем рядом со мной, остановилась знакомая, чёрная машина. Из неё вышли эти люди. Сказали, что если я туда не сяду, Антону не жить.

Меня привезли в какой-то загородный дом. Там, в подвале, был Антон. Его стали бить… Я потеряла сознание от ужаса.

Очнулась на каком-то пустыре. Антон был рядом. Весь в крови. Не подавал никаких признаков жизни. Я отправилась за помощью. Попросила кого-то из прохожих вызвать «скорую». Сказала, что на моего брата напала пьяная шпана. Его отвезли в больницу, где он спустя сутки и умер.

Я думала, что не испытываю к Антошке никаких чувств. Выходит, ошибалась. Я не могу плакать. От этого ещё больнее. Заявление меня заставили забрать. Я так боюсь за Лизу, что их послушалась. Дело по поводу смерти Антона возбуждать не стали.

Сердце в груди, как тонкий лёд. Шевельнусь, и оно расколется на несколько кусочков. Лиза плакала. Она, оказывается, тоже любила дядю. Зачем я его прокляла? Зачем?

На похороны я Лизу брать, естественно, не стала. Оставила с Натальей. Бедная Наташка. Так её загружаю. Хорошо, что она любит детей. Нас с Лизой отныне ждёт страшное, безотрадное существование.

Антон, Антон, зачем ты погиб так страшно и глупо? Зачем связался с этими отморозками? Я всё вспоминаю брата в те годы, когда он был совсем маленьким. Младше, чем Лиза сейчас. Антон так плакал в тот день, когда нас забирали в детский дом. Хотя мать на него постоянно кричала и частенько била. Он не совсем виноват в том, что стал таким. Детский дом многих ломает. Меня не сломал. Но.. Сломало другое.

Как теперь жить без Антона? Как часто я его ругала, кричала на него. Я тоже во многом виновата. Не смогла вытащить его из этой ямы. Не смогла помочь.

Они сказали, что со мной в следующий раз произойдёт то же самое, что с Антоном(и даже хуже, так как я женщина), если я повторю что-нибудь подобное. На полицию надежды нет. Ладно, всё, не могу больше писать. Мне так страшно и плохо, что темнеет в глазах.

Десятое ноября.

Я опять должна ехать в «командировку». Но на этот раз они требуют взять с собой Лизу. Мамаша с ребёнком ни у кого и никогда не вызывает подозрений. Но я ни за что на свете этого не допущу. Ещё Лизу не хватало вмешивать в этот ужас!

Недавно я встретила нашу с Пашкой общую знакомую. Сплетница, язва и вдобавок меня всегда терпеть не могла. Она с этаким ехидством сообщила мне, что Пашка, его новая жена и крохотный сынишка скоро переезжают в Краснодар. Дескать, климат там лучше, чем у нас. Дура, она думала, что доведёт меня этим известием до слёз. Ещё совсем недавно так бы и было. Но теперь я не почувствовала никакой душевной боли. Напротив, вздорная особа, сама того не зная, подарила мне надежду.

Завтра я пойду к Пашке, расскажу об ужасе, окружающем нашу с Лизой жизнь, и заставлю его взять дочку с собой. Сердце кровью обливается, когда думаю о предстоящем расставании с Лизой. Но со мной ей оставаться нельзя. В Краснодаре Лизе будет безопаснее и лучше. Согласится ли Пашка? Должен согласиться. Что он, не человек? Да и Лиза ему не чужая.

Одиннадцатое ноября.

Никогда не думала, что Пашка такой эгоист и… и…и.. Нет, ему нет названия. Самые отвратительные ругательства для него слишком мягки.

Я позвонила Пашке с телефона Натальи.На моём "мобильнике" кончились деньги, а идти в салон было некогда. Мой бывший муж наотрез отказался со мной встречаться. Тогда я пригрозила Пашке, что приду к нему домой и скажу его жене, что мы с ним по-прежнему встречаемся и спим вместе. Тогда он решил назначить мне встречу в каком-то кафе. Я сказала, что нам предстоит тяжёлый разговор, не предназначенный для чужих ушей. Со скрипом бывший муж согласился встретиться со мной в своей квартире, когда жена и сын отправятся на прогулку.

Когда я пришла к Пашке домой, я рассказала ему всё, ничего не утаивая. Он очень сильно испугался.

-Паша, пожалуйста, возьми Лизу с собой в Краснодар,- взмолилась я.- Спаси её от этого кошмара.

-Это невозможно,- отрезал мой бывший муж.- Лена терпеть не может чужих детей. Она запретила мне даже встречаться с Лизой. Если бы я истратил на нашу с тобой дочь хотя бы копейку, она устроила бы мне грандиозный скандал. А ты говоришь мне взять Лизу с собой. Да Лена живьём меня съест, если я заикнусь об этом.

Некоторое время я стояла, как громом поражённая. Такой подлости, такого предательства я не ожидала. И я сделала то, чего никогда ещё в жизни не делала. Встала перед Пашкой на колени. Просила его не бросать дочь в беде. Плакала. Но всё без толку.

-Пойми ты, у меня своя семья,- дрогнувшим голосом проговорил Пашка.- Что если эти люди начнут охотиться за Лизой? А у меня жена, сын.

И тут отчаяние в моей душе сменилось неистовой злобой.

-Ты кто, отец или д…. собачье?- прокричала я.- За сына боишься, а на дочь плевать, да? Она для тебя- чужой ребёнок? Так будь же ты проклят! Ты и твоя с…. Леночка и твой сын. Чтоб вы сдохли! Если с Лизой что-нибудь случиться, вашей семье не жить.

Последняя фраза, которую я выкрикнула мужу в лицо, отрезвила меня. Мне стало ужасно стыдно. Господи, в кого я превращаюсь? Говорю то же самое, что и… те, кого я так ненавижу и боюсь. Ничего больше не сказав, я выбежала из квартиры. Для нас с Лизой умерла и эта, последняя надежда.

Десятое января.

Ну, вот на моей совести ещё три смерти. Недавно я узнала, что Пашка, его жена Лена и крошечный сынишка погибли в автокатастрофе. Я их прокляла и вот…Я ничего не чувствую. Я- зомби, живой труп. Не лучше тех наркоманов, которых мы сводим в могилу.

Лизу в свои поездки мне частенько приходится брать с собой. Князь и его люди перед отъездом всегда дарят ей большую мягкую игрушку, начинённую… Мне уже всё равно. Понимаю, что нужно что-то делать. Как-то выходить из этого состояния полной апатии и равнодушия. У меня на руках маленькая дочка.

Позвоню Машке Елагиной. Когда Маша вышла замуж и переехала на новую квартиру, она позвонила мне на "мобильник" и продиктовала этот номер. Дай бог, чтобы телефон у неё не сменился. Попрошу Машку принять нас с Лизой. Дай бог, чтобы она оказалась человечнее моего бывшего мужа. Впрочем, его не в чём винить. Кто знает, как бы я себя повела, если бы Пашка стал рабом наркоторговцев и попросил меня приютить своего сынишку? Возможно, я бы тоже отказала ему, испугавшись за Лизу.

Первое февраля.

Да что же это такое? Я никак не могу дозвониться до Машки.

Восьмое февраля.

Набрала дополнительную цифру и наконец-то дозвонилась. Машка мне ужасно обрадовалась и согласилась приютить нас с Лизонькой. Сегодня вечером мы выезжаем. Неужели завтра мы будем далеко от этого проклятого города, и кошмар наконец-то закончится?

Двенадцатое февраля.

Всё рухнуло, всё провалилось. Тело моё, покрытое синяками, ссадинами и сигаретными ожогами, ужасно болит. На мне живого места нет. Восьмого февраля мы пришли на вокзал. Ждали поезда. И вдруг мне на плечо легла чья-то жёсткая рука.

-Далеко собралась?- послышался шёпот у самого моего уха.- Не знала, что в твоём телефоне стоит «прослушка», дрянь?

Передо мной стоял Князь. Чуть поодаль- трое его дружков. Лиза, вся задрожав, прижалась ко мне. Но ведь здесь полно народа. Я позову кого-нибудь на помощь и тогда….

-Помогите, помогите, они держат нас в зало…- договорить я не успела. Князь зажал мне рот рукой.

-Моя сестрёнка сидит на игле уже больше пяти лет,- обратился он к присутствующим, привлечённых моим криком.- Временами у неё крышу сносит. Она берёт своего ребёнка, которого родила неизвестно от кого, и едет с ним на вокзал. У сестрёнки мания преследования просыпается, стоит ей обдолбаться. Ей кажется, что кто-то держит их с дочкой в заложниках. Мать до сердечного приступа опять довела, дрянь такая.

С этими словами он злобно тряхнул меня. Послышались восклицания: «И как таким тварям бог детей дает?», «Стерилизовать таких надо, как собак бездомных». «Бедный ребёнок» и так далее.

-Пожалуйста, разрешите мне отвести дочку к знакомой и делайте со мной, что хотите,- взмолилась я, когда мы с Лизой и этими людьми сели в машину.

-Хорошо, только я пойду вместе с тобой,- отозвался Князь.

После того, как мы оставили Лизу у Наташки, я опять села в ту страшную машину. Я вся дрожала, как в лихорадке. Понимала, что через каких-нибудь полчаса, самое большее через час, Лиза останется круглой сиротой. В лучшем случае её ждёт детский дом, а в худшем… Нога моя дрожала, как тогда, когда мне объявили, что Антошка….

В загородном доме меня заставили позвонить Машке. Удивительно, но в самые страшные минуты мною овладевает истерическая весёлость. Я звонила Машке и давилась от смеха. А на меня в упор смотрело чёрное дуло пистолета. Но вдруг меня словно кипятком обдало. Я осознала, что ждёт меня через каких-нибудь пять минут и поспешила закончить разговор.

А потом начался кровавый кошмар, продлившийся несколько часов. Надеюсь, я не забеременела. В чём-то мне пришлось хуже, чем Антону. А они сказали, что, если я опять попытаюсь сбежать, на моём месте окажется Лиза. Надежды для нас нет. Я буду делать всё, что они скажут.

Четвёртое марта.

Сегодня мне приснился ужасный сон. Будто бы мы с Лизой бесцельно бродим по городу. Садимся в трамваи, троллейбусы, автобусы. А потом поднимаемся на крышу девятиэтажной «свечки». Ветер бьёт в лицо. Лизонька плачет, потому что ей страшно и холодно. А я понимаю, что мы должны прыгнуть вниз. Иначе нас ждёт страшная участь. Но я всё никак не могу решиться сделать последний шаг. И тут, как тогда на вокзале, мне на плечо ложится железная рука. Не удержав равновесия, мы с Лизой падаем с крыши и летим вниз.

-Мама, мамочка, почему ты кричишь?- говорила Лиза.- Тебе вокзал снился, да?

-Нет, не вокзал. Спи.

-Ты каждую ночь кричишь во сне. И мне тоже постоянно тот вокзал снится. Ты завтра опять куда-то поедешь?

-Да, Лизонька, а ты побудешь у тёти Наташи.

-Мамочка, не уезжай, пожалуйста,- плача, проговорила Лиза.

-Нельзя, Лизонька. Если бы ты знала, как я сама не хочу ехать,- сказала я, обняла дочку и заплакала.

Тот случай на вокзале её сильно испугал. Теперь она тоже, как и я, почти каждую ночь кричит во сне. А ещё постоянно рисует поезд, нас с ней и тёмные фигуры. И тех людей стала ужасно бояться. Когда они приходят, старается спрятаться за штору или за шкаф.

Я тоже живу в постоянном страхе. Боюсь, что приду за Лизой в садик, а мне скажут: «Вашу дочь уже забрали». Кто бы знал, как я не хочу завтра ехать в «командировку». У меня очень дурные предчувствия.

Восьмое марта.

Ну, вот и всё. Во время поездки я сделала «косяк», который мне не простят. Я отнесу Наташке свой браслет и колечко. Пусть это останется Лизе на память. А ещё свой дневник. Я купила для него папку на вокзале. Отнесу всё это Наташке, попробую позвонить Маше в Москву от неё. Вряд ли и у подруги в телефоне есть «прослушка». Если не дозвонюсь, попрошу Наташку позвонить Маше вечером и попросить приехать.

А, когда Елагина приедет, пусть отдаст ей дневник, колечко и браслет. Надеюсь, после того, как Машка прочитает мои записи, она сжалится над Лизой и увезёт её из этого ужасного города. Маша, прошу тебя, если в тебе есть хоть капля сострадания, забери Лизу в Москву. Сдай её там в детдом. Я знаю, никому не нужен чужой ребёнок. Даже отцу было на Лизу плевать. Только не оставляй её здесь. И сама уезжай как можно скорее. Ни в коем случае не ходи в полицию и не рассказывай о том, что ты только что прочитала. Этим ты подвергнешь опасности не только Лизу, но и себя. И Наташке скажи, чтобы как можно скорее уехала из этого города. Она тоже может быть в опасности. Передай Лизе, что я любила её больше всего на свете, хоть и не смогла стать для неё хорошей матерью и подарить счастливое, беззаботное детство.

Я сижу в кафе напротив Наташкиного дома. Через несколько часов меня, вероятно, не будет в живых. От Наташки поеду к себе дожидаться своей участи.

На этом записи обрывались.

Продолжение следует.