03. Лупырик. Тарзан (Будни частного детектива)

1

Я – частный детектив, зовут Лупырик!

Я никогда не пил и не курил,

Машины нет, но есть спортивный велик.

Районов много я исколесил.

***

Наш пыльный мегаполис был встревожен

От краж квартир, их было двадцать пять.

Я снова был предельно осторожен,

Приехал к месту ниточку искать.

И кражи были все как под копирку!

Сквозил один и тот же стиль во всём.

Вор дорогую выбирал квартирку.

Пол покрывал хрустальной люстры лом.

Крепёж от люстры строго в центре зала,

Кругом всё в штукатурке и в пыли.

В квартире очень много, что пропало.

И ничего понять мы не могли.

Зачем вор люстру с корнем вырывает?

Вопросов было даже чересчур.

И никогда улик не оставляет,

Не скажешь, что воришка самодур.

2

И следственная группа попросила

Меня помочь, я выполнил свой долг.

Ведь в частном сыске я, поверьте, сила!

Авторитет имею, видит бог.

Я не страдал замыливаньем глаза,

Инертностью и вялостью ума,

Была обширной знаний моя база,

Перелопатил разные тома…

***

Паденье люстры слышало полдома,

Соседи выходили посмотреть.

А старая консьержка – баба Тома

Всё продолжала за столом сидеть.

Но никого не видела старушка

И никого не видели жильцы.

Я на чердак залез, нашёл там кружку,

Следы от кед, носок и леденцы.

Но это всё не относилось к делу.

А относились лишь следы от кед,

Не возбудив ищейку – пса Акелу.

Пёс не пошёл, не взял, представьте след.

Грабитель, это факт, ушёл по крыше.

Никто не видел. Это был тупик.

«Не здесь ты роешь!» - Бог шепнул мне свыше. –

Спустись во двор и там ищи, мужик».

3

Я так и сделал. Во дворе на окна

Ограбленной квартиры посмотрел.

И пузырёк в сознании вдруг лопнул!

Я в дом напротив пулей полетел.

Я обошёл жильцов, и был свидетель,

Хотя уже здесь хаживал сержант.

Сказал, что в том окне он вспышку видел,

Как будто щёлкнул фотоаппарат:

«Буквально после вспышки люстра пала.

И сразу – грохот, отключился свет.

Я был на кухне, у окна ел сало

И вздрогнул так, что захотел в клозет».

***

Стал посещать я фотопавильоны,

Смотрел пейзажи, образы людей,

Цветы на фотках видел, шампиньоны,

Я видел взрывы, в небе голубей.

Бродил я долго, надоело даже,

И не нашёл зацепки никакой.

Но, вот, в одном из залов, в людской каше

Увидел я на фото мост большой.

Прыжки с моста студентов-экстремалов!

Они к земле летели на жгутах.

И я запомнил лица тех нахалов:

Глаза горели, слюни на губах.

А рядом было фото обезьяны,

Была в полёте, падала с ветвей,

И это не входило в её планы,

Пар из ноздрей и полный рот слюней…

4

Я прочитал кто автор, очень скоро

К нему домой с оружием спешил.

Невзрачный дом и темень коридора.

Нашёл я дверь и дважды позвонил.

Никто не подошёл. Вдруг дверь открылась,

В обивке чёрной громко заскрипев.

И сердце тут же бешено забилось!

И я вошёл, слегка оторопев.

На стенах фотографии висели.

Плакат Тарзана в самом центре был:

Глаза самца неистово горели,

Сорвавшись с ветки, в водоём спешил.

Фотограф был седым, сидел он в кресле,

В руках своих сжимал фотоальбом,

Взглянул на пистолет, собрался с мыслью,

Заговорил придушенным баском:

«Я знал, что ты найдёшь меня, Лупырик.

Я чувствовал, по следу ты идёшь.

Тебя не раз показывал мой телик,

Как интервью победные даёшь.

Переболел я в детстве менингитом,

И к психиатру встал я на учёт.

Прошло цунами в черепе побритом.

Врачи шептали: «не жилец», «умрёт».

Во многих был вещах я ограничен:

Мне запрещалось во дворе гулять.

Отец родной был груб, жесток, циничен,

Любил меня ремнишком погонять.

Смотреть мне телевизор запрещалось.

«Ранимый ты, нельзя!» - Твердила мать.

И вышибать слезу ей удавалось.

В кладовку шёл и начинал рыдать.

5

Мой первый фильм, который я увидел,

Был старый приключенческий «Тарзан».

И папа ремешком меня обидел.

В слезах упал избитый на диван.

Я обливался горькими слезами,

Отца-сатрапа продолжал ругать.

С тех пор я просто заболел прыжками!

Но так как запрещалось мне гулять,

Нашёл я выход и на люстре новой

Я покачался, оборвав красу.

И было наказание суровым –

На шее шнур оставил полосу.

Отец родной хотел меня повесить

И я из дома чудом убежал,

Бездомным стал и начал куролесить,

И от нужды я в первый раз украл.

Предметом тем был фотоаппаратик,

Легко в кармане прятался моём.

Судьба меня бросала словно мячик.

Везде фотографировал тайком.

Но я нуждался, денег не хватало.

И я тогда ограбил первый дом.

Заманчиво там люстрочка сверкала!

И я вдруг встал с награбленным добром…

6

Я вспомнил детство и прыжки Тарзана,

Я вспомнил слёзы, папины тычки.

И старая моя заныла рана!

На пол с добром поставил узелки.

И я решил на люстре покачаться –

Никто ведь не накажет, папы нет.

Сумел я очень ловко разбежаться,

Повис…И потушил в квартире свет.

С тех пор я и за этим шёл на дело,

И с люстрами квартиры выбирал.

И, если моё времечко терпело,

На люстре вис, качался, обрывал.

Всегда с собой брал фотик с автовспышкой

И все свои качания снимал.

Не раз я убегал с добром и с шишкой,

А шишки при паденьи набивал.

Я падал вниз и часто сверху люстра.

Но ничего, как видите, живой.

И штукатурка сыпалась как пудра,

Но я всегда доволен был собой.

7

Смотрел затем на фотки, наслаждался.

Мой бог – Тарзан, лишь с ним я говорил,

Лишь со своим кумиром совещался.

И это он меня благословил!

Кумиру я показывал на фото,

Как я качаюсь, высунув язык.

Я был индейцем племени Дакота,

Я был гимнастом – хлопал громко цирк.

На лёгкие на деньги брал путёвки

И уезжал туристом за кордон,

Ходил я и в сомбреро, и в ковбойке,

Я видел пирамиды и каньон…

И как фотограф-экстремал раскрылся!

Снимал я исключительно прыжки,

Подолгу снимка ждал, в кустах томился.

Мешали часто всякие быки.

Когда я возвращался, делал фотки.

Недолго приходилось чуда ждать.

И ликовал, смеялся до икотки!

И захотелось это показать

Кому-нибудь, триумфом поделиться.

Коллекцию на выставку отнёс.

Народ увидел экстремалов лица!

Как жар я эйфорию перенёс.

Но выставка меня же и сгубила.

Лупырик был на ней! И, вот, вы тут.

Всё кончено. Зря мать меня растила.

Теперь ждёт зона и бесплатный труд»…